Андрей Троицкий - Суд Линча
Чикин застыл в оцепенении на коленях. Никогда ещё смерть не подбиралась к нему так близко. Грохнул выстрел. Он увидел, как Сычева отбросило на несколько шагов назад. С огромной кровоточащей раной в животе он упал на спину, и, казалось, тут же умер. Сквозь голубоватый пороховой дым Чикин наблюдал, как убийца сделал шаг в его сторону и произнес какие-то слова. Эти слова Чикин не разобрал. От слишком громкого выстрела у него заложило уши.
– Что, простите, я не понял? – переспросил Чикин.
– Стой, говорю, как стоишь, – повторил мужчина, резко повернулся, сделал несколько длинных прыжков к лестнице на звук шагов поднимавшегося по лестнице водителя Володи.
Чикин, к которому уже вернулся слух, подумал, какой же непроходимый дурак этот водитель, если бежит сюда, навстречу своей смерти. Чикин услышал какой-то новый звук, похожий на стон, повернул голову. Сычев, лежавший в луже крови, перевернулся со спины на бок, прижал руки к животу и подтянул вверх колени. Чикин потряс головой, словно отгоняя наваждение. Он подумал, что с такой огромной чудовищной раной в животе человек не сможет прожить и мгновения.
Но Сычев жил. Он ворочался на боку, словно старался лечь поудобнее, и тихо постанывал. Вот Сычев поднял голову и посмотрел на Чикина. Вздрогнувший под этим взглядом Чикин отвернулся, столько страдания было в этих белых от боли глазах. Прошло ещё пару секунд, он услышал выстрел на лестнице, звук падающего и скатывающегося вниз тела. Он подумал, что Володя только что умер самой глупой смертью, какую только можно придумать. Мужчина в темном костюме вернулся в комнату, снял с плеча и поставил на пол сумку, небрежно бросил в неё пачку денег и обрез ружья, застегнул «молнию». Чикин подумал, что самое страшное позади. «Неужели пронесло?» – спросил он себя и побоялся ответить утвердительно, ещё не веря до конца в собственное спасение.
Денисов подошел к свернувшемуся на полу Сычеву.
– Ты, сукин сын, ещё не сдох? – он наклонившись над телом.
– М… Да… Мы… Мир… Мы…
Сычев не мог говорить, из его рта тек кровавый ручеек. Денисов вытащил из-за брючного ремня пистолет, прижал дуло к виску Сычева и спустил курок. Чикин понял: все его худшие надежды сбылись, пришла и его очередь умереть. Чикин скосил глаза и увидел, как мужчина поднял с пола стреляную гильзу. Сычев с лицом залитым кровью, свернулся на полу калачиком, прижав руки к животу, но больше уже не двигался и не стонал.
Мужчина опустил гильзу в нагрудный карман пиджака.
– Прошу вас… – сказал Чикин и запнулся, он не знал, о чем попросить убийцу.
Почему– то он с благодарностью вспомнил о жене, о том, что не успел позвонить и поговорить с ней перед смертью. Еще он подумал, что жена не знала, а теперь до конца своих дней не узнает банк и номер счета, на котором он хранил свои сбережения. А если каким-то чудом и узнает, все равно не сможет эти деньги получить, никогда не сможет.
– Пожалуйста, не надо, – сказал Чикин первое, что пришло в голову. – Я не хочу умирать.
Он вздрогнул, когда почувствовал холод металла на своем затылке. Чтобы сказать последние, может быть, спасительные слова, уже не осталось времени. Чикин закрыл глаза и мгновенно умер. Пуля пробила затылочную кость и вышла из левого глаза. Денисов поднял с пола горячую гильзу и бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Миновав первый марш, он перешагнул через лежавшего на животе поперек площадки человека, заспешил дальше. Под лестницей он нашел плащ, не застегивая, надел его и вышел из особняка той же дорогой через черный ход.
Когда он садился в «Жигули», улица оставалась пустой. Моросил дождь. Перед особняком на тротуаре, на том самом месте, где упала брошенная Сычевым бутылка, топталась старуха в сером плаще. Запрокинув голову кверху и сдвинув за спину раскрытый зонт, она разглядывала разбитое окно на втором этаже.
Глава девятнадцатая
Телефонный звонок разбудил Мельникова, но он не подумал подняться с кровати и подойти к аппарату. Проснувшись, он посмотрел в окно, но который час определить не смог. Будильник с тумбочки бесследно пропал. Мельников перевернулся на спину и стал считать телефонные звонки: восемь, девять. На двенадцатом он не выдержал.
– Кто-нибудь есть в доме? – крикнул он. – Кто-нибудь возьмет трубку?
Ответом ему было молчание, телефон продолжал надрываться. Мельников сел на кровати, но в эту секунду звонок оборвался. Накануне он лег в постель под утро, когда уже начало светать, лег с твердым намерением выспаться. Но, черт побери, жена и дети куда-то исчезли с самого утра, взять трубку некому, а выспаться так и не удалось. Отбросив одеяло, Мельников спустил ноги с кровати, ступнями нашарил шлепанцы.
