Дарья Калинина - Мексиканские страсти
И девушке пришла в голову гениальная мысль. Надо их просто выставить вон! С помощью Леси, которая прикрывала голову металлическим тазиком для стирки, и соседки, которая укрывалась за снятой с петель шкафчика дверцей, женщины начали теснить драчунов к выходу.
И наконец Кира с торжествующим воплем захлопнула за ними дверь.
— Кирочка! — тяжело дыша и опуская на пол дверцу шкафчика, пробормотала Клавдия Захаровна. — Деточка!
Кира удивленно воззрилась на соседку. Но, похоже, сегодняшняя битва, в которой Клавдии Захаровне довелось принять личное участие, смягчила сердце этой гарпии.
— Это же форменные хулиганы, — продолжала она. — Как ты не боишься с ними общаться? Хорошо, что сегодня они передрались друг с другом. Но если бы они обратили свой гнев против тебя? Неужели ты не можешь найти себе какого-нибудь приличного молодого человека?
— Не могу, — находясь в шоковом состоянии, неожиданно откровенно призналась Кира, но тут же любовь к истине в ней восторжествовала, и она прибавила: — Хотя вообще-то это Лесины кавалеры между собой отношения выясняли.
— Леся, — немедленно повернулась к ней Клавдия Захаровна. — У меня есть сестра. А у нее есть сын Витя. Прекрасный мальчик. Музыкант. Могу познакомить тебя с ним!
— А на чем он играет? — спросила Кира у своей соседки.
— На скрипке. Хотя не понимаю, какое отношение имеет выбор его рабочего музыкального инструмента к счастью Леси?
— Не скажите, — пробормотала Кира. — К примеру, если бы он играл на контрабасе или ударных инструментах, то, боюсь, он бы Лесе точно не подошел. А скрипка… Хм, надеюсь, этот ваш Витя достаточно худосочный юноша?
— Что?
— Я в том смысле, — охотно пояснила Кира, — чтобы Леся в случае чего смогла с ним справиться без моей и вашей помощи.
Клавдия Захаровна снова раздулась словно жаба. И даже цветом лица стала похожа на это милое животное. И тут же начала квакать, что ее племянник существо в высшей степени духовное. И даже помыслить не может, чтобы поднять на кого-то руку. Опять же потому, что руки для скрипача — это его рабочий инструмент. И он их беречь должен, а не о всяких там девиц обламывать.
— Как бы ему этого ни хотелось, а драться он себе позволить не может! — закончила она наконец свою речь.
Тем временем сражение за дверью утихло. Три женщины осторожно приоткрыли дверь и выглянули на лестничную площадку. Там никого не было. А о том, что тут только что шла драка, указывали пятна крови, обрывки одежды, оторванные пуговицы и даже куски шнурков от ботинок.
— Ушли, — облегченно вздохнула Кира. — А раз ушли — значит, живы. И сюда в виде призраков являться не станут. Уже хорошо.
Леся в это время выглянула в окно и воскликнула:
— Ой, смотри, они до сих пор дерутся! А Тим и Борисов пытаются их растащить!
Кира с Клавдией Захаровной тоже прилипли носами к прохладному гладкому оконному стеклу и убедились, что Леся права. Впрочем, драка быстро закончилась. И друзья увели кипящих негодованием противников, которые еще норовили напоследок лягнуть друг друга ногой, в разные стороны. Еще через полчаса подругам удалось проводить за дверь взволнованную соседку и остаться наконец наедине.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Оказавшись за плотно закрытыми дверями в относительной безопасности, подруги переглянулись и дружно отправились на кухню, где у Киры в аптечке хранились стратегические запасы на разные случаи жизни. Секунду поколебавшись, она вытащила початую бутылку перцовки и поставила ее на стол.
Леся, которой минуту назад казалось, что жизнь кончена, при виде перцовки почувствовала некоторый подъем душевных сил и даже поинтересовалась насчет закуски.
— Не знаю, — с сомнением произнесла Кира, выгребая из недр холодильника засохший сыр, остатки салями, слегка подпорченный с одного бока огромный помидор и несколько яиц.
Закончив доставать эти продукты, Кира покачала головой.
— Боюсь, все остальное придется выбросить. Грибной суп стоит у меня в общей сложности почти неделю. А тушеные баклажаны выглядят очень странно.
— Выкидывай, — разрешила ей Леся. — Обойдемся тем, что еще сохранилось.
К этому времени она уже закончила соскребать с сыра плесень и резать колбаску малюсенькими кусочками. Затем она обрезала плохую половинку помидора и сняла с него кожицу. Яйца поставила вариться. И когда они были готовы, протерла их вместе с сыром, помидором и зубчиком чеснока на мелкой терке.
