Мария Жукова-Гладкова - Фаберже для русской красавицы
Я согласилась. Мы решили отправиться к Сониным родственникам вечером, и она пошла в магазин, а я села за швейную машинку.
– Я вылетаю завтра, – сказал англичанин шефу.
– Жду тебя, мой мальчик. Кстати, я говорил с твоей мамой.
– Я тоже ей звонил. Она обещала помочь.
– В данном случае, я думаю, на нее можно рассчитывать.
Глава 32
Николая Николаевича мы застали за чтением списков подписавшихся в его защиту. Он был очень доволен тем, что столько людей готовы его поддержать, и собирался всем писать благодарственные письма и приглашать на заседания Общества с бесплатным посещением выставки – английская коллекция до сих пор экспонировалась в особняке.
– Если у нас будут проводиться выборы царя, думаю, за вас проголосует много людей, – с серьезным выражением лица сказала Соня отчиму.
– Ты так считаешь? – Николай Николаевич оторвался от изучения списков, задумался, потом повернулся ко мне: – А вы, Наташа?
– Я тоже. Я лично пойду голосовать за вас. И вы имеете преимущество перед другими кандидатами. Ведь вы внешне похожи на Николая Второго, а наш народ при выборе царя, думаю, будет руководствоваться и внешним сходством с последним российским императором.
– Что за чушь вы несете? – визгливо закричала Ольга Сергеевна. Сегодня она явно немало выпила. – Какие выборы ц а р я?!
– А ты, мама, считаешь, что президент будет его назначать и брать ответственность на себя? Как в случае губернаторов? Только очень бы хотелось узнать, как он будет отвечать за свой выбор? Ты нигде не слышала? Подаст в отставку, если губернатор окажется дерьмовым? Пойдет навоз разгребать в каком-нибудь коровнике? Или, может, лестницы в подъездах мыть, в особенности если губернатор много брехал про улучшение качества услуг в сфере ЖКХ? Почему-то этот момент нигде не оговаривается.
Прислушиваясь к нашему разговору, Николай Николаевич напряженно думал, потом выдал:
– А ведь в самом деле это очень важный вопрос.
– Который? – уточнила я.
– С царем. У нас несколько кандидатов. Да, я, конечно, считаю себя наиболее подходящим и говорю это без ложной скромности, но все равно есть несколько претендентов, и не только в России. И у каждого – сторонники. Вы правы, девушки, нам придется проводить кампании, представляясь народу, а потом, видимо, голосование. Я, признаться, не вижу другого пути. Но на следующем заседании Общества, может, даже внеочередном, мы обязательно обсудим этот вопрос.
Услышав это, Ольга Сергеевна коршуном бросилась к телефону и стала звонить свекру – Николаю Третьему – с сообщением о том, что задумал его сын. Как мы поняли, Николай Третий идею сына поддержал и вообще высказался за всенародный референдум по вопросу назначения или выборов царя. Независимой комиссии для определения наиболее ближайшего к Романовым родственника у нас не может быть по определению, потому что «независимость» определенно кто-то купит.
– А выборы могут быть честными? – спросила я. – Ведь в последнее время как ни посмотришь – проходит кандидат, за которого никто из знакомых и знакомых знакомых не голосовал. Или вдруг оказываются состоявшимися выборы, на которые никто не ходил, например, в местные советы. А по документам больше двадцати процентов пришли!
– За царя наши люди голосовать пойдут. Тут результаты не подделаешь, – уверенно заявил Николай Николаевич.
Мы с Соней спорить не стали и решили откланяться.
* * *– Вот такие у меня родственники, – ухмыляясь, сказала в машине Соня. – Зато не соскучишься.
Я же думала про портсигар, яйцо, найденное у Жорика Красавина, шкатулку на даче у Самохвалова, солонку у Людмилы Борисовой. Это подлинники из английской коллекции? Но кто же ими так разбрасывается? Да, согласна, этих людей, наверное, хотели подставить. Но сколько стоит каждая из вещиц?! Или все остальное намного дороже и нужно любыми способами снять подозрение? Или это не подлинные вещи, а прокуратура об этом умалчивает? Хотя Валера отвалил за портсигар немалую сумму. Он-то должен разбираться в таких вещах. Или и хорошая копия стоит немало? Все-таки золото, камни…
– О чем задумалась? – спросила Соня.
Я пояснила.
– Хм-м-м, – произнесла соседка. – Но ведь прокуратура приглашала экспертов, так? Они же определили подлинность и солонки, и яйца, и шкатулки. И солонка со шкатулкой, как я понимаю, выставлены в здании Общества потомков, так? Конечно, все подлинное.
Я молчала.
