На один удар больше - Анна и Сергей Литвиновы

— Почему? — спросил строго.

— Потому что ты понял, в чем главный секрет тенниса. Не в технике. Не в подготовке. Не даже в самом крутом тренере.

— А в чем тогда? — заинтересовался Митя.

— Нужно просто сделать на один удар больше. Любой ценой. И ты это умеешь.

* * *

Лиза всегда чувствовала, что брата она бесит. Впрямую не обижал, но и никаких посиделок, секретов, личных от него подарков на день рождения. И этот вечный взгляд его хмурый — чувствуешь себя мышкой, за кем кошка злобно наблюдает.

Лет в пять она не выдержала, спросила напрямую:

— Почему ты меня не любишь?

И Костик шарахнул:

— Потому что мама из-за тебя умерла!

— Как… из-за меня? — опешила девочка.

— Да вот так! Не хотела она второго ребенка, а отец ее заставил!

Лиза сразу вспомнила сказку про Белоснежку и закричала:

— Это неправда! Мама не при родах умерла! Я ее помню!

— Все равно именно ты из нее все соки высосала, — с ненавистью ответил брат. — Она мучилась несколько месяцев, пока ты совсем мелкая была. А потом все равно погибла.

Папа говорил Лизе совсем другое, и, конечно, девочка бросилась с вопросом к нему. Отец усадил ее на колени, долго утешал. Объяснял, что в жизни бывают трагические случайности и внезапные смерти. Что она совсем не виновата. И что мама ее очень любила.

Костику — Лиза потом подслушала — от отца здорово влетело.

Но у девочки в голове крепко засело: брат именно ее считает виноватой в том, что у них обоих нет матери.

Лиза рано осознала, что она в их семье — единственная девочка. С самых юных лет старалась по-женски заботиться — и об отце, и о брате. Но если папа искренне радовался, когда получал на завтрак кривобокие оладьи в ее исполнении, то Костик в ответ на сестрины попытки сделать ему приятное только раздраженно шипел.

А лет в семь — когда Лиза впервые выиграла турнир и Костик ее даже не поздравил — отец сказал:

— Да он тебе завидует просто!

Сам брат всегда утверждал: теннис ему нравится как игра, но никаким чемпионом он становиться и сам не собирался.

Но сейчас папа объяснил Лизе: все, кто проигрывает, уверяют, будто им титулы до лампочки. А в глубине души ужасно злятся на то, что победить не способны.

Так что теперь у девочки имелось целых два объяснения, почему брат ее не любит. Из-за нее умерла мама. Из-за нее Костик чувствует себя неполноценным.

Очень скоро, когда отец взял огромный кредит, чтобы построить на их участке собственный корт, узнала и про третье. Снова подслушала, как Костик кричит:

— У нас в семье все — только для царевны! Еда — от фермеров, форма — из-за границы. Теперь еще и дворец ей строишь!

— Она пахать будет в этом дворце. С утра до ночи, — возмущался отец.

— Для меня почему-то корт ты не строил!

— Потому что ты никогда не хотел побеждать. А Лиза — хочет. И может.

Девочка снова попыталась поговорить с братом. Убеждала его: папа действительно покупает ей многое. Но только все оно связано исключительно с теннисом.

— А Барби, сколько я ни просила, так и не подарил!

Но на мировую Костик все равно не пошел. Сказал сквозь зубы:

— Отвали от меня.

Так и старались держаться друг от друга подальше. И на мелкие шпильки от брата Лиза старалась не обращать внимания. Смирилась, что она — «противная младшая сестра».

Однако новое знание — будто Костик ее монстром считает — окончательно выбило из колеи. Она прочитала в энциклопедии определение. Монстр — это существо с врожденными недостатками в строении или наружности, которые отличают его от обычных существ; чудовище, урод.

Зеркало уверяло: выглядит она обычно, даже красиво. Значит, Костик считает: с ней внутри что-то не так?! И слова его ужасные: будто она из мамы все соки высосала. Что брат имел в виду?

«Может, — задумалась Лиза, — я эта, как его… дьявольское отродье?»

Сама она читала мало и на «Ютубе» смотрела исключительно развлекаловку. А вот Митя рассказал много интересного. В том числе, что огромный талант можно получить от Сатаны — в обмен на свою бессмертную душу. И примеры приводил. Наполеон Бонапарт. Скрипач Паганини. Но особенно девочке запомнилась история мастера блюза Роберта Джонсона. Тот очень мечтал стать известным, однако ни играть, ни петь толком не умел. Но однажды ночью, при полной луне он вышел на перекресток — и встретил дьявола. И на следующий день пришел в кафе, где его прежде считали полным лопухом, стал играть. Публика, свистевшая, пока он поднимался на сцену, мгновенно замолкла. Так Джонсон начал путь к славе и титулу «величайшего блюзмена двадцатого века».

Митя уверял: сделку с Сатаной обычно заключают в отношении себя. Но вдруг отец, со своей мечтой сделать ее теннисной чемпионкой, тоже продал душу дьяволу ради того, чтобы она завоевала для него весь мир?

С новой идеей отправилась к Костику. Почти не сомневалась: брат с ней подобное даже обсуждать не захочет. Но тот саркастически сказал:

— Вамос! Вкурила наконец!

Она побледнела:

— Папа правда заключил соглашение с Сатаной?

— Фу, дурочка. У нас, что ли, Средние века? Совсем другое он сделал. Не дьяволу заплатил, а ученым. Чтобы ему гения в лаборатории создали.

Лиза примерно понимала, откуда берутся дети. От женщины — яйцеклетка, от мужчины сперма. Но сейчас Костик объяснил: зачать ребенка можно и в пробирке.

— Маме ведь ЭКО делали, ты разве не знаешь? Так что ты вполне официально «пробирочная». Но вот что там тебе сгенерировали — один черт знает. А мама даже не знала, что не собственного ребенка, а монстра вынашивает.

— Что значит «сгенерировать»?

— Я понятия не имею, как конкретно тебя склепали. Но способов масса. Ненужную хромосому удалить. Нужную — добавить. В Англии, например, существует ребенок сразу от трех родителей. А иногда, говорят, эмбрион облучают чем-то. Для таких, как ты, даже название придумали — «дизайнерские дети». В Австралии в богатых семьях каждый второй такой. Нормальные люди над своим потомством экспериментов не ставят. Но папочка у нас сумасшедший. А мама… может, она и не знала. А может — узнала, только когда ты родилась. И поэтому с собой покончила.

Лиза слушала в ошеломлении. Просто какой-то фильм фантастический!

Но действительно похоже на правду!

Все ведь говорят: к теннису у нее не просто способности, но исключительный дар.

Робко спросила Костика:

— И сколько нас таких? На земле?