Мария Семенова - Дядя Лёша
Кроме того, все больше беспокоило проклятое плечо. Электрофорез помог в очень незначительной степени, и за несколько дней до соревнования Вадим действительно стал колоть новокаин. Боль прошла, но все равно неудобство в плече ощущалось. Во время самой ответственной встречи с этим-испанцем Вадим все время чувствовал ноющую боль, она стала привычной и даже попросту забывалась. Правда, когда турнир закончился, он пару дней не появлялся на тренировки — до такой степени ныла рука.
К счастью, после такой блестящей победы Ник-Саныч не очень приставал к нему с тренировками, ведь Вадим был молодоженом, да еще победителем… Хотя на словах и утверждал, что настоящий великий спортсмен никогда не дает себе поблажек и что каждый день с неправильным режимом (Ник-Саныч имел в виду пьянство, обжорство, курение, лежание в постели) все равно даст о себе знать.
Но тот, кто вышел в финал Кубка Кремля и вот-вот попадет в двадцатку самых сильных ракеток мира, наш питерский Кафельников, все-таки мог себе позволить чуть-чуть отдыха, особенно если он молодожен.
А тут засветил медовый месяц…
Вадим был уверен, что вернется с Мальорки забыв и о болях в плече, однако все сложилось по-другому.
Разумеется, и после возвращения из свадебного путешествия Вадим продолжал, оставаться профессионалом, теннисистом высокого класса, но он начал делать ошибки, допускать промахи, которые можно объяснить чем угодно: рассеянностью, усталостью, невнимательностью, плохим самочувствием. Но, как ни объясняй, раньше их не было, а теперь были. Ник-Саныч только качал головой и снова ничего не говорил. Вадим даже злился на него за это. Лучше бы тренер подошел к нему и сказал: «Слушай, Воронов, может хватит фигню пороть? Уходи-ка ты из этого банка и бери себя в руки. Поиграл в банкира, и хватит!» Если бы Ник-Саныч так сказал, кто знает, может, Вадим бы действительно взял и бросил ЗДР. Но тренер молчал, и все шло по-старому.
Вадима это немного тревожило, но своими чувствами делиться ему было не с кем. С родителями он уже давно перешел на дружеское подтрунивание, практически исключавшее разговоры по душам. С Валерией они так и не стали близки по-настоящему. Потому что ни перед ней, ни перед родителями, ни перед кем на свете Вадим не решился бы обнаружить свою слабость.
Он был один, как всегда, один. И если тяготился одиночеством, то не настолько, чтобы нарушить его.
Впрочем, Валерия абсолютно не стремилась к установлению тесного душевного контакта. Вадим ее вполне устраивал — спокойный, выдержанный, ни скандалов, ни криков, к которым она так привыкла в своей собственной семье. А что у него клокочет внутри — до этого ей не было решительно никакого дела.
На движения души и прочую лирику времени просто не было: она целиком погрузилась в хлопоты по воплощению в жизнь своей мечты. Как-то так само собой получилось, что и участок, и будущий дом были записаны на имя Валерии Вороновой, а не на имя Вадима. От Вадима требовалось только одно — расплачиваться. Стоит ли говорить, что в один прекрасный день деньги кончились?
Валерия с утра сидела на телефоне, обзванивая конторы в поисках труб для отопительной системы.
— Что? Нет, мне нужно дюйм с четвертью. Дюймовка? Я же говорю, нет. Так что вы мне тогда голову морочите! — Снова позвякивание параллельного аппарата на кухне. — Алло. У вас есть трубы дюйм с четвертью? Сто метров. Отлично. Когда можно подъехать? Прекрасно. — Валерия повернулась к Вадиму. — Нашла. Машину там поймаю. Дай-ка мне сотню. Или лучше две.
Вадим открыл ящик письменного стола, где лежал плотный желтый конверт. Из него выпала одна-единственная бумажка.
— Боюсь, тебе придется ограничиться одной сотней, — спокойно сказал он. — Больше нет.
— Как — нет?
Валерия подошла к Вадиму и взяла конверт; у него из рук. В нем действительно сиротливо лежала одна единственная купюра с портретом президента Франклина в овальной рамочке.
— Так. — Она сосредоточенно соображала. — Ну да, я заплатила рабочим, купила туфли, потом продукты. Да… Ну хорошо, по крайней мере, трубы я куплю.
— И что дальше? — поинтересовался Вадим.
— Но ты же вот-вот должен получить от Спорткомитета…
— Ну это же капля в море! Я вообще не понимаю, о чем ты думаешь. Если ты взялась строить дом, то какого хрена ты чуть не каждый день покупаешь новые туфли, кофты, все эти тряпки.
— Я же не знала, что ты не можешь обеспечить жену, — поджала губы Валерия.
