Дик Фрэнсис - Миллионы Стрэттон-парка

Дарт остановился у парадного подъезда и, как обычно, не вынул ключ зажигания.

— Вы когда-нибудь закрываете машину? — поинтересовался я.

— С какой стати? Я не против получить повод купить новую машину.

— Так почему вам ее не купить, не дожидаясь повода?

— Как-нибудь так и сделаю.

— Как ваш дед.

— Что? А, да. Наверное, я немного похож на него.

Парадную дверь нам открыл слуга («Она вся живет в прошлом», — пробормотал Дарт), который любезно проводил нас через холл в гостиную. Как и следовало ожидать, все здесь было отмечено вкусом и влиянием остановившегося времени, мягкие краски в приглушенных тонах, зеленые, золотые. В оконных проемах все еще оставались старые ставни, но тут же висели самые модные, до пола, занавески.

Марджори сидела в широком кресле, поставленном так, чтобы была видна вся комната, она всегда оставалась самой собой, человеком, контролирующим обстановку. Она была, как почти всегда, одета в темно-синее платье с белым воротничком и выглядела куколкой и щеголихой, которой в рот пальца не клади.

— Садитесь, — приказала она нам, и мы с Дартом примостились рядом с ней, я — на маленькой софе, Дарт — на изящном витом стульчике — вероятно, творении Хеппельуейта.

— У вас есть что сообщить мне, — начала она. — Вы так сказали, Ли.

— Да-да, — несколько растерялся я. — Значит, так, вы просили меня выяснить две вещи.

— И что касается денежных дел Кита, то у вас ничего не получилось, — решительно кивнула она. — Вы мне об этом уже говорили.

— Да… Но… вот относительно другого вашего поручения…

— Продолжайте, — проговорила она, когда я остановился. — Я очень хорошо помню. Я попросила вас выяснить, каким образом этот прохвост архитектор давил на Конрада, чтобы получить заказ на новые трибуны.

Дарт от удивления не находил слов.

— Поручения? — только и смог спросить он.

— Да, да, — нетерпеливо перебила его тетушка. — Мы с Ли заключили соглашение. Скрепили его рукопожатием. Так ведь? — Она обернулась ко мне. — Соглашение, которое вы не захотели разрывать.

— Совершенно верно, — согласился я.

— Тетя Марджори! — совсем смешался Дарт. — Значит, Ли работал для вас?

— А что в этом плохого? Это же в интересах семьи в конечном итоге. Как можно что-то делать, если тебе не известны факты?

«Вот у кого могли бы поучиться мировые политики, — подумал я с восхищением. — Светлейший из умов под волной седых волос».

— Между делом, — сказал я, — я узнал о Форсайте и косилках для газонов.

У Дарта отвис подбородок. У Марджори округлились глаза.

— А еще, — продолжил я, — я узнал о некоторых приключениях, пережитых Ханной, и известных последствиях этих делишек.

— О чем это вы говорите? — удивился Дарт. Марджори просветила его:

— Ханна загуляла с цыганом и забеременела, как последняя дурочка. Кит набросился на цыгана, который, конечно, потребовал денег. Мой брат откупился от него.

— Ты хочешь сказать… — начал соображать Дарт, — что Джек… что отцом Джека был цыган!

— Что-то в этом роде. Даже не румын. Так, рвань подзаборная, — сказала Марджори.

— О Боже, — поразился Дарт.

— И прошу больше этого не повторять нигде и никому, — твердо приказала Марджори. — Ханна говорит Джеку, что его отец иностранный аристократ, которого погубит скандал.

— Да, — чуть слышно проговорил Дарт. — Джек сам сказал мне это.

— И пусть верит в это. Надеюсь, Ли, — повернулась она ко мне, — что это все.

На столике подле ее кресла зазвонил телефон. Она сняла трубку.

— Да… когда? Дарт здесь. И Ли тоже. Да. — Она повесила трубку и сказала Дарту: — Это твой отец. Сказал, что едет сюда. Похоже, он вне себя. Что ты такое натворил?

— Кит с ним? — я вздрогнул, и это не прошло незамеченным Марджори.

— Вы боитесь Кита?

— И не без оснований.

— Конрад говорит, что Кит посоветовал ему приехать сюда, но я не знаю, с ним Кит или нет. Вы хотите сейчас же уехать, не дожидаясь их?

Да, я и хотел, и не хотел. Я представил себе убийство у нее в гостиной — картина вовсе не в аристократическом духе этого дома.

Я проговорил:

— Я привез показать вам фотографию. Она в машине Дарта. Сейчас принесу.

Я встал и пошел к двери.

— Только не уезжайте, бросив меня здесь, — полушутя-полусерьезно сказал Дарт.

Соблазн поскорее унести оттуда ноги был велик, но куда я мог удрать? Я вынул фотографию в коричневом пакете из кармана в дверце автомобиля, куда клал его, и возвратился в гостиную.

