Лоренцо Каркатерра - Парадиз–сити
— Чего ж ты ждал так долго? Почему раньше не сказал? — спросил Росси. — В нашем деле неделя — это целая жизнь.
— Мне нужно было быть уверенным на тысячу процентов, — стал оправдываться Рэнделл. — Для меня слишком большой риск приставать к вам с такими разговорами, не имея достаточных доказательств.
— Но сегодня ты пришел, — подчеркнул Росси. — Значит, никакого риска больше нет?
— Когда у тебя есть доказательства, риск исчезает, — сказал Рэнделл. — Доказательства я получил позавчера. И как только полностью в них удостоверился, начал хлопотать о встрече с вами.
— Эти доказательства у тебя при себе? — спросил Росси. Он завернул за угол и пошел через Норт–авеню обратно к железнодорожной станции и находящейся поблизости стоянке, где был припаркован его черный «шестисотый» «Мерседес», совсем новенький. — Можешь предъявить?
— У меня их достаточно, чтобы вы мне поверили, — заверил Рэнделл. — Свеженькие. Им нет и пяти дней.
Пит Росси остановился, бросил недокуренную сигару на тротуар, посмотрел на часы, а затем в упор уставился на Рэнделла.
— Встреча окончена, — объявил он. — Следующий поезд на Нью—Йорк прибывает примерно через шесть минут. Успеешь сесть на него. Но если тебе еще куда–то надо, можешь идти пешком, а хочешь — лови такси. Решай сам — это меня уже не касается.
— А как же пакет? — протянул Рэнделл. И голос его, и весь облик олицетворяли недоумение. — Сейчас заберете или как–нибудь попозже?
— Нет необходимости показывать его мне, — сказал Росси. — Важнее всего для меня было то, что видел его только ты и никто другой.
— О нашем разговоре знают только двое, — заверил Рэнделл, — вы и я. Я не сажаю за стол никого, кому нет необходимости за ним сидеть.
— Значит, наше дело сделано, — подытожил Росси.
— Так вы не хотите, чтобы я рассказал, что же ваш парень слил копу? — удивился Рэнделл.
— А ты все уже рассказал, — усмехнулся Росси. — Рассказал — и сам не заметил.
Он повернулся к Флэшу Рэнделлу спиной и пошел вниз по склону холма к своей припаркованной машине, детально обдумывая план тройного убийства.
* * *Ло Манто вскочил в поезд метро на станции «Восточная 233‑я улица» за несколько секунд до того, как захлопнулись двери вагона. Прошел три вагона, цепляясь за поручни ради сохранения равновесия. Поезд был набит обитателями Нью—Йорка, которые являли собой весьма разношерстную публику. Студенты устало глазели на блеклые здания, тянувшиеся нескончаемой чередой вдоль железнодорожной эстакады. Ехали домой измотанные строители после десятичасовой смены, от которой запросто можно было дать дуба. Особняком сидела стайка старичков и старушек, щуривших подслеповатые глаза на раскрытые газеты и толстые журналы. Девицы подчеркнуто городского облика, напялив на голову наушники плееров, с закрытыми глазами слушали музыку под ритмичный стук колес.
Он сел на свободное место прямо напротив схемы нью–йоркской подземки. Разнообразные линии причудливо соединяли один городской район с другим. Их дополнял беспорядочный набор букв и цифр. Слегка повернув голову направо, Джанкарло бросил взгляд на Кармине Дельгардо, с головой ушедшего в статью в «Нью—Йорк пост», где красочно было описано убийство нескольких человек в каком–то бруклинском дискоклубе.
— Должно быть, что–то важное случилось, — пробубнил Ло Манто, рассеянно глядя на необитаемые здания, которые по–прежнему торчали на улицах Южного Бронкса, несмотря на то что городские политики десятилетиями клялись снести это уродство. — Не припомню, когда в последний раз доводилось видеть тебя вдали от магазина или бильярдного зала. Что стряслось? Или эти заведения сгорели?
— Не твоего легавого ума дело, макаронник, — огрызнулся Дельгардо, не поднимая глаз от газетной статьи. — И шутки твои дурацкие.
— Могу тебе спеть, если тебя простой разговор не устраивает, — широко улыбнулся Ло Манто. — Ты прожил в Неаполе не меньше моего, так что в музыке толк знаешь.
— Что–то не греет мне душу твоя музыка, — пробурчал Дельгардо. — Ладно, кончай трепаться. Перейдем к делу.
— Поезд наш не скорый, — заметил Ло Манто, прислоняясь затылком к жесткому краю карты подземки. — Времени хватит поговорить обо всем.
— Ты заработал себе две крупные проблемы, — сообщил Дельгардо, — и обе достанут тебя вернее, чем пуля.
— Начнем с первой, — проговорил Ло Манто.
— Бригада Росси, — откликнулся Дельгардо. — Один наемник, который величает себя Флэш, напел обо всем прямо в ухо дону. Привел, в общем, в состояние готовности. Не скажу, когда именно, но довольно скоро твой человек исчезнет, так что будь к этому готов.
