Фрэнк Лин - Девять жизней
Боб Лейн по прозвищу Выбей-Глаз спустился через несколько минут, благоухая одеколоном. Силуэт его был все так же внушителен. Он был одет в серо-голубой костюм из магазина готового платья, и рукава пиджака едва доставали до его кулачищ, за которые он и получил свое прозвище. Увидев, что я разглядываю его наряд, он грустно улыбнулся.
– Маловат, – произнес он виновато, – я знаю. Это все мамочка. Заказывает для меня шмотки по каталогу, а у меня не хватает мужества отсылать их обратно. Пока удалось только уговорить ее поменять «Дженет Фрезер» на «Некст».
Я понимающе кивнул. Наверное, лучше всего ему было бы обратиться в ателье по пошиву походных палаток или, на худой конец – к портному Теда Б лейка.
– Я хотел позаимствовать у тебя на пару часов Клинта, – с ходу объяснил я. Чтобы успеть до вечера сделать что-нибудь по делу Риштона, я не Должен был тратить время на условности.
Выбей-Глаз нахмурился и пристально посмотрел на меня.
– Опять воюешь? Держимся за грудь, а портрет весь в синяках…
Последнее замечание было не совсем точным. Моя физиономия походила скорее на мазню абстракциониста.
– Были небольшие проблемы, но они никак не связаны с делом, для которого мне нужен Клинт, – ответил я. – Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь прогулялся в паре шагов от меня в городке тревеллеров, чтобы мне не проломили голову кирпичом. Некоторые тамошние обитатели недостаточно любезны.
– У тебя с собой пушка? – недоверчиво спросил Боб. – Надо спросить, что об этом думает сам Клинт. – Он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. В соседней комнате послышались тяжелые шаги. – Раскрашивает картинки, – пояснил Выбей-Глаз. – Его любимое занятие, может сидеть за ними целый день.
Клинт вошел, наклоняясь, чтобы не стукнуться о притолоку, и в комнате как-то сразу все стало казаться очень маленьким. Здоровенный детина, чей рост намного превышал семь футов, осторожно опустился на один из прочных стульев, словно взрослый в детской комнате.
– Это мистер Кьюнан. Ты ведь помнишь его, Клинт?
Брат Боба расплылся в улыбке и протянул мне руку размером с бейсбольную рукавицу. Я осторожно подал ему свою.
– Мистер Кьюнан хочет попросить тебя прогуляться с ним. Что ты на это скажешь?
– Я люблю гулять, – ответил Клинт. Лицо его сияло, как полная луна в чистом небе.
– Ну и отлично. Только я поеду с вами, – сказал Выбей-Глаз, – иначе он оторвет кому-нибудь голову. Он помнит тебя с прошлого раза. Ты ему понравился.
– Мистер Кьюнан хороший человек, – подтвердил Клинт.
– Кто ему однажды понравился, приобрел друга на всю жизнь, – добавила миссис Лейн, входя с чашками на подносе.
Поездка в Южный Манчестер выглядела не совсем так, как я предполагал. Заявив, что мой тарантас не выдержит веса Клинта, Боб посадил брата в свой «форд-маверик». Так, на двух машинах, мы проехали по М-62 и М-63 до Чорлтона и за светящимся крестом на церкви св. Амвросия свернули на Дервент-авеню.
Обитатели лагеря сломали забор, окружающий заброшенное футбольное поле на другой стороне улицы. Бывший стадион медицинского института служил теперь прибежищем для полусотни тревеллеров. Дом Мэри примостился к бывшей раздевалке, которую теперь приспособили для хранения питьевой воды. Хромированный супертрейлер Мики Джойса стоял вплотную к фургону Мэри.
Не заметив никого из взрослых, мы с Бобом и Клинтом беспрепятственно пересекли лагерь и подошли к прицепу Вуд. Я вежливо постучал в дверь. Она немедленно открыла ее и в изумлении уставилась на меня. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и предложить мне войти. Клинт попытался последовать за мной, но прицеп так завибрировал, что они с братом остались сторожить вход снаружи.
Мэри выглядела значительно лучше, чем в нашу последнюю встречу, и я стал внимательно разглядывать ее, пытаясь понять, в чем дело. Зубы все так же нуждались в стоматологе, прическа тоже не изменилась… Очевидно, секрет заключался в том, что она купила утягивающее белье, и прежде расплывчатые формы сделались гораздо изящнее.
Она покраснела до корней своих светлых волос.
– Вам нравится? – робко спросила она. На ней была плотная светло-голубая блузка, зеленый жилет и джинсовая юбка – все с иголочки. Я извинился за то, что так бесцеремонно ее разглядываю. Теперь она походила уже не на нищенку в мешковатых обносках, а на голливудскую кинозвезду, снимающуюся в мелодраме из жизни бедняков на Крайнем Юге. Для полноты картины не хватало только соответствующей музыки.