— Не могу?! — Вадиму отказало его обычное хладнокровие. — Да ты бездонная бочка! Тебе нужен Эдуардыч, а не я. В крайнем случае Лисовский. Вот и выходила бы за них. — Вадим отвернулся к окну.
— Спасибо, — ответила Валерия, которая, разумеется, вышла бы за Жору Лисовского и даже за Эдуардыча, если бы те позвали. Но они не звали.
Она молча разглядывала его напряженную спину и подумала, что, пожалуй, действительно немного переиграла. Расставаться с Вадимом вовсе не входило в ее планы, и она решила сменить гнев на милость.
— Вадька, ну что ты, глупый… — Она подошла и нежно погладила его по плечу. — Ну ничего страшного. Рабочие деньги только что получили. Пусть работают. Я привезу трубы. А там посмотрим. Кстати, сегодня мы идем к твоим родителям, ты не забыл? Может быть, у них…
— У них ничего нет! — отрезал Вадим. — А даже если бы и было, я не собираюсь брать у них ни копейки. Чтоб ты знала! И не вздумай заводить об этом разговор!
— Мы можем взять в долг, а потом рассчитаться.
— Чем? Не будет у нас миллионов! Неоткуда им взяться! Как ты не понимаешь! — сказал Вадим, но она видела, что он успокаивается. Валерия была уверена в его чувствах и прекрасно знала, что, всегда сможет добиться от него того, что ей надо.
Вот и сейчас она прижалась к Вадиму всем телом, чувствуя, как он размягчается в ее объятиях.
— Любимый, — прошептала она.
— Ты же собиралась за трубами, — сказал он, расстегивая на ней кофточку.
— Трубы подождут, — закрыв глаза проворковала Валерия.
* * *
Рекламный ролик ЗДР не оставил равнодушными и сотрудников агентства «Эгида-плюс». Причем все они выражали сходные чувства.
— Я смотрела и краснела, — заявила Пиновская.
— А я ему почти поверила, — покачала головой Наташа. — Он так искренне говорил.
— Милая, наивная девочка! — махнул рукой Дубинин. — Вы видели хорошо отрепетированную одноактную пьесу.
— Но прямой эфир…
— После нескольких репетиций и эфир не страшен, — усмехнулся Дубинин, а Семен Никифорович разразился новым экспромтом:
С чувством бабы хором пели,Глазки радостно блестели:Дирижер им показалТо, чего не видел зал?
— Да, что-то в таком духе, — согласился с ним Дубинин.
Но никто из них не знал одной очень интересной детали — того, что сама идея создания этого фонда принадлежала знакомому им Анатолию Чеботаревичу.
Антон исчез очень вовремя. У «Эгиды» было слишком отчетливое представление о его деятельности, и если бы он засветился в фонде «Здоровье России», то, возможно, деятельность этого предприятия закончилась бы гораздо быстрее. Но Антон уехал из страны раньше, чем был создан этот инвестиционный фонд, а то, что Антон и господин Бугаев пришли к соглашению, что «худой мир лучше доброй ссоры», осталось неизвестным даже в «Эгиде».
Против же господина Бугаева предъявить было нечего. По большому счету, конечно, его можно было бы хоть завтра засадить на три пожизненных срока, но надо было предъявить какие-то обвинения. А ничего такого, что можно было бы безусловно доказать, господин Бугаев, как это ни странно, не совершал. Короче, как это часто происходит в подобных случаях, государство было бессильно перед Бугаевыми.
— Да уж! — рассуждал в приемной Кефирыч, вспоминая свой поход в казино «Гончий пес». — Достаточно на его крупье посмотреть, на паршивца! Да у него же все на роже написано, а уж как пальчиками играет! Ван-Клиберну куда там!
Сергея Петрович Плещеева рекламный ролик «Здоровья России» заинтересовал совершенно с другой стороны. Ведь там фигурировал его собственный давний знакомый — Вадим Воронов.
«Надо же, — качая головой, думал Плещеев. — покатился парень по наклонной плоскости».
С тех пор как холодным осенним вечером он следовал за подозрительной «девяткой», на заднем сиденье которой лежал человек в бессознательном состоянии, Сергей постоянно держал Вадима Воронова в поле зрения. И ему совсем не нравилось все, что происходит с парнем, даже несмотря на победу на Кубке Кремля.
Плещеев даже навел справки относительно того, кем была в прошлой жизни нынешняя мадам Воронова, и эта информация его не порадовала.
И вот теперь фонд «Здоровье России». Что ж, этого следовало ожидать.
* * *
На столе, накрытом белой накрахмаленной скатертью, был расставлен старинный парадный сервиз. На закуску были поданы разнообразные салаты, готовить которые Нонна Анатольевна была мастерица. Вадим с удовольствием пробовал один салат за другим и просил добавки:
