Екатерина Лесина - Рубиновое сердце богини
– Ну, сынок, рассказывай, как ты тут без меня жил? Работаешь где или, как твой болезный дружок, с мамкиной юбкой расстаться не в силах? Что молчишь, нехорошо старика игнорировать, я ж и обидеться могу. Уйду сейчас, а ты гадай, кого за невесту благодарить. – Игра в дедушку доставляла Никанору истинное наслаждение. Он широко улыбался, демонстрируя белые ровные зубы, которые выглядели почти как настоящие. – Ну, и кто ты у нас? Экономист, юрист, кто?
– Программист.
– Да иди ты! – поразился Никанор. – И что, прибыльная профессия?
– Мне хватает.
– А раз хватает, – голос генерала задрожал от ярости, – какого черта ты на чужое позарился?! А? Отца родного обокрасть задумал! Где камень?
– Он мой, – спокойно ответил Пыляев. – «Кали» принадлежит мне по праву.
– Да ну? Твои права, щенок, в Конституции записаны!
– Иди ты…
– Я-то пойду, – прошипел Есенин, – только ты, сучонок, этого не увидишь!
Дамиан только усмехнулся, и его спокойствие окончательно вывело старика из себя.
– Думаешь, я совсем в маразме? Нет, сынок, я не маразматик. – Пистолет появился из ниоткуда, так, во всяком случае, показалось Адочке. Никанор просто поднял руку и продемонстрировал оружие, больше похожее на игрушку. Ствол умещался в ладони, но выглядел более чем серьезно. – Не дергайся. Тебя, моя дорогая ведьма, это тоже касается.
– Выстрелишь? – В отличие от Аделаиды Викторовны, Пыляев к появлению оружия отнесся спокойно, даже равнодушно.
– Не сомневайся. Итак, Дамиан, будь хорошим мальчиком и верни папе его игрушку. Только предупреждаю, двигаться медленно и из поля зрения не выпадать.
– А если он не здесь?
– Тогда пойдем вместе… Или поедем. Но, сдается мне, никуда ехать не придется. Ну!
Пыляев даже не шелохнулся.
– Ох, у меня такое чувство, сынок, что ты чего-то недопонял.
Адочка очень хорошо знала этот ледяной тон, предупреждение, сродни раздутому капюшону кобры.
– Ты про Машу рассказать собирался.
– Собирался, значит, расскажу. Потом.
– Сейчас.
– А если я второе колено прострелю? – Черное дуло медленно опустилось. – Будет больно.
– Боли я не боюсь, а вот без моей помощи камень ты не найдешь. Гарантирую. Не веришь – рискни.
Аделаида Викторовна зажмурилась в преддверии выстрела. Нет, определенно этот мальчишка – натуральный сумасшедший, разве он не видит, с кем имеет дело? Или надеется на родство? Да плевать Никанору на всех родственников! Выстрелит, как пить дать выстрелит. Он всегда добивался желаемого, но Есенин вдруг рассмеялся.
– Молодец, что не боишься, хвалю. Ладно, договоримся так, я тебе информацию, ты мне камень. Кстати, твоя мамаша сама мне его отдала, добровольно, без всякого, прошу заметить, давления со стороны. Значит, тебе интересно, кто девку убил? Как бишь там ее звали? Маша, да? Мария… Хорошее имя, русское, а то развелось, понимаешь, всяких там Виолетт с Изольдами, моя тоже дура, дочку Элкой назвала. Ну, да какой с бабы спрос.
– Короче!
– Короче… Ишь, какой нетерпеливый. Ну, короче, так короче. Ада, не желаешь просветить мальчика, чем тебе его невеста не угодила?
– Вы?
Аделаида Викторовна обеими руками вцепилась в сумочку. Ну зачем Есенину понадобился этот цирк, ради чего? Из желания доказать, что он самый сильный, самый умный и самый хитрый, а остальные в его руках не более чем куклы, или из мести? Но если тут кто и должен мстить, то она.
– Но за что? Что она вам сделала?
Адочка поджала губы. Она не станет играть по Никаноровым правилам, старый паук ждет, что сейчас она начнет плакать или оправдываться.
– Понимаешь, – нежелание куклы по имени Аделаида сотрудничать с кукловодом Есенина нисколько не огорчило, – в принципе, девчонка ни в чем не виновата, просто Адочке она показалась самой удобной кандидатурой: слабенькая, безответная, никому не нужная. Идеальная жертва. Правда, такой характер скорее минус, чем плюс – роль девочке отводилась серьезная, – но ведь никогда не знаешь, каков человек на самом деле… Адочка, милая, ну что же ты молчишь? Впрочем, ладно, так и быть, я сам. Ты в курсе, чем твой дружок зарабатывал?
– Контрабандой.
– Ну примерно так. Одно время крысеныш был даже полезен, но потом вообразил, что самый умный. Скорее всего, Элла помогла, ох и бедовая девка была, а у Жорки твоего в голове две извилины, и те попеременно работают… В общем, вместо того чтобы переправить камень, эта парочка его у меня сперла.
