Диана Бош - Все совпаденья не случайны
– Какой извращенный ум, – прошептала Эльза, бледнея.
Агриппина вскочила и, налив морковного сока, подала ей.
– Быстро пей, а то в обморок хлопнешься.
– У меня бухгалтер на машине разбился. Не Одинкова, случайно, рук дело? – мрачно поинтересовался Никита.
– С достоверностью этого сказать нельзя, но вполне возможно, что так. От Лизаветы Саввичны Стас унаследовал великолепные способности к лицедейству, так что ему не составляло труда перевоплотиться в скромного трудягу бухгалтера, старомодного и сутулого. Парик, защечные шарики, старомодные очки – и новый образ готов. И вот он уже методично, шаг за шагом разрушает бизнес Никиты, находя в этом удовольствие… Кстати, я нашел бродягу, через которого Одинков передал конверт с письмом, моя благодарность вашему секретарю Марине за наблюдательность и отлично сделанный рисунок. Ну, теперь, надеюсь, все? Можно и по домам?
Глава 17
– Я хочу тебя кое с кем познакомить… – Никита теребил ключи в руке и, нервничая, переминался с ноги на ногу на лестничной клетке.
– Не томи, открывай дверь. Успел, пока меня не было, завести котенка?
– Нет. Только, тсс, тихо. Она, должно быть, еще спит.
– Кто – она? – Глаза Эльзы расширились и казались огромными на исхудавшем лице.
– Мы встретились в грязном подвале, и я не смог пройти мимо и жить дальше так, будто ничего не случилось. Я знаю, ты поймешь меня.
– Ты меня пугаешь, – нервно сглотнула Эльза.
– Все, не буду больше тянуть, заходим. Ничему не удивляйся и не бойся – я с тобой.
На подкашивающихся ногах Эльза прошла в квартиру, затем, не раздеваясь и не зажигая света, толкнула дверь в гостиную.
На ковре, в лучах света, сидела девочка, и тонкие волосики золотились вокруг ее лба нимбом.
– Мама? – произнесла с придыханьем малышка. И, тут же сорвавшись с места, бросилась к Эльзе с криком: – Мама! Мама пришла!
Белокурые кудряшки и длинная ночная сорочка делали девочку похожей на ангела. Эльза даже готова была поклясться, что разглядела в первые мгновения крылья за ее спиной.
– Деточка моя, – прошептала Эльза, – как же долго я тебя ждала…
Она протянула руки навстречу ребенку, и слезы брызнули у нее из глаз.
Прошло три месяца…
Никита шел по заснеженной дорожке, ведя за руку Машеньку, и оглядывался на окна института. Где-то там сейчас Эльза, ждет визита к врачу. Девочка захотела пить, и он выскочил с ней на минутку: яблочного сока не оказалось, пришлось идти в другой магазин.
Они вошли в здание, и малышка, хохоча, побежала по коридору. Эльзы уже не было – наверное, вошла к доктору, – и Маша растерянно остановилась. В тот момент дверь кабинета приоткрылась, и оттуда выглянула молоденькая медсестра.
– Вы Лавров? – улыбаясь, спросила она. – Заходите, мы вас ждем.
– Сейчас, только девочку раздену…
– Хочешь посмотреть на своего будущего братика или сестричку? – Никита быстро снял варежки и шапку, расстегнул шубку и, взяв за руку Машеньку, вошел в кабинет.
Врач развернула к ним монитор.
– Сейчас будет первое знакомство.
Никита напряженно всматривался в экран. Вдруг разрозненные пятна слились в трехмерную картинку, и на экране появился маленький человечек.
– Вот ручки, ножки, – водя курсором по экрану, комментировала врач, – все на месте. Хороший младенчик. А вот как сердечко его бьется, слушайте!
Она увеличила громкость, и по комнате, отражаясь от стен, разнесся стук крошечного сердца. Никита почувствовал, как к горлу подкатил комок, а на глаза навернулись слезы. Его и Эльзы ребенок, маленькое чудо, в появление которого уже не верил никто…
Потом они втроем долго гуляли по набережной, по скрипучему снегу, и любовались елями, украшенными разноцветными огоньками.
– Вот только одного я так и не смог понять, – решился вдруг Никита на разговор. – Откуда взялось то самое фото, которое мне принесли в желтом конверте?
Эльза вздохнула:
– Наверное, надо было тебе сразу рассказать…
– Я уже начинаю нервничать, не тяни!
– Помнишь, когда мы отдыхали в Швейцарии, у нас украли фотоаппарат? Так вот, этот снимок был на нем.
– Допустим. А как он там оказался?
– Очень просто. Я сама сфотографировала себя, когда ты ушел в ванную. Хотела пошутить – чашку со своей «раскрепощенной» фотографией подарить, а получилось, что зло подшутили надо мной.
