Рауль Мир-Хайдаров - Пешие прогулки
Вот-вот могли вернуться Шубарин с Ашотом, а Амирхан Даутович сегодня уже не желал ни с кем общаться -- слишком серьезный оборот принимали события. Не хотелось ему оставлять Файзиева без надежд: кто знает, к кому придется вдруг обращаться за помощью, чтобы уцелеть, поэтому он сказал:
-- Я признателен вам -- вы на многое открыли мне глаза. Но я вынужден все перепроверить и, взвесить свое положение, разумеется, не затрагивая ваших интересов, -- вы ведь сами сказали, что Артур Александрович безжалостный человек. Я думаю, мы с вами еще продолжим сегодняшний разговор и проясним свои отношения на будущее. -- И, оставив Икрама Махмудовича переваривать сказанное, про-курор поднялся из-за стола и направился в конец зала, где висел портрет Ларисы. Осторожно сняв застекленную фотографию, он вышел с нею в узкий коридор, что вел прямо в гостиницу.
-- Пауки! -- вырвалось у него вслух, едва он за-крыл дверь своего номера.
Он понимал: не обладай Шубарин властью и не имей за плечами опыт поражения от Бекходжаевых, семейство Файзиевых и дня не церемонилось бы с ним, и так же, как Бекходжаевы, попытались бы все прибрать к рукам; но теперь Японец был учен и всегда начеку, оттого и не во всем доверял Икраму Махмудовичу.
А может, убийство Анвара Бекходжаева заодно и предупреждение семейке Файзиевых? Не мог не догадаться столь проницательный человек, как Шу-барин, на что нацелилось окружение Плейбоя. Опять возникали вопросы и вопросы, и главный: почему вдруг осекся Файзиев, сказав: "Вот и вас втянул в дело..."? Что крылось за этим? Во что еще втягивает его Шубарин?
Азларханов догадывался и о том, в какую за-висимость попал к нему теперь сам Файзиев: стоило прокурору только намекнуть Шубарину о разговоре в пустом банкетном зале, и жизнь Икрама Мах-мудовича оказалась бы под угрозой.
Вдруг его взгляд упал на фотографию, и мысли о главарях тайного синдиката, наемных убийцах и мерзавцах прокурорах улетучились сами собой -се-годня день Ларисы, и кощунственно думать о дру-гом, даже если это самые неотложные дела. Он снял со стены блеклую репродукцию и повесил на ее место фотографию Ларисы, убрав траурную ленту.
"Благословила бы меня Лариса на то, что я задумал, будь жива, зная, какому риску я себя под-вергаю?" И, вспомнив давние дни и споры с ней о законе и праве -- она точно так же интересовалась его работой, как он ее керамикой, ответил себе: да, Лариса понимала, чему посвятил жизнь ее муж, и слово "долг" было для нее не пустым звуком, потому что выросла она в среде русской интеллигенции. И опять мысли его закружились вокруг понятий "честь", "достоинство", "долг", и, рассуждая об этом, он неожиданно наткнулся на парадоксальное открытие: хоть он обладал большой властью -- и не один год, ему ни разу не пришлось принимать такое ответственное решение или совершать поступок, рав-ный тому, который предстоял ему теперь. И вдруг, только сегодня, сейчас, в годовщину смерти жены, он понял, что внутренне никогда не слагал с себя полномочий прокурора, хотя официально лишился этой должности, -- от этой мысли стало как-то спо-койнее на душе, исчез страх, сидевший в нем, как гвоздь, весь вечер.
2
Прошло две недели... Амирхан Даутович ни разу не виделся с Шубариным после поминок Ларисы -- в ту же ночь Артура Александровича поднял поздний звонок из Москвы, и он срочно улетел в столицу. Две эти недели Азларханов провел с большой поль-зой для себя, понимая, что времени у него в обрез: много занимался делами, подготовил несколько до-кументов, которые наверняка обрадуют Шубарина, а главное, он понял из бумаг некоторые принципы непотопляемого айсберга. Хитрый трюк финансовых мошенников преклонного возраста Кима и Георгади и их главаря Японца состоял в том, что они ор-ганизовали немало предприятий на стыке двух об-ластей или двух районов, с одним и тем же штатом: по одну сторону границы существовало реальное, по другую фиктивное производство, как тот армян-ский авторемзавод, -- это давало им большие воз-можности манипулировать финансами и сырьем, вроде как обходясь без мертвых душ и без откро-венного подлога.
Нащупал Ликург и несколько банков, откуда слишком щедро снабжали их чековыми книжками на крупные суммы, которые без труда становились наличными деньгами; через эти банки они навер-няка получали наличные деньги, "заработанные" и по другим каналам. Прежде чем отдать Коста пачку сторублевок, Амирхан Даутович отметил в записной книжке банковский штамп и, выйдя по документам на этот же банк, утвердился в своей мысли, что именно там приберегали для Шубарина крупные купюры. И пачки денег -- сторублевыми купюрами из этого же банка -- наверняка хранятся в тайниках у первого секретаря Заркентского обкома партии, главного покровителя и друга Шубарина: вряд ли тот доверял такие суммы сберкассе, -- когда-нибудь прокурор собирался выстроить и эту линию.
