Джеймс Чейз - С/С том 1. Лечение шоком. Легко приходят - легко уходят. Ясным летним утром
Это была хорошая мысль, но ей не суждено было осуществиться. Едва я направился в бунгало, как появился грузовик, таща на прицепе «паккард». Я получил заказ на срочный ремонт. Водитель торопился в Тропика-Спрингс. Я все еще трудился над машиной, когда появился «Меркурий» с Лолой и Роем.
Следующие три дня и три ночи у меня не было никакой возможности приблизиться к сейфу. Лола категорически отказалась от ночной работы и, едва мы с Роем усаживались за карты, уходила спать. Теперь она разговаривала со мной, но в ее поведении была какая-то сдержанность. Я не делал никаких попыток к сближению, да и не хотел этого. Я подозревал Лолу и все время следил за ней, ожидая какого-нибудь знака, подтверждающего мою догадку о том, что она собирается убить меня и Роя.
Я наблюдал и за Роем, боясь увидеть в нем печальную перемену, но и здесь ничего не замечал. Были моменты, когда я страшно хотел поделиться с ним своими мыслями, но я все же сдерживал себя. Я инстинктивно чувствовал: его жажда легкой наживы сломает нашу дружбу; содержимое сейфа — слишком большой соблазн для Роя. И я держался, надеясь, что рано или поздно, но они оба снова уедут в Вентворт, и я получу возможность подобраться к деньгам.
Такая возможность предоставилась через неделю.
Моя посуду после ужина, Лола сказала:
— В Вентворте идет хороший фильм, и я хочу его посмотреть. Там играет эта новая французская кинозвезда — Бриджит Бардо. Кто-нибудь поедет со мной?
Рой покачал головой.
— Это не для меня. Я смотрю только гангстерские фильмы.
Вот шанс, которого я ждал… Лола, наверняка, вернется не раньше трех часов утра. У меня было достаточно времени, чтобы достать деньги и спрятать их. Надо только уговорить Роя сопровождать миссис Джонсон, которая так сильно любит кино.
— Я останусь здесь, Рой, — сказал я. — Сегодня как раз моя очередь дежурить. Пользуйся случаем: французская звезда — это вещь!..
Он посмотрел на меня, надув губы:
— Я бы лучше поиграл в карты.
— Лоле трудно будет справиться одной с двадцатью милями.
Лола уже пристально посмотрела на меня: наверное, я пережимал с Роем.
— Ладно, можете не ломать голову, — резко сказала она. — Мне ваши любезности не нужны, я и одна съезжу.
Рой ухмыльнулся.
— Ну нет, — сказал он. — Поехали.
Чуть больше половины десятого Лола вышла из бунгало. На ней было ослепительно белое платье, которого я еще не видел. Вырядилась!.. Я еле-еле справился со своими нервами. Наверное, Рой заметил это. Он ухмыльнулся и чуть слышно произнес:
— Это была твоя идея, дружище.
И он еще насмехается! Ладно, поезжайте, голубки. Вот я спрячу денежки, и посмотрим, кто над кем будет насмехаться.
— Желаю приятно поразвлечься, — сказал я.
Лола посмотрела на меня. В ее глазах тоже таилась насмешка. По-видимому, в этой партии каждый мечтал надуть остальных.
— Так оно и будет. Следи за станцией.
Рой дал машине ход, и она двинулась в путь. Я проводил их взглядом и пошел в бунгало. Так… Чего и следовало ожидать — дверь бунгало заперта. Замок не был сложным, но мне пришлось идти в сарай за куском проволоки. Еще несколько минут ушло на возню с замком. Я вошел в гостиную и сел на корточки перед сейфом. Справиться с ним ничего не стоило.
Когда я открыл сейф, со двора донесся сигнал автомашины. Серый с желтым «кадиллак» стоял у колонки. Пришлось сейф захлопнуть. Ругаясь про себя, я пошел заправлять машину.
Водитель, его жена, а также четверо его ужасных детей хотели есть. Я предложил им сандвичи. Обормоты торчали в закусочной полчаса. Едва они уехали, как подошел грузовик, и водитель потребовал ветчины и яиц. Слава Богу, вскоре уехал и он.
Около полуночи движение, наконец, прекратилось. В течение нескольких минут я следил за длинной извилистой дорогой, но она была пустынной. Я направился в бунгало. И вдруг вдали появились огни. Это привело меня в бешенство. Я был совершенно уверен, что машина остановится, по крайней мере, только для заправки. Чтобы не терять времени, я побежал к насосам.
Это был старый, потрепанный «бьюик», и в нем — двое мужчин. Водитель высунулся и посмотрел на меня. Это был парень моего возраста в черной шляпе с опущенными полями. У него было очень смуглое и худое лицо. Маленькие темные глазки напоминали осколки бутылочного стекла и были столь же невыразительны. Его товарищ, толстяк, вытирал маслянисто-коричневое лицо. На нем был поношенный, весь в пятнах, серый костюм и мексиканская шляпа с узкими полями. Что-то в этих двоих мне сразу не понравилось. Я инстинктивно почувствовал: что-то здесь не так. Впервые за все время пребывания на станции я осознал всю опасность этого уединенного места. Мексиканец буравил меня глазками, в то время как другой озирался по сторонам.
— Заправить? — спросил я, беря шланг.
— Да, заправь, — ответил мексиканец.
Худощавый вышел из машины, по-прежнему озираясь. Он обмахивался шляпой, и лицо его было мокрым от пота.
— Ужасно жарко, — сказал я. — Давно не было такой ночи…
Я говорил для проформы. Эти двое вызывали у меня беспокойство. Я боялся, что они могут стукнуть меня по голове и взломать кассу. А если они увидят сейф в бунгало…
Худощавый смотрел на меня.
— Это твое местечко, весельчак? — вдруг спросил он. — У тебя здесь жена, детишки?
Такой вопрос мог задать каждый. Но в интонациях его голоса было что-то отвратительное.
— Я всего лишь наемный работник, — сказал я, следя за указателем. — Мой босс и другой помощник должны быть с минуты на минуту.
Я врал, надеясь, что это их остановит. Я следил за этими двумя парнями с таким же чувством, как следил бы за гремучей змеей, заползающей ко мне в ванну.
— Давай что-нибудь поедим, Сол, — сказал первый второму. — Что у тебя, весельчак?
— В такой час только сандвичи.
— Что может быть лучше сандвичей! Особенно, когда я голоден.
Украдкой я взглянул на часы. Двадцать минут первого. Я пошел в закусочную, а они двинулись за мной фланирующей походкой.
— Больше никого нет? — спросил худощавый.
Он прекрасно видел и сам, что здесь никого нет, поэтому я ответил утвердительно.
Толстый Сол прошел мимо меня за стойку, толкнул дверь и заглянул на кухню. Потом он вернулся назад и, глядя на напарника, покачал головой. Теперь я окончательно понял, что попал в беду.
— Здесь у вас только один телефон?
— Да, — ответил я, держа руки за спиной.
Не стоило делать поспешных движений.
Гость взялся за телефон и выдернул провод из гнезда. Сделав это, он посмотрел на меня своими змеиными глазами.
— Иди готовь цыпленка. Сол, присмотри за ним.
Мы пошли на кухню.
— Что вы хотите от меня? — спросил я, засовывая цыпленка в гусятницу.
— Сам подумай, дружок, — сказал Сол, усаживаясь на стул. Его черная рука ласкала рукоятку револьвера. — И не приставай с расспросами.
Тягостное молчание.
— Нравится тебе здесь, приятель, не одиноко?
— Я привык, — ответил я одеревеневшими губами.
— Ты женат?
— Нет.
— Как же тогда с женщинами, а?
— Когда как.
Вошел худой, в руке у него было блюдо с сандвичами.
— Бери, Сол, это не так уж и паршиво. — Он говорил с набитым ртом. — Следи за весельчаком, позабавь его. Я пойду взгляну на окрестности.
— Эдди — парень что надо, — Сол начал есть. — Тебе следует обращаться с ним осторожно. Он немного вспыльчив, а так — парень первый сорт.
Я ничего не ответил, да и говорить было не о чем. Я думал. Они не оставят меня в покое. Но и не подозревают, на кого напоролись. Справиться с ними по отдельности — это единственный мой шанс. Эдди вышел, а с толстяком — разберусь.
Сол спросил:
— Сколько монет сбежалось за день?
— Немного, — ответил я. — Мы сегодня как раз сдали деньги в банк.
— Вот как. Нам нужна монета, чертовски нужна.
Он сгреб еще пару сандвичей и принялся засовывать их в свою огромную пасть.
— Мы думали, что в подобной дыре должно быть достаточно денег.
— Сотня долларов, не больше, — сказал я.
— Тебе лучше найти что-нибудь покрупнее, приятель, не то рискуешь остаться со свернутой шеей.
Я поставил на стол две тарелки. Мое дыхание участилось. Если я собираюсь заняться этим толстым, то сейчас самое время. Я вытащил гусятницу и соусник.
— Есть еще деньги за бензин, — продолжал я, направляясь к столу. — Может быть, долларов пятьдесят…
Сол поднялся и наблюдал за тем, как я заношу руку, чтобы положить цыпленка на тарелку.
— Мало, — цыкнул он. — Ты учти: Эдди не из тех парней, которых можно обмануть…
Стремительным движением руки я швырнул тарелку ему прямо в лицо. Горячее масло заставило его взвыть от боли. Пока он нащупывал револьвер, я ударил его раскаленной гусятницей. Откинувшись назад, прыгнул и нанес сокрушительный удар по челюсти. Выхватил револьвер. Бандюга пытался подняться, но я без всякого сожаления ударил его револьвером в лоб. Сол рухнул, и глаза его закатились.