Марджори взяла фотографию и посмотрела на нее, ничего не понимая.

— Что это значит?

— Сейчас объясню, — сказал я, — но поскольку Конрад едет сюда, подожду до него.

От дома Конрада до особняка Марджори было рукой подать. Он приехал очень скоро, и, к моему облегчению, без Кита. Однако он приехал во всеоружии, с охотничьим ружьем, другом помещика, в руках. Ружье он держал наперевес, а не сложенным вдвое, как обычно принято носить охотничье оружие.

Он ворвался в комнату, оттолкнул слугу, церемонно объявлявшего: «Лорд Стрэттон, мадам», — и, протопав по неяркому китайскому ковру, остановился передо мной, наставив двустволку на меня.

Я поднялся. Нас разделяли какие-то три фута.

Он держал ружье не так, как делают, стреляя по птице, а от бедра. С такого расстояния он не промахнулся бы и в комара.

— Вы лжец и вор, — его распирало от ярости, пальцы плясали на спусковом крючке.

Я не отрицал обвинения. Я смотрел мимо него с его ружьем на снимок, который держала в руках Марджори, и он проследил за моим взглядом. Он узнал фото и посмотрел на меня с тем же убийственным выражением, какое я видел у Кита. Стволы направились мне прямо в грудь.

— Конрад, — резко окликнула его Марджори, — успокойся.

— Успокоиться? Успокоиться? Жалкая личность вламывается в мой кабинет, взламывает стенной шкаф и обкрадывает меня.

— Тем не менее ты не имеешь права убивать его в моем доме.

В какой-то степени складывалась комическая ситуация, но от фарса до трагедии всегда один шаг. Не рассмеялся даже Дарт.

Я сказал Конраду:

— Я спасу вас от шантажа.

— Что?

— О чем это таком вы говорите? — заинтересовалась Марджори.

— Я говорю о том, что Уилсон Ярроу шантажирует Конрада, требуя от него согласия на строительство новых трибун.

Марджори не удержалась от восклицания:

— Так вы все-таки раскопали!

— Ружье заряжено? — спросил я Конрада.

— А как же.

— Будьте добры… э… может быть, вы направите его куда-нибудь в другую сторону?

Он стоял, как гранитный утес, тяжелый, насупленный, неподвижный.

— Отец, — взмолился Дарт.

— А ты молчи, — прорычал Конрад. — Ты ему помогал.

Я решился рискнуть:

— Уилсон Ярроу сказал вам, что, если не получит контракта на новые трибуны, он примет меры, чтобы Ребекку лишили права быть жокеем.

Дарт вытаращил глаза. Марджори фыркнула:

— Это же смешно.

— Нет. Ничуть не смешно. На этой фотографии Ребекка берет деньги на ипподроме от человека, который похож на букмекера.

От волнения я поперхнулся. Никогда еще на меня не наводили заряженного ружья. Даже продолжая верить в то, что сдерживающие начала в Конраде не исчезли, как исчезли у Кита, я не мог не чувствовать, что у меня взмок затылок.

— Я прослушал пленку, — проговорил я.

— Вы выкрали ее.

— Да, — признался я. — Я выкрал ее.

— Теперь вы будете шантажировать меня, — его палец на спусковом крючке напрягся.

— О, Конрад, ради Христа, — сказал я, начиная злиться. — Ну подумайте сами. Я же не буду вас шантажировать. Я приму меры, чтобы этого не делал Ярроу.

— Как?

— Если вы отведете от меня свою пушку, я вам скажу.

— Что за пленка? — спросил Дарт.

— Пленка, которую ты помог выкрасть из моего шкафа.

Дарт совсем сник.

— Дарт ничего не знал, — сказал я. — Он был на улице, сидел в машине.

— Но ведь Кит обыскал ваши карманы, — возразил Дарт.

Я сунул руку в карман брюк и вынул кассету. Конрад увидел ее и позеленел от ярости.

— На этой кассете, — объяснил я Марджори, — записан телефонный разговор, который вела Ребекка, продававшая информацию о лошадях, на которых она будет скакать. Это самое страшное из преступлений на скачках. Достаточно послать ее вместе со снимком тем, кто руководит бегами, и жокейской карьере Ребекки конец. Ей запретят выступать. Имя Стрэттонов будет запачкано.

— Но она просто не может этого сделать, — чуть не плача, выдавил из себя Дарт.

— Она призналась в этом, — произнес Конрад, будто слова ранили ему язык.

— Нет! — простонал Дарт.

— Я потребовал от нее объяснений, — сказал Конрад. — Я дал ей прослушать пленку. Ребекка умеет сдерживать чувства. Она выслушала все с каменным спокойствием. И сказала, что я не дам Ярроу использовать это против нее. — Конрад тяжело вздохнул. — И… в общем, она не ошиблась.