Вернулся из Москвы Шубарин днем и первым делом заглянул в кабинет Азларханова.
-- Рад вас видеть в добром здравии, -- едва пе-реступив порог, сказал, радушно улыбаясь, Артур Александрович. -- Надеюсь, вы не подумали, что в такой сложный момент я бросил вас? Я наказал Коста до моего приезда особо тщательно присмат-ривать за вами и через день звонил ему, не замечает ли он что-нибудь подозрительное вокруг вас. Слава Богу, никаких происшествий, но теперь я рядом с вами, и душа моя спокойна -- я не люблю удаляться от своих дел, даже если имею хороших помощников. Но дела есть дела, и есть люди, которым я не могу отказать в помощи, если они попали в беду, оттого и срочный вызов в Москву: решил и чужие и свои проблемы. Как служебные успехи?
Амирхан Даутович молча пододвинул к нему красную папку с оттиском: "На подпись".
Артур Александрович быстро пробежал глазами все четыре документа и тут же дал им оценку, правда, пытаясь придать сказанному шутливый тон:
-- Каждый из этих циркуляров вы могли про-давать мне поштучно, и сколько бы я ни заплатил, думаю, что не прогадал бы. -- Вспомнив что-то, добавил: -- А у меня для вас тоже припасены подарки, -- и открыл кейс, вроде того, что Азларханов некогда видел в руках у Коста. -- Это швейцарские часы "Роллекс", надеюсь, они вам понравятся -- солиднее не бывает, золотые, с платиновым циферблатом и стрелками. Многофункциональная счетная машинка "Кассио" -- она необходима вам в работе -- и малень-кий диктофон "Шарп" -можете наговаривать текст для машинистки у себя в кабинете: я вижу, она раздражает вас своей медлительностью.
Амирхан Даутович раскрыл коробку с часами -- они и в самом деле оказались великолепными: мас-сивные, с граненым хрустальным стеклом.
-- Ну, теперь мне будет завидовать сам Коста, -- пошутил юрисконсульт, но Японец покачал голо-вой:
-- Нет, не должен -- ему я тоже привез прекрас-ные часы в подарок. Коста и для меня и для вас очень нужный человек, он долгое время был у Бекходжаевых доверенным лицом, и мы нанесем им с его помощью еще один сокрушительный удар.
Узнав о приезде Шубарина, с третьего этажа спустился Икрам Махмудович. Увидев в руках у Амирхана Даутовича коробку с часами, он совсем не солидно, по-мальчишески обиженно спросил:
-- А мне?
Артур Александрович в ответ рассмеялся -- он, видимо, был в хорошем настроений -- и, обняв Файзиева, сказал:
-- А тебе подарок посерьезнее: я решил твой воп-рос с белым "мерседесом" -- посылай человека, пусть пригоняют. Машина Санобар, которой ты завидуешь, просто колымага по сравнению с этой моделью: обив-ка из мягкой красной кожи, белые, из ламы, чехлы, кондиционер, бар... двести сорок лошадиных сил!
Файзиев взвизгнул от радости и пустился плясать посреди кабинета, и в этот момент вошли Ким и Георгади, неразлучные, словно сиамские близнецы, старики.
Подарки открыто лежали на столе -- Амирхан Да-утович не пытался их убрать, и оттого не ясно было, доволен он ими или нет. Стало шумно, и Артур Александрович, незаметно озорно подмигнув Азларханову, увел незваных гостей в свой кабинет.
Прокурор и после ухода Шубарина долго не убирал со стола дорогие презенты из Москвы: нет, он не любовался ими, хотя они не вызывали в нем и неприязни, он просто был равнодушен к ним -- все эти страсти с модными тряпками и пре-стижными вещами прошли как-то мимо него и Ларисы. Он думал о том, сколько есть путей и способов подкупа: деньгами, должностью, женщиной, машиной, модной одеждой, редкой книгой, дачей, антиквариатом, драгоценностями, спортив-ным снаряжением... Наверное, существует целая на-ука, которой в совершенстве владел Японец: он-то знал, как к кому подступиться -- старому и моло-дому, мужчине и женщине, богатому и бедному, жадному и моту, трезвеннику и пьянице, лодырю и трудяге...
Да, внимательный человек Артур Александрович.
Амирхан Даутович вспомнил две прошедшие не-дели. Догляд за ним Коста в это время действи-тельно был особо тщательным, хотя Джиоев ни о какой опасности не говорил, не предупреждал и даже не намекал, видимо, чтобы не беспокоить. Но несколько раз, выходя в гостиничный коридор, он встречал там Коста, неизменно собранного, улыб-чивого, учтивого. Значит, существовала какая-то опасность, которой остерегался Шубарин? От кого она должна была исходить? От Бекходжаевых? А может, его изолировали от человека, который хотел передать ему особо важную информацию? Тогда кто же он? Не прокурор ли Адыл Хаитов? С ним ведь они так толком и не объяснились, и на поминках Ларисы им не дали возможности и минуты побыть наедине.