Как он мог забыть? Сегодня же первое сентября, жена повела ребят в школу. А он, тоже отец называется, храпел, закрывшись с головой одеялом, даже не встал проводить мальчиков. Эта школа, надо же, совсем из головы вылетела. А жена играла в деликатность, не стала его будить, мол, пусть наш папа спит и видит сны. Мельников ощутил нечто вроде укола совести. А ведь следовало подняться, сказать Петьке и Антону пару напутственных слов. Ладно, этот пробел в воспитательном процессе он восполнит сегодня.
«Что ни говори, – скажет он пацанам за чашкой вечернего чая, – что ни говори, ученье – свет. Это утверждение ещё никто не опроверг. Вот я учился, стремился к знаниям…» Нет, пожалуй, своим примером лучше не оперировать. Лучше подобрать другой, более убедительный и яркий пример. Ополоснув лицо, он снял с крючка полотенце и поспешил в комнату. И тут телефон снова зазвонил. Вежливый мужской голос пожелал Мельникову доброго утра.
– Это Дюков Вячеслав Игоревич, – трубка кашлянула. – Директор завода полимеров.
– А, это вы. Чем обязан?
– Вы просили, – трубка кашлянула. – То есть вы сказали, если мне что-то известно о Ярцеве… Словом, просили меня связаться с вами в этом случае.
– Так-так, что вам стало известно? – Мельников почувствовал, как напряглась его спина.
– Вчера вечером в ресторане я встретил Ярцева и с ним ещё одного человека, незнакомого, – трубка снова кашлянула. – То есть Ярцев ужинал в компании этого незнакомого мужика. А я был там с дамой.
– Спасибо, что позвонили, Вячеслав Игоревич, – горячо поблагодарил Мельников. – Не перевелись ещё у нас сознательные люди. Вы сейчас на месте? Смогу приехать к вам уже через час. Разговор, сами понимаете, не телефонный.
– Лучше бы на нейтральной территории.
– Хорошо, где вам удобно?
– Я думаю, – Дюков замолчал на несколько секунд. Мельников, прижав трубку к уху, слушал какие-то потрескивания и неясные шорохи, будто на другом конце провода перед самой мембраной перелистывают книжные страницы. – Если в сквере на Тверской, на бульваре там памятник какой-то перед зданием ТАСС. Вот в этом сквере.
– Годится, – Мельников уже стоял на ногах. – Через час?
– Лучше бы через полтора, – помялся Дюков.
* * *Мельников появился в сквере на бульваре минут на десять раньше назначенного времени, но Дюков уже сидел на лавочке, поджав под сиденье ноги, и так пристально разглядывал цоколь памятника Тимирязеву, словно увидел на полированной поверхности камня неизвестные послание внеземной цивилизации человечеству, и теперь старался заучить это послание наизусть. Мельников сел рядом и, чтобы обратить на себя внимание, кашлянул. Рукопожатие директора оказалось вялым, безжизненным. Посмотрев на Мельникова, он поднял голову к небу и тяжело вздохнул.
– Так, значит, вы, Вячеслав Игоревич, встретили Ярцева вчера вечером в ресторане, – прервал Мельников молчание. – Встретили. И дальше…
– Дальше позвонил вам, хотя не знаю, правильно ли я сделал, – Дюков достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. – Я, видите ли, никогда не сотрудничал с милицией по таким, так сказать, вопросам.
– Ну, Вячеслав Игоревич, в кои-то веки раз вы совершили гражданский, мужественный поступок. И, сделав шаг в правильном направлении, вдруг раскисли. Ведь вы пришли сюда не родину продавать, а рассказать некоторые подробности встречи с убийцей.
– Так-то оно так, – кивнул Дюков. – Вообще-то судьба этого Ярцева меня мало беспокоит. Я обратился к вам только для того, чтобы вывести из-под возможного удара себя самого. Хочу чтобы мне поверили: лично я в аферах этого типа не замешан. Я оказался пострадавшей стороной, а не соучастником его махинаций.
– Считайте, после того, как вы обратились ко мне, все подозрения в связях с Ярцевым отпали сами собой, – сказал Мельников.
– Ну, уж коли так случилось, коли так произошло… Учитывая опыт нашей предыдущей встречи, я решил, что нам лучше увидеться не в кабинете или заводском цехе один на один, а встретиться где-нибудь в людном месте. Чтобы избежать тогдашних эксцессов.
– Простите, я был тогда излишне резок, – кивнул Мельников, ему не терпелось услышать рассказ Дюкова. – Потом очень жалел, ругал себя. Ошибся в вас, с кем не бывает? Поставьте себя на мое место. Но теперь это недоразумение окончательно исчерпано, – Мельников похлопал Дюкова ладонью по предплечью. – Итак, вы встретили Ярцева в ресторане. В каком?