В этот момент раздался звонок телефона, и Никита достал мобильник.
– У меня для вас приятные известия, – загудел в трубке голос майора Лямзина. – Я разыскал сведения о вашей малышке – какая-то совершенно дикая история оказалась. Мария приехала в Москву с матерью и ее бойфрендом. Оба очень молодые, жили в Латвии, вместе учились. Там что-то не сложилось, отправились искать счастья в Россию. Здесь снимали квартиру. Потом женщина подхватила какую-то инфекцию и буквально сгорела за считаные дни от высокой температуры. Парень какое-то время продолжал жить на съемной квартире вместе с Машей, а когда их оттуда выставил хозяин, поступил просто «гениально»: взял ребенка за руку, вывел на улицу и оставил. Там малышку, зареванную и голодную, подобрал бродяга дядя Коля. Ухаживал за ней, как умел, кормил, одевал. Накануне того дня, когда вы, Никита, нашли девочку, дядя Коля ушел искать для нее новую одежду. Нашел в одном дворе сохнущее на веревке платье подходящего размера и стал снимать. Тут-то его и забрали в милицию. Но это еще не все. Нашлось свидетельство о рождении Марии – обернутое в целлофан, оно хранилось у бродяги дяди Коли за трубой отопления. Сожитель матери хоть и мерзавец, но документ ребенку в карман сунуть не забыл. Одним словом, Маша круглая сирота. Отец разбился на мотоцикле, когда она только родилась, бабушки и дедушки уже скончались, других родственников не обнаружено. Так что можете смело подавать документы на удочерение.
Никита облегченно вздохнул.
– Спасибо, Эдуард Петрович, век не забуду.
– Да чего там… На крестины Марии позовите, я вроде бы как крестным отцом ее себя чувствую.
– Заметано, – обрадовался Никита, – договорились.
Эпилог
Над городом плыли тяжелые свинцовые тучи, вот-вот должна была разразиться тяжелая летняя гроза. В кабинет майора Лямзина осторожно постучали, и на пороге возник элегантный пожилой мужчина под руку с моложавой симпатичной женщиной.
– Не узнаете? – очень знакомым голосом произнес посетитель.
Лямзин несколько секунд хлопал глазами, силясь припомнить. И вдруг, хлопнув себя по лбу, закричал:
– Ба! Бродяга Калемков! Неузнаваем и неотразим. Ну, как вы устроились? Рассказывайте!
– Приехали с женой в Москву – спасибо вам сказать. Благодаря вам я скоро нашел свою Аню.
– Адрес правильный оказался, не устаревший?
– Да. – Калемков улыбнулся и с нежностью погладил спутницу по руке.
– Присаживайтесь, в ногах правды нет, – засуетился Лямзин. – Я сейчас вас с дорожки чайком напою. А вы пока повествуйте, как все было.
– Был яркий солнечный день, я шел по лесной тропинке, надеясь выйти к поселку, и вдруг увидал красивый двухэтажный дом, сложенный из бревен. А вокруг дома – сад. Еще даже не посмотрев на табличку с номером, я уже знал, что это ее дом, Анны. Не знаю, почему – просто чувствовал, и все. Оперся на калитку, стою и плачу, слезы сами собой по лицу текут. Там во всем чувствовалась Анечкина рука, все было сделано так трогательно, с душой. И в тот момент показалось мне, что не было долгих прошедших лет, и я опять молод, а впереди целая жизнь.
Стою и думаю: сад большой у нее, за ним наверняка ухода много. И хозяин у сада чувствуется, не только хозяйка. Значит, видимо, замужем Анечка моя. Попрошусь тогда, решил, в садовники, стану работать за жилье и еду. Ну а коль прогонит – что ж, дальше пойду, авось у кого-нибудь рядом пристроюсь. Так и буду век доживать да на нее издали любоваться.
И тут навстречу мне девчонка босоногая выбегает, ну точь-в-точь Анечка в юности.
– А вам кого? – спрашивает.
– Бабушку твою, – говорю, – Анну Николаевну.
Сказал и замер, жду.
– Бабушка! – закричала девчушка. – Тут к тебе человек какой-то пришел, Анну Николаевну спрашивает.
– Что ж ты не проводишь, Верочка, гостя в дом? – Появилась на дорожке моя любовь, щурясь от солнца и прикрывая глаза рукой.
Потом она подошла ближе, остановилась по ту сторону калитки и замерла. Мы смотрели друг на друга всего несколько секунд, но они мне показались вечностью. Столько я всего успел передумать за это время, сколько успел раз умереть и снова родиться… Потом Аня вдруг громко вскрикнула и прижала руку к сердцу.
– Ванечка… а мне сказали, что ты умер…
– Я и умер, – засмеялся я, – в некотором смысле. Но физически еще вполне жив.