– Что ты предлагаешь, Наташа? И почему тебя это волнует? Какое наше дело?!
Меня же просто заело. Мне было… интересно. Где коллекция? По-моему, она должна принадлежать людям, не пылиться в особняке какого-то коллекционера, а выставляться для всех желающих, способных оценить красоту этих шикарных вещей. Она должна путешествовать по странам и городам, а не стоять в подвале какого-то королевского замка.
– А если ее подменила английская королевская семья? – высказала предположение я. – Чтобы не отдавать то, что они считали своим?
– И что? – спросила Соня. – Ведь в таком случае и подмененное пропало. Но, Наташа, почему тебе вдруг ударило в голову, что ее подменили?! Ведь все, кто вокруг нас крутится, пытаются разобраться, кто украл то, что везли из Англии. В двух ящиках с самым ценными вещами – пусть и подмененными! – лежали металлические чушки. Куда все делось? И зачем было красть…
У Сони зазвонил мобильный.
– Привет, зайчик! – заворковала она, посмотрев на дисплей.
Зайчиком оказался поп Богдан, который сообщил, что ждет Соню у нашего подъезда. У него для нее есть очень важная информация.
Мы подъехали минут через пятнадцать. Отец Богдан сидел в машине, при нашем появлении вышел и попросил и меня присутствовать при разговоре. Одет он был в джинсы и свитер. По виду никогда не скажешь, что поп.
Соня сварила нам всем кофе, спросила у Богдана Емельяновича, как он съездил в Англию, тот только отмахнулся.
– Ты про Джеймса узнал?
– Про кого? А… про этого любителя инопланетян. Да ничего узнать невозможно. Он все время то в экспедиции, то на слете уфологов, то еще где-то. Зачем тебе этот ненормальный? И урод, между прочим. Фотографию я достал, только где-то пятигодичной давности.
Богдан Емельянович открыл кейс, порылся в куче бумаг и извлек вполне приличный снимок, на котором мы с Соней тут же узнали Джеймса.
Мы переглянулись.
– Значит, в самом деле аристократ? Не врал? И дом есть в центральной части Лондона, и поместье в Кентербери? Наталья, собирайся… Я должна посмотреть на все своими глазами!
– Соня, остановись! – закричали мы одновременно с Богданом Емельяновичем.
Соседка посмотрела на меня.
– Подумай: если он уфолог, то какого лешего он тут называется потомком царской семьи? Что он делает в Питере? У нас вроде бы никакие летающие тарелки в последнее время не приземлялись. Он ищет инопланетян среди претендующих на российский трон?
– Да пусть кого угодно ищет, – отмахнулась Соня. – Если он титулованный английский аристократ, мне плевать. А если его дома часто не будет, так еще и лучше. Пусть хоть на снежного человека охотится, хоть на крокодилов со слонами. Пусть ищет гробницу очередного Тутанхамона, древние индийские храмы, которые ушли под воду, следы доисторических животных и вмерзшие во льды доисторические растения. Мне нужно замуж.
– Соня! – воскликнул отец Богдан.
– Ты же со своей попадьей не разведешься? А Джеймс хочет на мне жениться! И он, как ты сам выяснил, – не фальшивый аристократ. Еще и богатый аристократ. А остальное меня не волнует! Пусть придурок, пусть сумасшедший, пусть…
– Это не все, Соня! – фактически завизжал Богдан.
Соня временно замолчала и уставилась на гостя.
– Что еще? У него есть жена?
– У него нет жены!!!
– Внебрачные дети? Не две, а десять тетушек? Так я с ними со всеми разберусь.
– Я видел в Лондоне Витю Рябого! – от голоса Богдана, казалось, содрогнулись стены. Он у него вообще был зычным и хорошо поставленным. Наверное, у попа и не может быть иначе.
Соня замерла с открытым ртом, потом стала хватать воздух, словно выброшенная на берег рыба.
– Витю? – переспросила она шепотом. – Но этого… не может быть. Или ты был на спиритическом сеансе? Он стал одним из лондонских привидений? Но ведь его застрелили здесь…
– Значит, его не застрелили! Он живехонек! Только сделал пластическую операцию. Но его походку и манеру размахивать руками ни с чьей не спутаешь… По крайней мере, не спутает тот, кто его хорошо знал. А я-то знал, как тебе известно. С детства!
Соня молчала с широко открытыми глазами. Она не могла сразу переварить услышанное.
– Он, кстати, не женат, – добавил отец Богдан с легкой усмешкой. – Я бы вас с большим удовольствием обвенчал. Если он, конечно, согласится приехать в Россию.
– Да я за ним хоть на Колыму поеду! – закричала Соня.
