Эухенио Фуэнтес - В лесной глуши
– Это он послал тебе извещение, – объяснил Эспосито, указывая на детектива.
Англада посмотрел на сыщика с яростью и презрением, как на человека, раскрывшего ревниво охраняемую тайну.
– Нет необходимости скрывать это дальше, – сказал Купидо. – Вы знакомы много лет, с тех пор как вместе учились в университете. – Он наклонился к столу и показал Англаде снимки. – Не убери вы со стены фотографию выпускников, возможно, я бы ничего не заметил. Ведь блестящий адвокат, так гордящийся своим дипломом, не должен был ее убирать.
– Я никогда этого не скрывал, – ответил Англада, разводя руками и натужно улыбаясь. – Мы знакомы, мы учились вместе, ничего странного в этом нет. Что вы хотите доказать? К чему клоните? – Придя сюда, он взял на себя всю тяжесть разговора, как исполнитель главной роли в трагедии, выходя на сцену, затмевает собой хор и второстепенных персонажей. Эспосито казался спокойным, но донье Виктории не понравилось, что Англада, не спросив разрешения, положил на стол шлем и то, как стремительно он вторгся в их спокойный и молчаливый дом в своих огромных и пыльных ботинках.
– Есть еще кое-что, – сказал Купидо.
– Вы наконец нашли дневник?
– Да. И там – половина правды.
– После смерти она написала имя своего убийцы? – пошутил Англада.
– Нет. В этом и не было нужды, – спокойно ответил Купидо, сейчас он был не в настроении шутить. – Глорию убили два адвоката, которые вместе учились, жили в Мадриде, хорошо знали Бреду и были осведомлены о том, что девушка любит гулять одна по заповеднику, к тому же были знакомы с тропами, по которым она обычно ходила. Один из них незадолго до ее смерти даже составил ей компанию. Другому, возможно, очень хотелось бы оказаться на месте первого. Они убили ее, а потом, чтобы запутать следствие и продолжать оказывать давление на дирекцию Патерностера, убили и другую девушку, заставив всех думать, что это дело рук маньяка. Позже они убили Молину, потому что тот слишком много знал. Они все педантично предусмотрели, ведь они – хорошие адвокаты и отлично знают все законы. Они создали друг другу прекрасные алиби. Никто не знал, что они знакомы. Наверное, делились конспектами в университете?
Эспосито ничего не ответил. Он молчал и, казалось, чего-то выжидал. Англада ухмыльнулся.
– Мы списывали друг у друга на экзаменах, – сказал он вызывающе, все еще уверенный в своей неуязвимости.
– Они опирались друг на друга, – повторил Купидо, – как усики вьюнка. Хватались один за другого, но обманулись, предположив, что под ними хорошая опора. Ведь ни у одного из них нет ствола, а без поддержки все падает вниз. Два нуля вместе все равно равны нулю.
– Хорошая речь. Фантазия на тему правых и виноватых... – сказал Англада. – Но мы живем в реальной жизни, детектив, в ней силу имеют лишь доказательства, а, насколько я понимаю, здесь еще никто и ничего не доказал, – добавил он, взглянув на Эспосито и донью Викторию сверкающими от ярости глазами, словно злился оттого, что разоблачен их секрет. – Верно, мы знакомы, – вы проявили замечательную наблюдательность, ну и что?
– Чем вы можете подтвердить свои обвинения? – вмешалась донья Виктория, до тех пор хранившая молчание. Ее голос был властным, ей не нужно было повышать его, чтобы показать, кто здесь главный.
Купидо повернулся к ней, посчитав, что именно старухе должен поведать всю историю. Он обязан был рассказать ей правду во всех подробностях, и этот последний момент в любом расследовании давался ему тяжело, он не любил лично обвинять человека, и если бы мог, всегда избегал бы подобных сцен. Само расследование иногда виделось ему захватывающим, но именно из-за таких развязок он ненавидел свою работу.
– Ваш приемный сын убил Глорию.
– Продолжайте, – велела донья Виктория, выпрямляясь в кресле. – Но если вы не сможете этого доказать, я подам на вас в суд за клевету и сделаю так, что вы никогда больше не будете заниматься своим грязным ремеслом.
– Ваш приемный сын убил Глорию, – повторил Рикардо. – И не потому, что случайно оказался с ней в чаще заповедника; это было преднамеренное убийство. Он прекрасно осознавал, что делает. В ту субботу утром он вышел из дома в Мадриде раньше, чем вы утверждали, – может, потому что вы спали и поверили ему на слово, а может, просто солгали. Ведь пожилые люди спят мало и просыпаются от любого шороха.
Детектив ждал, что кто-нибудь из троих что-нибудь скажет, возразит ему, но все безмолвствовали.