Ло Манто смотрел мимо Дельгардо на женщину средних лет в пиджаке из искусственной кожи. Она читала книгу в толстом переплете, лежащую у нее на коленях. Была эта женщина худощава, длинные каштановые волосы заслоняли половину ее лица. Красота ее была ясной и неброской, словно с достоинством и деловитым спокойствием ожидала наступления преклонных лет.
— А в чем заключается вторая проблема? — спросил он.
— В четырех стволах и двух миллионах долларов наличными, — поведал Дельгардо. — Каждый целит тебе прямо в голову. Работать будут вместе. Сдается мне, подкараулят они тебя на улице, чтобы можно бы–ло ударить с любого направления, куда бы ты ни сунулся. Они не отстанут от тебя до тех пор, пока твою дохлую задницу не запихают в черный мешок и не застегнут на нем «молнию».
Поезд со скрипом затормозил у станции «Тремонт–авеню». Двери распахнулись, и в них ввалилась орава испаноязычных подростков в высоких кроссовках и мешковатых джинсах. Все дружно ржали над какой–то историей, сюжет которой остался на платформе.
— Имена есть? — осведомился Ло Манто. — Стрелков или их хозяев?
— Пока ничего определенного, — сказал Дельгардо. — Надо думать,.ребята в своем деле не последние, учитывая, сколько бабок им отстегивают и какого кабана заказывают. Готов побиться об заклад, что местных умельцев к такому делу не привлекут. Штучки импортные — почти что от Армани.
— Ты эту тему проработай, — попросил Ло Манто, — прощупай импортных душегубов. Росси больше склонен полагаться на заграничных стрелков. А своего человека я переведу в более безопасное место.
— Может быть, уже поздно, — усомнился Дельгардо. — Эти итальянские ковбои жуть как не любят, когда их кидает кто–то из своих. С такими они разбираются молниеносно. Так что рискну предположить, что его уже нет в живых. А если еще жив, то ненадолго. Тут и к бабке ходить нечего.
Поезд погрузился в темноту, въехав в главный туннель на Восточной 149‑й улице и помчавшись во весь опор к 125‑й улице — первой остановке на «большой земле», Манхэттене. Ло Манто встал, ухватился за перекладину и посмотрел сверху вниз на Дельгардо. На коленях у того все еще лежала сложенная газета.
— Сойду на следующей, — сообщил он. — Свяжусь с тобой, когда опять окажусь на Истсайде[21]. А ты к тому времени наскреби по улицам данных понадежнее. Передашь мне через посредника.
— Следующая остановка — Гарлем, — заметил Дельгардо. — Мало у тебя врагов, которые мечтают изрешетить тебе задницу? Еще и черных гангстеров разозлить хочешь?
— Может, проводишь? — проговорил Ло Манто. — Чтобы со мной не случилось чего плохого.
— В Гарлеме я сойду только в одном случае — если ты меня наружу силком на себе вытащишь, — ответил Дельгардо. — А хожу я только по улицам своего района. Того, где родился, и где, как я очень надеюсь, меня когда–нибудь найдут дохлым.
— Да не беспокойся ты, — усмехнулся Ло Манто, выходя из вагона. — Здесь тоже выходцы с юга Италии живут. Такие же, как мы с тобой.
Кармине Дельгардо улыбнулся и быстро махнул рукой на прощание.
— Ну, коли так, — пробормотал он, когда двери уже закрывались и Ло Манто направился к длинной лестнице, ведущей вниз, — то гуляй и ничего не бойся.
* * *Дженнифер стояла, облокотившись на капот своей машины, — руки сложены на груди, на лице выражение смертельной скуки. Ло Манто подошел к ней с левой стороны и подал ей картонный стаканчик с черным кофе.
— Не знаю, какой тебе нравится, — произнес он, — а потому заказал попроще.
Дженнифер приняла стаканчик из его рук и приподняла пластмассовую крышечку.
— Сойдет, — благосклонно сказала она. — Вообще–то, я люблю с молоком и двумя пакетиками сахара. Но лишние калории мне ни к чему — стараюсь соблюдать диету.
Ло Манто отхлебнул из своего стаканчика и улыбнулся.
— Американцы всю жизнь борются с собственным весом, — заметил он. — Перескакивают с одной диеты на другую — все перепробуют, лишь бы выглядеть худыми.
— Хочешь сказать, что итальянцы на диете не сидят? — спросила Дженнифер. — И о собственной внешности не заботятся?
— Очень даже заботятся, — согласился Ло Манто. — Только не сходят по этому поводу с ума. И смысл в жизни видят в том, чтобы плотно поесть, а не в том, чтобы этого избежать. Еда для них важна не менее, чем дружба, любовь, религия. Это один из ключей к нашей душе. Хочешь понять итальянца — узнай, какую еду он любит.