Владимир Константинов - Вызов смерти
- Молодец! Только не надо этих жаргонных словечек. Ни к чему они. Ты же будущий правитель такой огромной земли.
- Извините. А что должно произойти?
- Сам увидишь. Скоро уже.
- А когда все же можно ожидать?
- Сегодня какое число?
- Пятнадцатое.
- Это можно ждать и завтра, и послезавтра. Все уже подготовлено.
- Так у вас и там свои?! - изумился Кудрявцев.
- Наши, Роман Данилович. Наши! - довольно рассмеялся Кирсанов. - Ты лучше спроси - где их нет, наших людей? Приходит наше время - время по-настоящему деловых людей, радеющих за судьбы Отечества! А?! Каково звучит?
- Впечатляюще. И все же, Виктор Владимирович, чего следует ожидать в ближайшее время?
- Полного краха финансовой системы страны и политического банкротства центральной власти во главе с этим маразматиком, хроническим алкоголиком.
- А не рано ли вы так круто?
- Нет, не рано. В несостоятельности, я бы даже сказал, в полной беспомощности власти ты скоро убедишься. Эти побирушки только и делали, что ходили по миру с протянутой рукой, считали, что стоит только попросить, как "друг Билл" и "друг Коль" тут же помогут, не донимая того, что долги рано или поздно надо возвращать. Крах неминуем. Но мы не будем спешить. Нет. Мы доведем ситуацию до критической точки, до абсурда. И тогда явимся в роли спасителей Отечества. Объединившись, мы возьмем под жесткий прессинг не только финансовую систему страны, но всего Запада. Как говаривал когда-то Никита Сергеевич: "Мы покажем им кузькину мать!" А?!
- Грандиозно!
- То-то. Ты что позвонил? Есть какие-то проблемы?
Кудрявцев рассказал последние новости.
- Нужна помощь? - спросил Кирсанов.
- Нет. Думаю справиться своими силами.
- Тогда действуй. И без сантиментов, предельно жестко и беспощадно. Время обязывает. Понял?
- Так точно.
- Счастливо тебе. Если понадобится помощь, звони, не стесняйся. Пока!
- До свидания!
Кудрявцев положил трубку. Да, дела! Он кожей чувствовал стремительное приближение великих событий.
Глава 7
В отличие от Добрецова Игорь Васильевич Гарюнов, он же - Владислав Иванович Кацобаев, он же - Вячеслав Максимович Портной, он же - Павел Осипович Хорунжий и так далее, был по натуре отчаянным пессимистом. А откуда, извините-подвиньтесь, господа хорошие, ему взяться, оптимизму-то этому? Когда не жизнь, а сплошная мутота? Ни близких тебе людей, ни привязанностей никаких. Кругом один, как прыщ какой на непорочном теле молодой монашки. Здесь затоскуешь. Даже убивать людей стало скучно и неинтересно. Хотя бы взять следователя этого. Молодой. Красивый. Таких девушки любят. Сказывают, книжки писал. Впервые в душе Гарюнова возникло что-то вроде жалости. Ну, может, не жалость, а так, тоска какая-то зеленая, непонятная. И что же он за вражина такой кровожадный. Ведь, считай, весь в крови людской, от макушки до самых до пят, а все мало, все никак не уймется.
Посмотришь порой на себя в зеркало, не выдержишь и плюнешь в сердцах в харю своему зеркальному двойнику. Рождает же природа подобную гнусность! Будешь здесь оптимистом, как же. Нет, иной на него посмотрит и скажет, что он, Гарюнов, чуть ли не обласкан жизнью, цветет и пахнет, что все у него просто расчудесно. Но только это видимость одна. Видимость - и ничего больше. Притворство. На самом же деле не живет - мается. Сколько себя помнит - столько мается. О-хо-хо! Устал. Покоя хочется. Чтоб тихо, чинно, благородно. Выпил утром стакан парного молока, взял в руки лопатку и что-нибудь там вскопал, грядку какую или еще чего. А то кузовок в руки и в лес по грибы. Хорошо! Воздух чистый, смолой пахнет, дышишь не надышишься. Тихо. И только пичужки там всякие: "Тью-тю-тю! Фью-тю! Тю-тю! Тю!" И радостно на душе, и покойно.
Но только чувствует Гарюнов, что не видать ему ничего этого, как собственных ушей. Шкурой чувствует, каждой клеточкой своего уже немолодого тела. Попал, как кур во щи. На этот раз нет никакой возможности выкрутиться. Даже тонюсенького лучика надежды нет. Сидит в этом каменном мешке, тюремном боксе со всеми удобствами без окон и с одной лишь дверью, да и то железной, и так думает и сяк думает, а что толку-то, чего здесь придумаешь, когда все равно один конец. О-хо-хо! А-ха-ха! Этот хитренький Добрецов молодой, да ранний! По-крупному играет. Все предусмотрел, сукин сын. На убийство следователя выдал пистолет с одним патроном. А сопровождающих трое. Куда здесь прыгнешь? То-то и оно.
- Не доверяете, Алексей Владленович? - спросил его Гарюнов. Тот рассмеялся.
