Эта ночь была бархатной - Сильвия Морено-Гарсиа
Элвис успел прослушать еще несколько песен, прежде чем из подъезда вышла Майте. Она села в машину с тем же парнем, с которым он уже раньше ее видел. Это был хиппи со сросшимися бровями. Элвис поехал за ними, но минут через пятнадцать упустил их машину из виду: какое-то такси перед ним резко повернуло вправо и преградило ему путь. Чертовы водилы! Ну вот как вести слежку в городе, где уйма автомобилей, автобусов и пешеходов?! Или, может, все дело в том, что Элвис и впрямь не годится для этой поганой работы?
Возможно, Блондин прав: он и вправду размазня и слабак, ему никогда не сравниться с Гаспачо.
Проклятье! Эта девушка. Ну вот куда она направилась? На минуту Элвиса охватила паника: а вдруг Майте поехала встречаться с Леонорой? Но потом он урезонил себя: нет, Леонора скрывается; объявление в газете она прочтет не раньше завтрашнего утра. Не исключено, что Майте снова отправилась к Эмилио Ломели. В прошлый раз она ведь ездила к нему. Элвис четко запомнил его адрес, как и другие сведения из досье.
Или, может, они поехали в то творческое объединение? Вряд ли, это в другую сторону.
Чертово дерьмо! А все из-за того, что он слишком устал, слишком напряжен. После избиения тело до сих пор противно ныло, мышцы, казалось, кричали от боли и обиды. Особенно Элвиса беспокоила спина. Позвоночник горел, будто его поджаривали на адском огне. И с каждой минутой боль усиливалась, словно нервные окончания постепенно просыпались и осознавали, что происходит.
Элвис остановился у аптеки, купил упаковку аспирина и потом поехал домой. На базу он вернулся в час дня. В «Гавану» идти рановато, рассудил Элвис, надо немного отдохнуть. Они все нуждались в хорошем отдыхе, потому что завтрашний и ближайшие несколько дней обещали быть напряженными: оперативникам предстояло постоянно быть начеку. Элвис решил немного прикорнуть, как и его бойцы.
Парни спали, но через два часа они снова будут на ногах. Элвис приколол на дверь комнаты Блондина записку с распоряжением о том, что тот заступает на пост в пять часов. А в одиннадцать его сменит Антилопа. Элвис никак не мог решить, кому из них поручить слежку за Сократом, а кому — за Майте.
Майте! Обычная серая мышка. А Элвис, как ни странно, снова думает о ней. Должно быть, потому что лишен возможности вести нормальную жизнь и оттого практически любая женщина вызывает у него интерес. Впрочем, он никогда и не знал нормальной жизни: сначала жил у немолодой американки, потом в той идиотской коммуне.
Элвис выключил свет, не постелив белье, улегся на кровать и теперь курил, пытаясь уснуть. Он знал, что так нельзя, что курить сигареты одну за одной вредно, а курить в постели — почти гарантия того, что очнешься с ожогами третьей степени. Но он все равно курил в постели, когда особенно сильно ощущал внутри пустоту.
Кристина, Кристина… Ямочки на щеках, длинные каштановые волосы струятся по спине. Элвис помнил, как она, нагая, лежала на узкой кровати, тихо напевая что-нибудь. Ему нравилось вспоминать ее такой — обнаженной, в постели рядом с ним.
Во внешности Майте не наблюдалось ни малейшего сходства с Кристиной — с девушкой, которая была абсолютно в его вкусе. Миниатюрная, бледная, с прелестным ротиком, который так и напрашивался на поцелуй. Именно такие девушки нравились Элвису. Тем не менее сейчас он лежал в темноте, курил и думал о том, что при других обстоятельствах он, наверно, не преминул бы познакомиться с Майте, если б случайно столкнулся с ней на улице.
Почему бы нет? Ведь каждый день сотни людей с кем-то знакомятся. Чего проще — разговориться с девушкой в автобусе или в очереди в кинотеатр. Тем более что его интерес к Майте был продиктован отнюдь не похотливыми побуждениями, он носил вполне невинный характер. Элвису было просто любопытно.
Он все думал: какой у девушки голос? Элвис видел Майте только издалека, рассматривал ее фотографию, читал досье, что дал ему Маг, но ее голос для него оставался загадкой. Скорей всего, ничего особенного, но Элвису хотелось получить полное представление об этой девушке. Хотелось спросить, сколько у нее пластинок, слушает ли она песню «Blue Velvet» поздно ночью, раскачиваясь под музыку, в полном одиночестве, когда весь город спит.
Элвис не мог представить Майте с другими мужчинами, особенно с тем хиппи, у которого густые брови. Она существовала отдельно от людей — одинокая фигура на фоне абсолютно белой стены. Есть люди, которые созданы для одиночества.
Элвис потушил сигарету и уснул.
Проснулся он поздно вечером. Тело по-прежнему болело. Морщась от боли, Элвис натянул куртку и направился в «Гавану».
В это время суток там яблоку негде было упасть. Старики резались в домино, студенты-филологи толпились вокруг столов. Хусто сидел за столиком в глубине кафе. Перед ним — пачка сигарет «Фаритос» и чашечка кофе. Он с интересом читал книгу, а может, просто умело притворялся. Детское лицо было чисто выбрито. Ну точно прилежный студент, отдыхает от учебы. И он такой невинный-невинный, будто его только что крестили.
Элвис уселся перед Хусто. Тот перелистнул страницу книги. Официанты в черных брюках и черных жилетах на круглых подносах разносили заказы — моллете[82]. Аромат кофейных бобов смешивался с запахом сигар. В речи посетителей легко можно было различить разные акценты — испанский, кубинский, иногда чилийский.
— Снова ты. Много работы? — спросил Хусто, не поднимая глаз.
— Да, пожалуй, — ответил Элвис, не зная, с чего начать разговор.
Придя в кафе, он вдруг начал понимать, что привлекать Хусто к слежке — плохая идея. С какой стати этот парень согласится ему помогать? А если и согласится, как с ним расплачиваться? У Элвиса имелись кое-какие накопления, которые он хранил в коробке от сигар, но он не хотел тратить свои деньги.
Хусто загнул уголок страницы и положил книгу на стол:
— Могу сразу сообщить: твоего друга нет в живых.
Элвис услышал слова Хусто, но поначалу не сообразил, о чем речь. Он все думал