Я сел, вынул из внутреннего кармана документ и разложил их перед собой.
– Это те бумаги, которые вам нужны?
– Вы их нашли! – Она схватила меня за руку. – Я знала, я чувствовала, что вы сделаете это! Я поняла это, как только вас увидела! – Она захлопала в ладоши.
– А знали ли вы, что Джеймс Кларк – опасный преступник? – поинтересовался я. – Это предприятие чуть не стоило мне жизни.
Она внимательно изучала документы.
– Тут все, что вы хотели?
– Безусловно. Да благословит вас Господь!
Она засунула руку себе за лиф и некоторое время там порылась. Я уже начал опасаться, не собирается ли ее благодарность зайти дальше, нежели я рассчитывал, но в конце концов она извлекла наружу тугую пачку банкнотов.
– Дермот всегда говорил, что Кларк – дрянь и скотина, но я думаю, что он ненамного хуже, чем остальные выродки, с которыми работал мой муженек. Вот, возьмите за ваши хлопоты. – Она сунула деньги мне в руку. Я оттолкнул их, но она нависла надо мной и вставила пачку в верхний карман пиджака. Я чувствовал себя как школьник, которому бедная родственница пытается всучить дорогой подарок.
– Вы и так мне хорошо заплатили, – запротестовал я и снова вернул было ей деньги, но под ее натиском покорился. Она вся сияла от счастья, Завладев фамильными бумагами, и роль щедрой дарительницы была ей очень к лицу. Может быть, она и в самом деле была потомком королевы Виктории?
– У вас есть что-нибудь, что может подтвердить ваше право на эти документы? – спросил я. – Ведь, строго говоря, они могли бы принадлежать кому угодно.
– Они мои! – Мэри схватила бумажки и прижала их к груди. – Разве не я попросила вас их найти? – Глаза ее сверкали. Теперь она была больше похожа на дочь Зевса, чем на королеву Викторию.
– Дорогая Мэри, я не сомневаюсь, что они ваши. Я спрашиваю только о том, сумеете ли вы убедить в этом других. Можно ли как-то доказать вашу связь с упоминаемыми в документах людьми? – настаивал я.
– С какой стати меня должны волновать чьи-то сомнения? Бабка завещала мне, чтобы я никогда не пыталась навредить этой проклятой семейке. Я лишь хотела заполучить эти листочки. Я сказала вам об этом с самого начала.
Истинно королевским движением она протянула руку к шкафу и достала потертый альбом с фотографиями.
Разумеется, подумал я, бродячий народ ведет свои летописи фотоаппаратом, а не пером.
– Вот моя бабушка. – Она показала фотографию той же хорошенькой девушки, которую я видел на снимке, сделанном в Форт-Бельведере. Здесь она держала на руках грудного ребенка, а рядом с ней стоял мальчик лет двух. – На руках у нее моя тетка Рози, а этот мальчик – мой папаша. – Когда наши головы сблизились, я почувствовал сильный запах земляничного мыла. Очевидно, в программу самосовершенствования Мэри включила и посещение хозяйственного магазина. Она переворачивала страницы альбома. Множество фотографий связывало ее с отцом, Эдуардом Артуром Дейвидом Георгом Виндзором, и бабушкой, Мэри Монтгомери Виндзор.
– Бабка была ярая протестантка, – сообщила Мэри. – Она была слишком совершенна для этой жизни – потому, наверное, и умерла молодой. Она происходила из Эннискиллена, и работа прислуги в королевском доме была большой честью для ее семьи. А когда этот придурок Эдуард ее обрюхатил, родственники отказались от нее! Просто выкинули ее на улицу! Они и слышать ничего не хотели о том, что она вступила в законный брак. Это глубоко ранило ее, поэтому она больше никогда не пыталась вернуться. Ее приютили монахини в монастыре святой Магдалины в Галвее, и, когда она родила, потребовали, чтобы она отдала ребенка на воспитание, а сама в благодарность за их доброту работала у них прачкой до конца своих дней. Она сбежала еще с одной девушкой – и моим отцом, конечно. В Коннемаре они встретили группу тревеллеров и присоединились к ним.
Выходило, что бабушку Монтгомери много раз принимали к себе самые разные люди. Несомненно, это была отважная молодая особа, раз ей удалось избежать пожизненного заключения в доме для «заблудших девиц», как в тридцатые годы называли матерей-одиночек. Я понимал, что есть много способов проверить историю Мэри, но по-настоящему королевское происхождение ее отца мог установить только анализ ДНК.
Мои размышления прервал Выбей-Глаз, который стал лупить в дверь, выкрикивая мое имя.
