Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн
– Это проблема, Грейси. – Зубы Харта стиснуты, и я вижу пульсирующие вены у него на шее. – Это всегда было проблемой в нашем городе. Здесь довольно легко заметать следы. Сколько прячется секретов в глубине этих вод…
Я думаю о болоте, простирающемся до самого острова Келлера, подобно темному, мелкому морю. О том, как оно скрывает нашу ложь. Грехи. Оно затопляет нас в прямом и переносном смысле.
– Но на этом все и закончится. – Голос Харта теперь спокойный, его слова четкие и монотонные. – Тебе нужно поспать. Завтра Лапочка поднимет тебя рано утром, нужно выехать прежде, чем придет шторм.
– А ты?
Харт усмехается:
– Завтра я иду на охоту на остров Келлера.
Меня начинает подташнивать.
– А если ты погибнешь? – спрашиваю я. – Как Элора?
Потому что, если его не убьет Зейл, это сделает ураган Элизабет.
Харт пожимает плечами.
– И что?
Мы опять подныриваем под сигнальную ленту, и Харт провожает меня до крыльца. Обещает, что увидится со мной утром, чтобы попрощаться. И напоминает мне, чтобы я заперла двери и окна, а потом дважды проверила их.
Потом Харт уходит. Когда я поворачиваюсь, чтобы войти в дом, мне кажется, будто я замечаю мимолетное движение в затемненном окне Евы. Я замираю и несколько секунд вглядываюсь, но за стеклом больше ничего не мелькает. Возможно, мне это почудилось.
В кухне Лапочка оставила радио включенным, и Сахарок слушает прогноз погоды. Ураган Элизабет усиливается, теперь он движется со скоростью 145 миль в час, ему присвоили четвертую категорию.
Шторм-убийца.
Центр циклона находится в трехстах милях к югу от нас, и циклон пробивается на север, к устью реки Миссисипи.
Ла-Кашетт подвергнется прямому удару. Никто не будет здесь в безопасности. По правде сказать, никто из нас никогда и не был.
* * *
Темно и скользко. Из-за дождя ничего не видно. Несколько раз мой преследователь почти теряет равновесие, мне кажется, что мы оба упадем. Если это случится, хватит ли мне сил подняться и убежать?
24
Когда наступает утро, мы с Лапочкой ходим от дома до пристани, загружая лодку вещами, которые она не может оставить. Я стараюсь не смотреть на большие черные бочки. Особенно на ту, что в центре.
Вместо этого я сосредотачиваюсь на последнем видении об Элоре и пытаюсь вычислить, не руки ли Зейла тащат ее сквозь бурю. Мне бы очень хотелось видеть его лицо. Или хотя бы ощутить покалывание.
Тогда я бы знала.
Наверняка.
Потому что я не хочу, чтобы это оказалось правдой.
– Ты видела Еву сегодня утром? – Лапочка останавливает меня по пути в дом, и я качаю головой.
– А что?
– Бернадетта говорит, что они уже некоторое время ее ищут, – хмурится Лапочка. – Не представляю, куда она могла деться, и именно сегодня. – Она качает головой и велит мне не беспокоиться. – Я уверена, что Ева объявится.
Но я чувствую: здесь что-то не так.
Национальный ураганный центр сообщает, что шторм обрушится на наш берег менее чем через тридцать шесть часов. Вся прибрежная Луизиана находится под приказом о принудительной эвакуации, поэтому остаток утра – это одно большое прощание.
Сера.
Сандр.
Мэки.
Мы стоим на пристани и держимся друг за друга. Волнуемся по поводу Евы. Плачем. Начинаем прощаться. Потом прекращаем, и все начинается по новой.
Сера притягивает меня к себе и шепчет на ухо:
– Свали отсюда подальше и будь счастлива, Грей. Это то, чего хотела для тебя Элора. По ее мнению, это было бы правильно. Понимаешь?
У меня нет слов для ответа.
Сандр целует меня в щеку, и на мгновение мне кажется, будто он собирается что-то сказать. Но Сандр молчит.
Я обвожу взглядом нашу маленькую компанию и уже сейчас глубоко чувствую их потерю. Здесь мне не хватает Евы. И Харта. И Кейса.
И Элоры.
Эмбер и Орли.
Нам всем следовало бы стоять тут на прощание. Вместе. Всем Летним Детям.
Я не позволяю себе думать о Зейле. И об Аароне.
– Я люблю вас, ребята, – говорю я.
Мы опять обнимаемся. Плачем. Даем обещания. Клянемся поддерживать связь. Всегда. Несмотря ни на что.
– Успехов тебе на школьном стадионе, – говорит Мэки.
– Тебе тоже, – киваю я.
– Моя школа некоторое время будет под водой. – Он пытается смеяться. Но ему это не удается. Как и никому из нас. – Наверное, придется вступить в команду по плаванию.
Несколько секунд мы стоим молча. Я держу за руку Сандра. Никому не хочется уходить первым.
Брат Мэки велит ему поторапливаться, а Дельфина кричит на Серу и Сандра по-креольски.
Значит, пора.
– Забудь о Ла-Кашетте, – шепчет Сера, крепко обнимая меня в последний раз. – Laise tout ça pour les morts.
Оставь все это мертвым.
Я возвращаюсь в дом за очередной порцией вещей, просто чтобы не видеть, как друзья уходят.
Лапочка стоит на причале с Бернадеттой и Виктором. И впервые в жизни Виктор не выглядит пьяным. Просто злым.
– Проклятие, – бормочет он. – Я искал эту глупую девчонку повсюду.
Лапочка бросает на него строгий взгляд и обнимает одной рукой плачущую мать Евы.
– Она объявится, Бернадетта. Ева не могла уйти далеко.
Виктор кладет в их потрепанную плоскодонку старый вещевой мешок.
– Да. Ну, у меня больше нет времени ждать. Увидите эту девчонку, скажите ей, что мы уехали в Монро. – Он поворачивается к сестре: – Полезай в лодку, Берни. Евангелина сможет сама о себе позаботиться, черт ее дери. – Никто не трогается с места, и Вик снова шипит: – Давай, полезай в чертову лодку, Берни!
– Бернадетта, – начинает Лапочка, но мать Евы лишь качает головой и забирается с братом в лодку.
– Мы едем в Кинтер, – сообщает она. – А там возьмем грузовик и отправимся в Монро. Как сказал Вик. – Виктор заводит мотор, и над причалом клубится черный дым. – Шторм надвигается. – Лицо Бернадетты лишено выражения. Оно совершенно погасшее. – Извините, – невнятно бормочет она толпе под шум отходящей лодки. Но я не знаю, к кому обращено это извинение.
Лапочка качает головой и похлопывает меня по плечу, а затем возвращается к работе. Ева может появиться в любую минуту, уверяет она. Прямо сейчас ее разыскивает группа мужчин. А потом кто-нибудь возьмет Еву с собой в Кинтер. Посадит на автобус до Монро. Проследит за тем, чтобы о ней позаботились.
Но я понимаю, что время уходит.
Вскоре я замечаю Харта, сидящего на ступеньках «Мистической Розы», и догадываюсь, что он нарочно пропустил болезненное прощание с остальными.
Я подхожу и сажусь рядом с
