За грехи отцов - Анна Блейк
– Прочти.
Она следила за тем, как синие глаза детектива схватывают аккуратно отпечатанные строчки приглашения на работу в Куантико. В ФБР. Когда он дошел до даты, в которую Джейн должна сойти с трапа самолета, и молча запечатал конверт, в комнате стало холодно.
– Значит, – чуть хрипло то ли от волнения, то ли от других эмоций, которые доктор Абигейл разобрать не смогла, проговорил Аксель, – это было прощание?
– У нас есть месяц.
– Да. – Он отложил конверт и опустил глаза. – Так будет лучше.
8. Кейра
19 октября
Поздний вечер
Управление полицией Треверберга
Домой Кейра не поехала. Вместо этого она осталась в кабинете, ввела нужные адреса и пароли, раскрыла страничку с болталкой и вошла в чат. Привычно бежали строчки со знакомыми именами. Ее пальцы задержались над клавиатурой. Она подумала, что теперь Грин точно знает. А это значит, знает и тот мужчина-айтишник. Его имя вылетело из головы после разговора с Марком.
Клео: Привет. Рада вас всех видеть.
Крепкий орешек: О, Клео, а я думала, ты опять будешь молча сидеть и наблюдать. Ты же понимаешь, что это нервирует?
Кейра улыбнулась. Она помнила день, когда «орешек» впервые зашла на форум. В чате появилось новое имя. Кейра пила кофе, читая работу Отто Кенберга, австрийско-американского психоаналитика и доктора медицины, которая носила недвусмысленное название «Тяжелые личностные расстройства». Коллинс казалось, что она сама расщепляется на составляющие в процессе чтения этой книги, настолько та поглощала и тяжело давалась. Это вам не Фрейд и не Юнг. Современные аналитики не поддаются быстрому пониманию. Хотя отцы психоанализа тоже ему не поддаются. Отто щедро пересыпал речь терминологией, которую Кейра знала на уровне памяти, но не более того. Она подумала о том, что психоаналитические тексты так тяжело воспринимаются потому, что в них слишком много смысла на квадратный миллиметр. Слишком много… для обычного человека. Но она же не обычный человек?
Клео: Да, прости. Был сложный период.
Скалли: Прив, Кле. Переживаешь из-за Саманты?
Клео: За всех нас. Сильно. Я… – Ее пальцы замерли над клавиатурой, стоит ли так рисковать? – Немного знаю о расследовании изнутри. Вы не видели то, что видела я. Это действительно страшно.
Она представила ледяной взгляд Грина в момент, когда ему донесут, что она себя раскрыла. Отдавала ли она себе отчет в том, что делает? Кейра бросила беглый взгляд на часы. Взяла телефон и написала короткое сообщение Карлину. Ужин надо перенести, она не готова. Ответ пришел незамедлительно: «Это правильное решение». Приятно, когда тебя не осуждают.
Имхотеп: Уважаемый Инквизитор. Если ты действительно сидишь в этом чате и вычисляешь нас и охотишься за нами, умоляю: накажи этого ублюдка. И если тебе нужно, чтобы была наказана и я, я готова отдать свою жизнь, чтобы весь город узнал, что проблема серьезная. Что мы тут живые люди, которые столкнулись с тем, что нам никто не верит! Я с пятнадцати лет пыталась рассказать материо том, что он делал со мной, но ей было все равно. Он побил ее, побил меня, чтобы молчала. Теперь мне двадцать пять. И я боюсь собственной тени. Меня зовут Элионора Линас, Эли. Его – Люциус Стивен Линас, 1951 года рождения, он водитель грузового автотранспорта в «Треверберг логистик», работает на вахте. Две недели через неделю. Я хочу, чтобы мама вернулась домой, в котором больше никогда не будет Люциуса Стивена Линаса.
Скалли: Страшно, Клео? А кто ты?
Скалли: Имхи, ты с ума сошла!?
Крепкий орешек: Имхотепа, ты гребаный псих. Восхищаюсь.
Клео: Господи боже мой…
Телефон пискнул. Кейра с трудом оторвала взгляд от экрана компьютера и посмотрела в маленький аппарат. Писал Дженкинс: «Как ты? Соскучился по нашей работе». «О, привет. Тебя отстранили, знаешь?» – ответила Кейра и положила телефон экраном вниз.
Жасмин вошел в чат.
Жасмин: Я не хочу жить.
Скалли: Не ты одна. Имхотеп тут выдала личную информацию и обратилась к Инквизитору.
Жасмин: Чтооооооо?
Клео: Имхи, ответь.
Имхотеп:….
Скалли: Имхи, что случилось?
Имхотеп:…
Жасмин: Имхи?…
Имхотеп: Как мы решили выживать, если от нас ничего не осталось? От каждой из нас.
Имхотеп: Мы пустые оболочки
Имхотеп: Которые не должны жить
Имхотеп: Которые уже не живут
Имхотеп: Мы отдали тела уродам и сами стали
Имхотеп: Уродами.
Клео: Я не урод.
Имхотеп: Урод. И всегда будешь им.
Имхотеп: Если ты думаешь, что работа рядом с полицией делает тебя человеком, ты дура
Клео: Ты справишься.
Скалли: Имхи, пожалуйста, будь осторожна.
Имхотеп: Теперь можете звать меня по имени. Маски сброшены!
Клео: Эли, хочешь, я к тебе приеду?
В дверь постучали, и Кейра подскочила на кресле. На пороге стоял Грин. Кто бы сомневался, что детектив еще на работе. Что он все это время делал? Сидел в архиве? Как он узнал о переписках? Донес айтишник, как иначе. Аксель закрыл за собой дверь и молча сел рядом с девушкой. Холодно посмотрел в ее экран и замер, ничего не говоря. Кейра инстинктивно отстранилась, увеличивая расстояние между ними. Детектив ее пугал. Вернее, не он сам, а его мрачная сдержанная сила мужчины, который прошел через военную мясорубку. Таких видно сразу – по особенному отчужденному и одновременно предельно цепкому выражению глаз.
Имхотеп: Хочу.
Клео: Пиши, где и во сколько встретимся.
Грин сдержанно кивнул.
Имхотеп: Цветочная улица, дом 22, третий подъезд. Я буду в зеленом пальто и желтом шарфе поверх.
Клео: Я смогу быть у тебя через тридцать минут.
– Карлин тебя отвезет.
– Карлин? – Ее голос сорвался.
– Да, он тоже здесь, – тихо ответил Грин. – Я отправлю с вами патрульных. А к тебе приставлю охрану. И без возражений! Если ты так не хочешь жить, свести счеты с жизнью можно иным образом. Не ставя под удар жизни других людей и не переворачивая расследование с ног на голову.
Ее обдало жгучей волной стыда и ярости.
– Я не… детектив! Но ведь это шанс! Дилан…
– Офицер Оуен для тебя.
– Офицер Оуен, – покорно повторила она, –
