Владимир Рыжков - Пресс-хата для депутата
- А я тут ездил на Канары по делам! - хвастался тем временем третий депутат от партии меньшинств. - Ну, я вам скажу, там на пляже и мальчики! И главное, попал в самый бархатный сезон. Когда не жарко.
- А я у одного крутого босса в гостях живу! - сказал я им, только чтобы поддержать разговор. Наши столики стояли рядом, и волей неволей пришлось участвовать в беседе.
Мои ординарцы напряглись и посмотрели на меня недобро, но ничего не сказали. То есть продолжали старательно изображать из себя моих депутатских помощников, которые внимают каждому слову своего босса. И я стал хвастаться дальше:
- У него трехэтажный особняк, кирпичный. С бассейном, полем для гольфа и ванной на четверых. Обстановка, закачаешься. Он мне собачью конуру показал. Так она оказалась такая просторная, что я снял ее на все четыре года. Причем, совершенно бесплатно. Я сам приезжий, жить где-то надо, а в гостинице дорого!
Вокруг нас все сразу замолчали и тупо уставились на меня. Они почему-то не ожидали, что я вообще начну говорить своими словами. Привыкли, что я все время читаю по бумажке. Ну, ничего, скоро я так разойдусь, что вы меня заслушаетесь! Хотя оценили мою смекалку, которая позволила мне устроиться на халяву. Вообще, как я понял, здесь это считалось особым шиком. На свои деньги жили только непартийные депутаты, которых, понятное дело, партии не содержали. Как они нам завидовали!
После обеденного перерыва опять возобновились прения. Народу в зале стало поменьше, половина депутатов куда-то исчезли самым загадочным образом. Из здания же просто так не выпускали без особого разрешения. Если б выпускали, так в зале осталось бы только двое - я и спикер. У остальных были дела поважнее.
- Какие еще есть предложения? - спросил спикер и поправился. - А, я это уже говорил. И мы уже за что-то голосовали. Не будем повторяться. Тогда кто еще хочет высказаться?
Депутаты уже успокоились после драки, разомлели после обеда, и я решил, что настала моя очередь высказать пожелания простого народа. Что, зря ем свой депутатский хлеб? Тем более что сегодня утром магнат потребовал, чтобы я не отсиживался молча, а приступил к активным действиям по формированию общедепутатского мнения. Я поднялся со своего места.
- Предлагаю голосовать пункт о голодовке! - заявил я. - Пока народ голодает, мы тоже должны голодать! Посмотрите, сколько голодных на улице, и вам сразу расхочется есть. Если уж идти на поводу у масс, то надо играть с ними в одну игру. Массы нас поддержат, и мы сможем легко ими управлять. Предлагаю объявить всеобщую думскую голодовку!
- Как вы себе это представляете, коллега? - поинтересовался непонятный депутат.
- Как, как! Обыкновенно! Закрыть к чертовой матери столовую на месяц!
Что тут началось! Все повскакивали со своих мест. Начали свистеть, кричать, ругаться, топать ногами. Вокруг меня тут же образовалась могучая кучка депутатов. Один плескал в меня водой, другой отвешивал мне зуботычины, женщина трепала за волосы.
Я решил, что задерживаться мне не стоит. Иначе они разорвут меня на куски. Мне уже смертельно надоели все эти спектакли и пора было отсюда сваливать. Своей настоящей фамилии я теперь точно не узнаю. Потому как уже прославился под чужой. И теперь никто не позволит мне менять одну фамилию на другую. А раз так, то засиживаться здесь особенно не стоит.
Под свист и улюлюканье я покинул зал. В меня еще летели свернутые из бумаги шарики, а я уже скрылся в дверях. Я решил оставить это заведение навсегда. Хватит! Сколько можно протирать штаны! У меня есть дела поважнее! Пользы я здесь никому не принесу, своей настоящей фамилии не узнаю, а на магната мне по большому счету начхать. Пускай сам беспокоиться о своем фонде, если он ему так нужен!
Выйдя в фойе, я сразу направился к лестнице. Спущусь вниз на первый этаж и по стеночке, по стеночке как-нибудь доползу до входных дверей. Главное, выбраться из здания незамеченным. А там прикинусь местным дворником, доползу до забора и попробую его перелезть. Если все получится, так они меня и видели!
Но это было моей тактической ошибкой. Возле самой лестницы, как из-под земли, выросли мои телохранители. Обычно депутатских "помощников" в зал не пускают, и они отсиживаются в баре, потягивая пиво и рассказывая всякие байки про своих хозяев. Мои тоже любили проводить время там, слушая подобные рассказы. Я думал, что успею проскочить у них под носом, поскольку они выползут из бара только к концу заседания, когда меня надо будет доставить домой. Но парни сработали оперативно. Видно, они были на стреме, знали, что я могу слинять в любой момент. Да и хам Дима не забыл о моей попытке побега во время банкета. И я уперся прямо в него животом, не дойдя какого-нибудь метра до лестницы. И откуда они только взялись? Никого же не было!
