Питер Аспе - Убийцы Мидаса
– Мистер Ван-Ин, – запротестовал Скаглионе. – Простите, но я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.
Сицилиец сделал вид, что слова Ван-Ина его расстроили. Ханнелоре, следившая за каждым его жестом, видела, что его поведение – сплошное притворство.
– Ну хорошо, тогда я перейду к главному, Энзо. – Комиссар намеренно назвал Скаглионе по имени, чтобы его смутить. – Если я не ошибаюсь, восемь лет назад вашу мать сбил пьяный водитель?
Скаглионе вскочил со стула. «Прекрасно! Кажется, мне удалось задеть его за живое и вывести из равновесия», – радостно подумал Ван-Ин.
– Сядьте, Энзо, и выслушайте меня внимательно, – строго произнес комиссар.
Скаглионе рухнул на стул, словно мешок с мукой. Ван-Ин знал, что одержал верх над Скаглионе, упомянув о гибели его матери. На лице Скаглионе показалась неподдельная скорбь. Хотя со дня гибели его матери прошло много лет, Энзо все еще остро переживал эту утрату.
– Убийца, – Ван-Ин намеренно упомянул это слово, – сбежал, его не смогли найти, и это дело так и не было раскрыто. Полицию подкупили, и преступника намеренно не стали искать. Вы знали об этом, Энзо?
Ван-Ин взглянул на Скаглионе. Энзо плотно сжал зубы, и его верхняя губа дрожала. Такая сдержанность была для итальянца необычным явлением. Обычно они бурно выражают свои эмоции, будь то гнев, печаль или радость. И часто эти состояния духа перетекают у них одно в другое без всякой видимой причины.
– Вы говорите ерунду! – закричал Скаглионе, вскочил со стула и принялся нервно ходить туда-сюда по комнате.
– Сядьте, Энзо. Я и сам узнал всю правду об этом преступлении только вчера, – признался Ван-Ин.
Да, ему удалось выбить Скаглионе из колеи. Он сильно нервничал. Из полицейских отчетов, которые ему прислали по факсу из Нойфшато, Ван-Ин узнал, что в тот день Энзо вернулся домой позже обычного. Он обещал своей матери пойти вместе с ней в магазин. По крайней мере, так он рассказал полиции. Она его не дождалась и решила пойти одна. И как только мать Энзо вышла из дома, ее сбила машина. Ван-Ин предполагал, что Энзо мог все эти годы чувствовать вину перед матерью. Ведь, если бы он пришел раньше, она бы осталась жива. И под влиянием этого чувства он мог чем-то выдать себя. Так оно и оказалось.
– Значит, вы знаете, кто убил мою мать, мистер Ван-Ин? – спросил Скаглионе.
– Да, и я могу это доказать, Энзо.
Скаглионе тяжело вздохнул и огляделся. Его скорбь вдруг каким-то чудесным образом улетучилась. Он взглянул на Ханнелоре. От его пронзительного взгляда ей стало не по себе.
– Значит, вы приехали, чтобы рассказать мне, кто убил мою мать? – абсолютно спокойным тоном спросил он. – Но сомневаюсь, что вы собираетесь сделать это просто так, по доброте душевной. Что вы хотите получить от меня в обмен на эту информацию?
– Это я и пытался вам объяснить, Энзо, когда вы меня перебили, – сказал Ван-Ин. – Я хочу, чтобы взрывы прекратились.
Скаглионе опять принялся ходить туда-сюда по комнате. С одной стороны, у него, как и у всех сицилийцев, был свой особый кодекс чести, запрещающий выдавать чужие секреты. С другой стороны, ему очень хотелось узнать, кто убил его мать восемь лет назад, к тому же он был наполовину бельгийцем. В конце концов желание услышать имя убийцы своей матери перевесило все другие факторы.
– Мне стало известно, что теракты как-то связаны с новым польдерным проектом, – сказал Ван-Ин.
Похоже, этот коп слишком много знал. Скаглионе сердито взглянул на Ван-Ина и сказал:
– Памятник Гвидо Гезелле взорвали, чтобы запугать мэра и тем самым заставить его подписать согласие на польдерный проект.
– Это было своего рода предупреждением мэру, не так ли? – спросил Ван-Ин.
Скаглионе кивнул. Он находился перед непростым выбором и не знал, как ему поступить. Промолчать и никогда не узнать о том, кто убил его мать? Или же выдать чужой секрет и узнать ответ на вопрос, который мучил его целых восемь лет?
– Отличное начало, Энзо, – одобрил Ван-Ин. – А теперь сядьте, и мы все спокойно обсудим.
Скаглионе неохотно сел на стул. В эту минуту он напоминал заключенного, который выполняет приказы конвоира, и при этом всей душой его ненавидит.
– Хорошо, я согласен. Я расскажу вам все. Но за это вы должны сообщить мне, кто убил мою мать, – сказал Энзо.
– Разве я похож на человека, который не выполняет своих обещаний? – притворившись, что сердится на недоверие Энзо, проговорил Ван-Ин. – Я всегда держу свое слово.
– Нет, – спокойно сказал Скаглионе.