Все полученные ингредиенты сложила в большую миску, залила сверху майонезным соусом и прибавила один мелко порубленный соленый огурчик, который буквально потерялся в огромной трехлитровой банке среди листьев смородины, дуба, вишни и хрена.
Полученную массу она разложила на поджаренные кусочки черного хлеба, и получились аппетитные тосты. Кира тем временем охладила перцовку в морозильной камере, отмыла кастрюли и сотейник от супа и баклажанов, и подруги наконец смогли присесть за стол и насладиться тишиной, покоем и вкусными тостиками.
— Как странно! — пробормотала Кира с набитым ртом. — Еще вчера я переживала, что останусь одна, без мужчины — спутника жизни. А сегодня почти рада этому.
— Угу, — пробурчала Леся.
Ее рот был занят. Но она испытывала сходные эмоции. Безобразная драка, которую учинили в ее честь Али с Димкой, здорово охладила ее чувства к обоим. А ну как они бы в самом деле накинулись не друг на друга, а на нее? Ужас! Ужас! Живой бы ей точно не остаться. А уж от ее божественной красоты вряд ли бы что-то осталось.
— Без мужиков скучно, зато спокойно, — дожевав тост, сделала она вывод. — И между прочим, если бы мы тогда не потащили к себе этого Матвея, то сейчас не имели бы всех этих проблем.
— Как бы там ни было, но мы с тобой должны решить, как нам действовать дальше, — опрокинув в себя рюмку перцовки, сказала Кира.
Я пока не готова вернуться ни к Али, ни к Диме, — поспешно поделилась с ней результатами своих раздумий Леся. — Если они такие агрессивные, то со временем могут начать и меня колотить.
— Да я не о том! — махнула рукой Кира, у которой при мысли о Борисове, его фиалках и несостоявшемся предложении руки и сердца по-прежнему болезненно щемило сердце.
Так что говорить сейчас о кавалерах ей вовсе не хотелось.
— А о чем?
— Нам надо решить, что делать с «Лаурой», — произнесла Кира. — Как ни крути, а яхта принадлежит типу, которого собирались шантажировать Матвей и Славка.
— Мы точно не знаем, собирались ли они его шантажировать, — возразила Леся.
— Но они говорили, что снимут много денег, — сказала Кира. — А за что он мог отвалить им много денег? Не за красивые же глаза? Ясно, что ребятам удалось узнать какую-то ужасную и постыдную тайну этого Кочетова, и они намеревались срубить с дядечки бабули.
— Бабули?
— Деньги! — пояснила ей Кира. — Баксы, доллары, зелень. Можешь называть денежки как угодно, суть от этого не изменится.
— А за что Кочетов мог отвалить им… бабуль? — споткнувшись на странном слове, спросила порядком уже захмелевшая Леся.
— Вот это мы и должны у него выяснить! — с азартом воскликнула Кира.
Если бы подруги не прикладывались так часто к перцовке, то, возможно, у них в головах и появилась бы мысль о том, что это предприятие может закончиться для них так же плачевно, как для Матвея, Нюрки и Ленки. Но вместо этого подруги почему-то дружно и каждая про себя подумали о том, что ведь и Жорик явно собирался припасть к этому живительному источнику. И ничего. Жив-живехонек, подлюка. Значит, все не так уж плохо.
— И ведь до конца мы ничего не знаем, — заявила Кира. — Возможно, этот Кочетов сам несчастная жертва.
— Для жертвы он ведет довольно раскованный и разгульный образ жизни, — возразила Леся. — Кошечек каких-то на своей яхте развлекает.
— Кстати, о кошечках! — спохватилась Кира. — Мы же забыли про бедного Фантика. Он там у тебя дома один-одинешенек!
— Пошли за ним сходим! — бодро вызвалась Леся.
Но прежде чем они успели покинуть квартиру Киры, раздался телефонный звонок.
— Не бери трубку! — насторожилась Леся.
— Почему?
— А вдруг это кто-то из наших мужчин? — пожала плечами Леся. — Уверена, они до сих пор перемывают нам кости. И я вовсе не хочу, чтобы результаты своих размышлений они довели до твоего сведения. Это, знаешь ли, может резко понизить твою самооценку на долгие годы.
— А вдруг они, напротив, оценили, какая я незабываемая и совершенная? — мечтательно пробормотала Кира и, прежде чем Леся успела ее остановить, схватила телефонную трубку и произнесла в нее наисексуальнейшим глубоким голосом: — Алло!
Но это был не Борисов и даже не Тим. Это был всего-навсего Химкин. В одном только Кира оказалась права, он здорово обрадовался, услышав ее голос. Хотя ради Химкина можно было и не стараться. Он был бы рад слышать Киру, даже заговори она вдруг басом.
