Камилла Лэкберг - Письмо от русалки
Он поплыл. Это давалось ему тяжело, но он продвигался вперед. Руки Алисы, обхватившие его шею, казались такими сильными. Все лето она без конца плавала, и у нее на предплечьях отчетливо проступали мышцы. Она висела у него за спиной, как маленький челн на буксире. Прижалась щекой к его спине.
— Я твоя русалка, — проговорила она. — А не мамина.
~~~
— Даже не знаю… — пробормотала Сия, устремив взгляд в одну точку за плечом Патрика. Ее зрачки были неестественно расширены. Он подумал, что она принимает успокоительные, от которых у нее такой отсутствующий вид.
— Я понимаю, что мы уже много раз задавали эти вопросы. Но мы пытаемся нащупать связь между смертью Магнуса и тем, что произошло сегодня. Это особенно важно сейчас, когда доказано, что Магнус был убит. Возможно, ты что-то вспомнишь — какую-то незначительную на первый взгляд деталь, которая поможет нам сдвинуться с мертвой точки, — проговорила Паула почти умоляющим тоном.
В кухню вошел Людвиг и сел рядом с Сией. Видимо, он стоял снаружи и подслушивал.
— Мы очень хотели бы вам помочь, — ответил он серьезным тоном. Взрослое выражение глаз делало его куда старше тринадцати лет.
— Как чувствуют себя Санна и мальчики? — спросила Сия.
— Естественно, они в шоке.
Всю дорогу до Фьельбаки Патрик и Паула обсуждали, стоит ли рассказывать Сие о том, что произошло. Казалось, ей уже хватит плохих новостей. Однако они не могли скрыть от нее правду. Она все равно скоро все узнает от друзей и знакомых. А вдруг последние события заставят ее вспомнить что-то, о чем она забыла упомянуть?
— Кто мог такое сделать? В детской… — пробормотала она с ноткой сочувствия в голосе. Но лекарства одурманивали, притупляли чувства и впечатления, делая их менее болезненными.
— Не знаю, — вздохнул Патрик, и его слова эхом отдались в стенах кухни.
— И Кеннет… — она горестно покачала головой.
— Именно поэтому мы вынуждены спрашивать еще и еще раз. Кто-то преследует Кеннета, Кристиана и Эрика. Вероятно, тот же человек, который убил Магнуса, — сказала Паула.
— Но Магнус не получал писем — таких, которые приходили остальным.
— Насколько нам известно, нет. Однако мы все равно склонны считать, что его смерть напрямую связана с угрозами, которые получали другие.
— А что говорят Эрик и Кеннет? Разве они не знают, в чем тут дело? Или Кристиан? Кто-нибудь из них должен был догадаться, — произнес Людвиг. Он сидел, покровительственно обняв мать за плечи.
— Нам тоже так кажется, — кивнул Патрик. — Но они утверждают, что ничего не знают.
— Откуда же тогда я?.. — Голос Сии осекся.
— За все эти годы, что вы общались, не произошло ли чего-нибудь странного? Чего-нибудь необычного, что запало в память? Что бы это ни было, — сказал Патрик.
— Нет, я уже говорила — ничего необычного, — она глубоко вздохнула. — Магнус, Кеннет и Эрик дружили еще со школы. Так что поначалу они общались втроем. Мне всегда казалось, что у Магнуса с ними нет ничего общего, но они продолжали встречаться по старой привычке. Здесь, во Фьельбаке, нечасто появляются новые лица.
— А какие отношения были у них между собой? — спросила Паула.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, всякие отношения подвержены определенной динамике. Каждый выполняет ту или иную роль. Какие отношения были у них до того, как появился Кристиан?
Сия подумала с самым серьезным лицом и затем ответила:
— Эрик всегда был у них лидером. Все решал он. Кеннет был его верным псом. Понимаю, что это звучит жестоко, но он всегда ловил каждое движение Эрика и во всем слушался его. Мне он представлялся маленькой собачкой, которая крутится у ног хозяина, виляя хвостом.
— Как относился ко всему этому Магнус? — спросил Патрик.
Сия задумалась.
— Насколько я знаю, он считал, что Эрик временами слишком заносится, и мог остановить его, если тот терял чувство меры. В отличие от Кеннета, Магнус мог сказать Эрику «нет» и заставить того прислушаться к его аргументам.
— Они когда-нибудь ссорились? — продолжал Патрик. Он чувствовал, что ответ кроется где-то рядом, в отношениях этих четверых, в их прошлом. Но разгадка была зарыта слишком глубоко, ее никак не удавалось вытащить ее на свет божий — и это выводило его из себя.
— Ну, иной раз они переругивались, как бывает со всеми, кто давно знает друг друга. Иногда Эрик мог и вспылить. Но Магнус всегда оставался спокоен. Я никогда не слышала, чтобы он вышел из себя или повысил голос. Ни разу за все годы нашей совместной жизни. И Людвиг такой же, как его отец.