– На эти полтора или два часа, – продолжал он, – у него алиби не было. Остальное же время, кажется, он провел весьма плодотворно: сдал анализ крови в лаборатории, а затем оплатил покупки в «Корте инглес» своей кредитной картой. Но все это неправда. В действительности он гнал по шоссе по направлению к заповеднику на мощном мотоцикле, чтобы оказаться на той самой тропе, по которой Глория будет подниматься к пещерам с наскальными рисунками. Случайно, во время забастовки метро в Мадриде, я узнал о том, о чем умолчал Англада: у него есть мотоцикл. Камилу, хозяйку галереи, удивило, что он не воспользовался им в тот день, дабы избежать пробок. Тогда я запомнил эту деталь и потом понял, почему он ее скрыл. Тем утром, пока ваш приемный сын, спрятавшись, выжидал у тропы, именно Англада в его очках и его одежде оплачивал покупки его кредиткой, и именно Англада сдавал кровь в лаборатории. Естественно, перед этим он успел появиться на судебном заседании, так что не осталось ни тени сомнения в том, что он находился в те часы в Мадриде.
Купидо вздохнул и впервые сделал глоток из рюмки с коньяком. Приняв алкоголь, организм потребовал и привычной дозы никотина, но сыщик не обратил на это внимания.
– Нет нужды вспоминать подробности кровавого преступления. Скажу лишь, что убийца совершил оплошность, к тому же было одно непредвиденное обстоятельство – он позволил жертве сорвать с его одежды значок. Это наталкивало на мысль, что преступник был знаком с Глорией лично. Непредвиденным обстоятельством же оказался выстрел из ружья, прозвучавший неподалеку.
Купидо и донья Виктория поймали взгляд, которым обменялись адвокаты, – похоже, оба были в замешательстве.
– Ошибка заставила их продолжать убивать, чтобы показать, что все это дело рук садиста и чтобы оказать давление на судебный процесс, ведь земля, где совершается столько преступлений, становится проклятой, и никакой любитель загородного отдыха не осмелится по ней гулять. А непредвиденное обстоятельство заставило их убить Молину. Егерь бродил тем утром в лесу, но не по служебной надобности. Он был тщеславным человеком, ему слишком нравились деньги, и временами он занимался собственным бизнесом. Он охотился на оленей, отдавал головы мастеру-таксидермисту, а затем продавал по хорошей цене. Есть несколько деталей, которых я не знаю, но они не настолько важные, чтобы теперь придавать им значение. Я предполагаю, что там, в лесу, они увидели друг друга, два человека, только что совершившие два разных преступления. Егерь должен был молчать – он мог потерять нечто большее, чем просто службу, таким образом, молчание было удобно им обоим. А так как смерть девушки куда серьезнее, чем смерть оленя, за молчание Молине платили. Между тем Англада нанял меня, чтобы никто не сомневался в его желании прояснить дело, в его желании отомстить. Нанял темного провинциального детектива, который заблудится в труднопроходимых дебрях столицы, когда поедет в Мадрид расспрашивать знакомых девушки о значке. Англада распрощался со мной десятью днями позже, сразу после смерти второй девушки, он больше во мне не нуждался. Они оба подумали, что проблема решена, но ошиблись. Молина, должно быть, сильно занервничал после второго убийства, такого поворота событий он не ожидал. К нему зачастили детектив и лейтенант полиции. Теперь его молчание стоило больше. Поэтому его тоже пришлось убить, хоть и не ножом, ведь он был сильным человеком. Незадолго до своей смерти Молина сказал мне, что с ножом нападают только на женщину, что мужчина всегда найдет в лесу палки и камни, которыми можно защититься. Поэтому они застрелили его. Но тут детективу в голову пришла новая идея – где искать тайник с дневником. Он сыщик из глубинки, ему нравится доводить дело до конца, и зачастую, расследуя какое-нибудь дело, он думает: интересно, что выяснил он сам, а что ему позволили выяснить? Детектив заподозрил, что сначала его направили по ложному следу, ведущему в тупик, и вот теперь, когда он уже не занимается этим делом, в конце тоннеля забрезжил слабый свет. Найденный дневник все прояснил.
Купидо замолчал. Длинный монолог утомил его, однако он продолжал, обращаясь все время к донье Виктории:
– Он, – Рикардо указал на Эспосито, – убил Глорию. Англада убил другую девушку. Поскольку на время совершения первого преступления у обоих было твердое алиби и никто не усомнился, что второе, похожее убийство – дело рук того же человека, оба остались вне подозрений. Англаде поверили, когда он заявил, что в день второго убийства напивался у себя дома. Это всем было понятно и никаких сомнений не вызывало. Что касается Эспосито, вы сами и ваша прислуга в Мадриде знали, что он неотлучно находился там.