- Ты куда это намылился? - спросил Костик.
- До ближайшей подворотни. - Я согнулся в пояс, прижимая руку к пузу. - Живот прихватило! Наверное, объелся черной икры в обед.
- Дубина! - ласково назвал меня Дима. - Тут же туалет есть!
- Что, правда?! - искренне удивился я. - Где?
- Вон там, под лестницей! - Костик показал направление.
- Вот, черт возьми, я и не знал! - несказанно обрадовался я.
Я развернулся и быстро двинул к лестнице, которая вела на третий этаж, якобы торопясь на унитаз. Там, под лестницей, действительно располагались туалеты, о чем, конечно, я был осведомлен. Не долго думая, я зашел в женский. Для конспирации. В мужском могли торчать депутаты, сачкующие во время заседаний, и заходить туда было рискованно. Они могли помешать мне сделать то, что я задумал. А в женском бывают только депутаты от Партии свободолюбивых женщин и Новой женской партии, и, как правило, там не засиживаются. Кстати, с депутаткой от свободных женщин у меня установились неплохие отношения. Она меня жалела и подкармливала пирожками собственного приготовления. Так что, окажись она там, она бы мне не помешала. Но сегодня она как раз взяла больничный, чтобы вдоволь походить по депутатским магазинам.
Как я и рассчитывал, в туалете никого не наблюдалось. На всякий случай я проверил кабинки. В них тоже никого не было. Я приоткрыл дверь, осторожно выглянул в вестибюль. Мои ординарцы курили возле лестницы, уставившись в сторону туалетов. Наверное, опасались, что по выходу из туалета я опять захочу слинять. Покурите пока, ребята, у меня тут длительное общение с унитазом! Даже и не знаю, когда я с него слезу. Наверное, никогда.
Я подошел к раковине, включил воду, намылил лицо и тщательно смыл его водой. Вытерся бумажными полотенцами, которые надергал из ящика, висящего на стене. Смотрясь в зеркало, пригладил волосы, поправил помятый пиджачишко и стал немного похож на человека. Пока еще не совсем на приличного человека, но все же. По сравнению с тем, кого из меня сделала Ангелина, я стал просто английским принцем. Теперь на меня хоть можно было смотреть без слез.
Затем я подошел к окну, выдвинул шпингалет, открыл створку, затем вторую. Прислушался. Вроде все было тихо. Похоже, мои охламоны продолжали курить и пребывали в неге и довольстве. Ничего, потом получите по ушам от моего дорогого тестя. Эх, черт возьми, я так и не познакомился с его дочкой! Хоть бы одним глазком взглянуть, как она выглядит! Ладно, далась мне эта дочка! Других забот, что ли, нет? Сейчас надо спасать свою шкуру, а не думать о бабах.
Я влез на подоконник, зажмурил глаза и выпрыгнул наружу. Ударившись ногами о землю, я упал на бок и почувствовал дивный запах цветов. Это просто чудо, что я свалился всего лишь со второго этажа, и что под окном росла клумба. На удивление, я себе ничего не сломал, а только лишь помял цветочную поросль. Но что такое лютики-цветочки по сравнению со свободой человека? Ничто!
Однако до свободы еще было далеко. Мне предстояло преодолеть стальной трехметровый забор, которым оградили здание Думы от народа. Я поднялся на ноги и огляделся. Ни охранников с собаками, ни ментов с "калашами", которые иногда бродили вокруг здания, вылавливая любопытных граждан, стремящихся хоть одним глазком взглянуть, как живут избранники. К счастью, никого из охраны не просматривалось. Наверное, они сидели на проходной и резались в домино. Переться через проходную не имело никакого смысла. Меня бы просто не выпустили. Так было установлено свыше. Пока заседания в Думе не закончились, ни одного депутата не выпускали из здания под страхом импичмента. Только по личному распоряжению спикера. Это объяснялось довольно просто. Поначалу многие депутаты приходили на заседания, отмечались о прибытии, после чего благополучно разъезжались по своим делам, получая отметку о полном рабочем дне. Те же из них, кто постоянно торчал в Думе, сильно обижались. И тогда приняли постановление о запрете выхода с территории. Теперь основная масса просто не являлась на заседания, а те, кто являлся, должны были сидеть до конца.
Я пригнулся и короткими перебежками драпанул к забору. Я уже давно изучил решетку ограды и понял, как можно ее перелезть. Если упираться ногами и руками в соседние прутья, и пытаться таким образом взобраться наверх, ничего не выйдет. Будешь сползать вниз, как капля водки по стакану. Лучше обхватить руками один из прутьев и лезть по нему, как по канату.