- Доверяю. Но лишняя предосторожность не помешает.
Так-то вот. Игорь Васильевич прекрасно понимал, чего хочет от него молодой красавец великан. А хочет он, чтобы Гарюнов избавил его от соперника за место под солнцем, этого московского негодяя Кудрявцева. И он, Гарюнов, сделает это с превеликим удовольствием, можете не сомневаться, господа хорошие. Такая "работа" в радость. Только вот что же будет после этого с ним, Гарюновым? Задачка для дураков, да? Чтобы ее решить, ни к какой бабке ходить не надо. О-хо-хо! А будет с ним то же самое, что и с мерзавцем Кудрявцевым. Это уж как пить дать. Будешь здесь оптимистом, как же. Здесь никаких нервов не хватит. Верно? Какая-никакая жизнь, а умирать все равно не хочется. Ох не хочется! Если Даже что-то за ней имеется, то это что-то не сулит Гарюнову ничего хорошего. Нет. За все то паскудство, что он совершил в этой жизни, за него там бросится по полной программе. Это уж точно. Что делать? Что делать?
Сегодня ночью к Гарюнову поместили девушку, та-ю красавицу, что о-хо-хо, глядя на нее, и у мертвого желание появится. Честное слово! А Игорь Васильевич был мужчиной еще в самом, можно сказать, соку, в смысле там мужских достоинств. Живчик! Он поначалу так и подумал - Добрецов решил ублажить его по полной программе. Но по строгому и независимому виду красавицы быстро понял, что ошибся. Забегал вокруг девушки, запотирал ручки, рассыпался бисером:
- Ах, кака гарна дивчина! Кака красавица! Что же привело вас, бриллиантовая, в сию скромную обитель? Чем же вы, божественная, провинились перед здешними хозяевами?
Она в упор на него посмотрела, строго спросила:
- Вы Кацобаев?
По этому вопросу Игорь Васильевич сразу же понял, кто перед ним. Деланно удивился:
- Как?! Вы меня знаете?! Но откуда, несравненная, позвольте спросить? Насколько помню, я вам своего автографа не оставлял. Ха-ха-ха! Хи-хи-хи!
- Так вы Кацобаев? - не отставала Светлана.
- Можно сказать и так. Меня, как ни назови, хоть горшком, лишь бы в печь не ставили. Верно?
- Не знаю, не знаю. - Она прошла в спальню, затем на кухню. Обследовала ванную, туалет. Заключила: - А вы здесь неплохо устроились.
- Рад, что вам понравилось. Очень рад! Только, смею вас заверить, восхитительная, что не нахожу здесь ничего хорошего. Не прихожу в восторг и от местного гостеприимства. И удивлен совершенно, что вы во всем этом нашли? Не понимаю я вас. Решительно не понимаю! Да, но каким таким волшебным образом вы здесь оказались, бесподобная? Какому такому счастливому Провидению я обязан лицезреть, так сказать, такую красоту?
Она вновь строго и внимательно глянула на него. Даже дернула, как бы в раздражении, прелестным плечиком.
- Перестаньте, Владислав Иванович, паясничать. Вы все прекрасно поняли.
- Замечательно! Прелестно! - завосхищался Гарюнов. - Как вы меня, старого прохвоста, а?! И правильно. И поделом.
- Убийство Андрея Говорова - ваша работа?
- Кого, простите?
- Следователя прокуратуры Говорова.
- Да, да, - закивал киллер. - Но, смею вас заверить, жемчужная, сделал я это исключительно по принуждению. А вы, вероятно, его любили, да? И то верно. Такой красавец! Такой экземпляр мужского достоинства. Очень сожалею. Очень. И я, конечно, понимаю, что такой страшный изувер и лихоимец, как я, не достоин и мизинчика такой очаровательной девушки, но все же позвольте выразить вам свое искреннее соболезнование.
- Прекратите!
Она вновь дернула плечиком. Чудесно! Какая лапушка, честное слово! Какая душка!
- По чьему заданию вы его убили? Добрецова?
- Конечно же его, неотразимая. Этого Антихриста с ликом святого. Он, смею вас заверить, еще пострашнее меня будет. Я-то что, я вот он - весь перед вами. Никогда и не скрывал своей гнусности. А он под порядочного работает. Такого крайне трудно распознать. Бедная Россия! Вот кто нынче твои правители! А вы, платиновая, как же к нему попали? Как же не уберегли вас ваши коллеги?
- По глупости. Вы его знали прежде?
- Не сподобился. Да, по мне, век бы его не видеть. Сотрудничаю под большим принуждением.
- И каковы ваши планы?
- Ах, сокровище, если бы у меня были планы. Планы у этого негодника, а я лишь ничтожнейший исполнитель его коварных замыслов. Только исполнитель.
- И каковы же его планы?
- Боюсь ошибиться, но думаю, что мне суждено будет убить Кудрявцева, такого же злодея, как и сам Добрецов. Вот видите, очаровательная, с кем приходится работать. А вам фамилия Кудрявцев что-нибудь говорит?