Он встал со стула и подошел к старому шкафу, рядом с которым стояла печка. Ханнелоре опять начала нервничать. Ван-Ин тоже с подозрением наблюдал за Скаглионе. Не выкинет ли он какой-нибудь номер? Комиссар перехватил встревоженный взгляд Ханнелоре и подумал, что, наверное, повел себя слишком рискованно, но, услышав звон стаканов, они оба сразу же успокоились.
Когда Энзо повернулся к ним, в руках его была бутылка «Амаретто» и три стакана с золотым ободком. Он поставил все это на кофейный столик, пододвинул стул, сел и молча разлил «Амаретто» по стаканам.
– Следующей целью станет башня Белфорт, – начал свой рассказ Энзо. Он говорил так спокойно, словно сообщал результаты футбольного матча.
– Когда они собираются ее взорвать? – резко спросил Ван-Ин.
– На следующей неделе, – все тем же невозмутимым тоном ответил Энзо.
– На следующей неделе? В какой именно день?
– В среду. – Олимпийскому спокойствию Скаглионе в эту минуту можно было только позавидовать.
– Каким образом ее собираются взорвать?
– Я этого не знаю, мистер Ван-Ин.
– Кто это сделает?
– Я разговаривал с этим человеком по телефону, но никогда его не видел, – пожав плечами, проговорил Скаглионе. – Он звонил мне сам. Я не знаю, где он живет, как его зовут и где его найти.
Ван-Ин одним глотком осушил свой стакан. «Амаретто» оказался слишком сладким и терпким. Ханнелоре последовала его примеру. Она совершенно успокоилась и была рада, что Скаглионе не предпринял никаких неожиданных шагов. Но все-таки, на ее взгляд, Ван-Ин очень рисковал.
Скаглионе опять разлил ликер по стаканам. Он тоже, по-видимому, чувствовал облегчение.
– Члены общества «Туле» планируют взорвать еще какие-нибудь объекты? – спросил Ван-Ин.
– Не думаю. После того, как башня Белфорт будет взорвана, «Трэвел инк.» сделает городским властям предложение. Вандекерхове предложит администрации Брюгге возместить ущерб, если они подпишут согласие на польдерный проект. Хотя конечно же он будет действовать не столь прямолинейно.
– Да, я знаю его манеры, – согласился Ван-Ин. – Он тот еще хитрец.
– Я рассказал вам все, что знал. А теперь, пожалуйста, назовите мне имя убийцы моей матери.
Ван-Ин вытер губы ладонью.
– Я же сказал вам, что держу свое слово, Энзо, – произнес он и достал из кармана какие-то бумаги. – Это копия официального полицейского отчета. Как вы помните, расследование смерти вашей матери велось очень вяло, и в конце концов вы, не выдержав, подали жалобу. После этого полицейские нашли свидетеля, который смог описать машину, сбившую вашу мать, и даже запомнил первые две буквы номера. Полицейские сделали запрос на «мерседесы» с номерными знаками, начинающимися на «АВ». Полиции Брюгге удалось найти темно-коричневый «мерседес» с номером АВ 886. Спустя два дня эта информация была передана в офис прокурора. Но, хотя на капоте «мерседеса» была серьезная вмятина, судья Крейтенс, занимающийся этим делом, не стал искать владельца автомобиля. А владельцем «мерседеса», сбившего вашу мать, был не кто иной, как Джордж Вандекерхове. Тот самый Вандекерхове, для которого вы столько лет выполняли разную грязную работу.
– Крейтенс? – удивленно спросил Скаглионе. – Крейтенс замял это дело?
– Вы, наверняка неплохо знакомы с ним, – как бы между прочим сказал Ван-Ин.
Ханнелоре удивило, почему слова Ван-Ина о том, что убийцей его матери является Вандекерхове, не произвели на Скаглионе никакого впечатления.
– Мой отец был другом Крейтенса на протяжении многих лет, – сказал Энзо, помолчав с минуту.
– Крейтенса-старшего?
– Конечно. Кого же еще! – проворчал Энзо.
– Ну да, как же я мог забыть? Сокровище нибелунгов, – усмехнулся Ван-Ин. – Значит, ваш отец все-таки нашел сокровище?
Скаглионе ничего не ответил и с сердитым видом стал пить свой «Амаретто».
– Успокойтесь, Энзо. Это дело было закрыто много лет назад. Ни для кого не секрет, что дело вашего отца было передано во французский суд стараниями Крейтенса-старшего. Но ваш отец, Луиджи Скаглионе, был слишком нетерпеливым человеком. Вместо того чтобы спокойно ждать, пока его дело будет передано в суд Тоурнвэя, Луиджи попросил своих друзей, чтобы они заложили бомбу с часовым механизмом у входа в здание суда. На самом деле в этом уже не было никакой необходимости. Дело Скаглионе на тот момент было передано во французский суд. Но по роковой случайности адвокат вашего отца попал в больницу и не смог вовремя сообщить ему о том, что его просьба выполнена. Если бы не это обстоятельство, ваш отец никогда бы не пошел на такой отчаянный и совершенно безрассудный шаг.