Она повернулась к сыну и погладила его по щеке. Он улыбнулся ей, но вид у него был задумчивый.
— Однажды я видел, как папа поругался с Кеннетом.
— Когда это было? — удивленно спросила Сия.
— Помнишь, как папа купил видеокамеру, а я бегал и снимал все подряд?
— О господи! Это было ужасно. Ты даже зашел в туалет и начал снимать, когда там сидела Элин. В тот момент ты был на волосок от гибели.
Глаза Сии оживились, она чуть заметно улыбнулась, щеки порозовели. Людвиг так резко вскочил, что стул чуть не упал на спинку.
— Сейчас я вам что-то покажу! Идите пока в гостиную, я сейчас!
Они слышали, как он побеждал по лестнице на второй этаж, и Патрик с Паулой последовали его указаниям. Сия тоже пошла за ними.
— Вот она! — воскликнул Людвиг, спускаясь по лестнице с кассетой в одной руке и камерой в другой.
Он взял шнур и подключил камеру к телевизору. Патрик и Паула молча наблюдали за ним. Патрик почувствовал, как сердце учащенно забилось.
— Что ты хочешь нам показать? — спросила Сия, усаживаясь на диван.
— Сейчас вы все увидите, — сказал Людвиг.
Он вставил кассету и нажал на кнопку «play». Внезапно лицо Магнуса появилось во весь экран. Сия охнула, и Людвиг встревоженно обернулся к ней:
— С тобой все в порядке, мама? Может, тебе лучше выйти на кухню?
— Да нет, все в порядке, — ответила она, однако ее глаза наполнились слезами.
Магнус строил рожи и шутил, разговаривая с тем, кто держал камеру.
— Я снимал весь вечер. Это было в праздник летнего солнцестояния, — тихо произнес Людвиг, и Патрик заметил, что и у него глаза заблестели. — А вот Эрик с Луизой, — продолжал Людвиг, показывая на экран.
Эрик вышел на улицу через дверь веранды и помахал Магнусу рукой. Луиза и Сия обнялись, и первая вручила хозяйке подарок.
— Надо перекрутить. Это дальше, — сказал Людвиг и нажал на кнопку перемотки.
Картины праздника с большой скоростью пронеслись мимо. Явно наступал вечер — становилось все темнее.
— Вы подумали, что мы пошли спать, — сказал Людвиг, — а мы спрятались и подслушивали ваши разговоры. Вы все выпили, что-то плели, и нам было очень весело.
— Людвиг! — смущенно воскликнула Сия.
— Но ведь вы действительно были пьяные, — возразил сын.
Судя по гулу голосов, Людвиг действительно заснял самую кульминацию праздника. Голоса звучали громко, в летних сумерках то и дело раздавались взрывы смеха. Похоже, компания чудесно проводила время.
Сия попыталась что-то сказать, но тут Людвиг приложил палец к губам.
— Тс-с, вот сейчас.
Все молча смотрели на экран. Слышны были лишь звуки праздника их фильма, прокручивающегося на экране. Двое встали, взяли с собой тарелки и пошли в сторону дома.
— Где вы прятались? — спросил Патрик.
— В беседке. Отличное место, я мог снимать через окно. — Он снова поднес палец к губам. — Слушайте!
Два голоса, чуть в стороне от остальных. Оба разговаривали на повышенных тонах. Патрик вопросительно посмотрел на Людвига.
— Папа и Кеннет, — пояснил тот, не отрываясь от экрана. — Они отошли в сторонку покурить.
— Но ведь папа не курил? — проговорила Сия, подавшись вперед, чтобы лучше видеть.
— Он иногда втихомолку покуривал — на праздниках, например. Разве ты никогда не замечала? — Людвиг нажал на паузу, чтобы не пропустить ничего важного.
— Неужели? — изумленно проговорила Сия. — Я и не знала.
— Здесь они с Кеннетом ушли за угол, чтобы покурить.
Он указал пультом на экран и снова включил видео.
Два голоса. Слова едва можно было различить.
— Ты когда-нибудь думаешь об этом?
— Ты о чем? — заплетающимся языком спросил Кеннет.
— Ты прекрасно знаешь, о чем я, — ответил Магнус. Он тоже был нетрезв.
— Я вообще не желаю об этом говорить.
— Когда-нибудь мы должны об этом поговорить, — произнес Магнус таким жалким, таким беззащитным голосом, что у Патрика буквально волосы встали дыбом.
— Да кто сказал, что мы что-то должны? Сделанного не воротишь.
— Не понимаю, как вы можете жить со всем этим. Мы должны, черт подери…
Окончание фразы потонуло в неопределенном бормотании.
Снова Кеннет. Раздражение в голосе. Но в нем появилось и что-то еще. Страх.