– Продать собирался?
Эти двое были слишком увлечены разговором, чтобы обращать внимание еще и на Аделаиду Викторовну. Грех было не воспользоваться моментом. Крохотный замочек сумочки выскальзывал из пальцев. Ну же, пожалуйста! Почему она выбрала именно эту сумочку? К костюму подбирала – с неожиданной злостью подумала Аделаида. Всю жизнь она что-то к чему-то подбирала: подходящий муж, подходящая обстановка в квартире, подходящий садик для сына, подходящие серьги, туфли, помада… Чертова сумочка, которая упорно не желала отдавать пистолет. Пистолет – ее последняя, нет, не последняя – единственная надежда выкарабкаться. Главное, успеть. Осторожно, чтобы не привлечь внимания, женщина вытерла вспотевшие пальцы о юбку, и противный замок поддался с тихим щелчком.
Охотник
– Я вернулся около половины десятого. Элла позвонила. Она сказала, что посылка особая, требовала, чтобы я немедленно возвращался.
– А вы?
– Вернулся. И нашел ее… закричал… Кажется. Испугался. Соседи заглянули. Вызвали милицию. Не помню, все смешалось. – Георгий Алексеевич побелел, того и гляди сознание потеряет, но, пока держится, нужно работать, и Антон задал следующий вопрос:
– А посылка, что с ней стало?
– Ничего. На столике лежала.
– И милиция ее не нашла?
– Обычно он камни в целлофановых пакетах пересылал… Они вообще некрасивые, алмазы, так, стекляшки какие-то, а тут коробочка. Бархатная. Черная. Ну, футляр, а в нем рубин… «Кали»… Я, как увидел, чуть с ума не сошел, такая красота… И про Эллу забыл, что она… Вот… А тут уже соседи… Я вдруг про милицию подумал, они бы забрали, если бы нашли, вот я и спрятал…
– Куда?
– К маминым побрякушкам, у нее в комнате сейф, где она свои драгоценности хранит, ерунда, конечно, врет всем про изумруды, но я-то знаю правду…
– Откуда?
– Мне как-то деньги нужны были, – Баюн усмехнулся, – решил заложить, а ювелир меня и просветил. Главное, у нее эта ерунда в фирменных футлярах лежала, один в один, как тот, что Есенин передал. И я подумал, что даже если сейф обнаружат, то футляров куча, не будут же они каждый смотреть.
– Мы о сейфе не подумали.
Георгий осторожно кивнул, словно соглашался, что, с точки зрения милиции, было глупо не подумать о наличии сейфа.
– Я бы не взял этот рубин, я ведь понимал, что смерть Эллы многое изменила, но… Я даже собирался переправить камень… Но так получилось, что Демка уехал куда-то, а мне было тяжело находиться одному, и я пошел в казино…
– Проигрались?
– Да. Я подумал, что, если уеду, тогда и платить не надо будет. А рубин, он же дорогой… Когда позвонил Есенин, я… Короче, я сказал, что у Эллы ничего не было и что посылку, скорее всего, забрал убийца…
Мамочка
– Он думал, что я поверю в эту ерунду. Признаться, – Есенин усмехнулся, – у него почти получилось, я любил Эллу, она была хорошей девочкой, умной и с характером, наверное, лучшей из всего выводка. У Аньки с Валькой мозгов нет, у тебя характера, ей же господь всего полной мерой отсыпал, а оно вон как повернулось… В общем, этому сучонку, который, вместо того чтобы девочку страховать, шлялся неизвестно где, я две недели сроку дал. Раз прокололся, пускай ищет камень или ущерб возмещает. Даже помощь предложил, недорого, а он отказался, это, признаться, меня и удивило, не те у Жорки мозги, чтобы самому вора искать. Но решил подождать, чем дело закончится. Гаденыш перепугался и полетел к мамочке, сообразил небось, что просто так камень не вернешь, я бы мигом расклад понял. А убийцу искать – дело долгое, бесперспективное, и, кроме того, убийца бы в жизни не признался, куда камень спрятал, он ведь его не брал. Вот Адочка и придумала, как сыну помочь. Правда?
Услышав свое имя, Аделаида Викторовна испуганно вздрогнула – ей показалось, что Никанор заметил, как она в сумочку залезла, и догадался. Но нет, он слишком увлечен игрой, чтобы отвлекаться на мелочи.
– Адочка решила, что, коли мне так уж нужен убийца, она его предоставит, даже двух. Твоя Машка и ты. Идея удачная, а вот исполнение оставляет желать лучшего.
– Ни она, ни я Эллу не трогали.
– Верю, верю… Печально, но твоя девушка стала жертвой обстоятельств, роль вообще как для вас писалась. Согласно задумке она узнает о маленьком бизнесе бывшего мужа, вводит в курс дела тебя, и вы, бедные и обделенные, решаете поучаствовать, убиваете Эллу и крадете камень. В то же время делиться добычей не слишком хочется, тогда ты и принимаешь решение избавиться от подружки. Небольшая утечка газа, и адью…
