Ридли Пирсон - Китайская рулетка
– Вот и не прощай, – выдавил Джон, тяжело дыша от ярости. Поднял взгляд на Дэннера, позволил себе тень улыбки.
– Выслушай сначала, что он скажет, – продолжал Дэннер. – Если желание грохнуть Лю не пропадет – я буду участвовать. Твою честь это не заденет – после всего, что ты сделал.
– По-моему, Дэнни, тебе сейчас тоже лучше заткнуться! – рявкнул Нокс, смерив приятеля уничтожающим взглядом. Нет, на подлокотнике кресла Дэннер нацарапал вовсе не цифры, вовсе не 44. То были инициалы – «LH», Лю Хао.
Мозги закипали. Нокс потерял способность мыслить логически. Усталость, рана, опасности этого и предыдущих дней сделали свое дело. Лю Хао, значит, сам себя взял в заложники? Ноксу по-прежнему хотелось раздавить его, расчленить – за все, за все! Он подумал о Грейс. Что же теперь будет? Кого следующего вызволять? Конечно, Дулвича. Нельзя оставить его в китайской больнице.
– Прячь деньги в сумку – пригодятся, – распорядился Нокс.
27
17:07
Район Хуанпу
Справа от третьего выхода со станции метро «Нанкин-ист-роуд» имелась широкая черная железная дверь без опознавательных табличек, заклеенная стикерами с музыкальных альбомов и рекламой американских производителей гитар и усилителей звука, а также афишами местных рок-групп. Иными словами, дверь не сразу бросалась в глаза.
Грейс постучала. Открыл ей лысый мужчина средних лет, со сломанным сплющенным носом и проницательным взглядом. Из глубины помещения доносились приглушенные, однако нервирующие звуки – кто-то, изредка попадая в такт, играл хеви-металл. Мужчина узнал Грейс – они с Ноксом арендовали у него подвальчик. Он распахнул тяжеленную дверь, приглашая Грейс спуститься по железной, плохо освещенной лестнице.
Длинный коридор с бетонным полом располагался на глубине шестьдесят футов. Грейс миновала две взрывостойкие двери на внушительных петлях. Люминесцентная потолочная лампа мигала от каждого резкого звука; репетировали одновременно две или даже три группы, а не одна.
Грейс находилась в одном из десятков бомбоубежищ, построенных при Мао для шанхайцев и солдат на случай ядерной атаки Советского Союза. Японская оккупация и бесчинства, учиняемые захватчиками, навеки отпечатались в сознании китайцев. Что не помешало им превратить некоторые бункеры в мини-музеи. Другие бункеры, вот как этот, заняли сквоттеры либо оттяпали предприимчивые горожане, чтобы сдавать их для репетиций будущим рок-звездам.
Грейс добралась до комнаты № 4 и открыла очередную тяжелую металлическую дверь; вскользь подумала, как это символично – тяжелый металл играют под защитой тяжелого металла. Вошла, заперлась изнутри.
В комнате резко пахло потом, сигаретным дымом и несвежим китайским фастфудом. Стены были оклеены грязно-белой пенорезиной, пол покрыт обрывками ковра. Электропроводка претерпела бесцеремонные попытки модифицирования. С потолка свешивались две флуоресцентные лампочки.
Докатилась, подумала Грейс; прячусь под землей, в норе, как крыса. Вынуждена лгать и давать взятки, чтобы ночевать в этой убогой комнате, а почему? Потому, что лгал и давал взятки кое-кто другой. Зло порождает зло. Грейс чувствовала, что сейчас разрыдается, – наружу рвались отчаяние и боль. Весь день она держалась на адреналине; сейчас его действие прошло. Грейс не сумела доставить деньги за выкуп, перемещалась по городу с сумкой, набитой никчемными старыми газетами. Каковы будут последствия ее ошибки для Нокса, как повлияют на спасение заложников?
Мокрая, дрожащая, она оглянулась на запертую дверь. Может, Джон сейчас придет? Или она безнадежно провалила миссию?
17:26
Нокс доставил Лю Хао и Дэннера в бункер. Грейс было велено окружить Дэннера заботами и не спускать глаз с оборотня Лю.
Джон едва перемолвился с Грейс парой слов. По раскаянию в ее взгляде понял: Грейс знает историю Лю Хао. От этой мысли он едва не задохнулся. Выражение лица Грейс он не сумел расшифровать, откуда ей все известно, не представлял; но Грейс, увидев Лю Хао связанным, только вздрогнула, не более того, и обращалась с ним как с нашкодившим псом.
– После поговорим, – сказал Нокс, похлопывая сумку с сотней тысяч долларов.
– Куда вы идете, Джон?
– Заявлять свои права легче, когда собственность уже в руках, – отвечал Нокс.
В мусульманский квартал Джон прибыл в голубом комбинезоне, какие носят шанхайские дворники и мусорщики. В руках он держал черную сумку с логотипом фирмы «Найк». На Ноксе была медицинская маска – обязательный предмет гардероба шанхайцев, предохраняющий от смога. Вместе с низко опущенным козырьком бейсболки эта маска надежно скрывала лицо.
Вообще-то дворники обычно не разгуливают с большими спортивными сумками. Впрочем, в преддверии Национального праздника никто не обращал внимания на других, каждого заботило только одно – как лично он будет добираться до отчего дома.
Нокс прошлепал по переулку, который успел превратиться в ручей, даром что обещанный тайфун еще не обрушился на город. Джон направлялся к квартире монгола.
Сам монгол беспокоил его не слишком – гораздо больше Нокс опасался полиции либо тех молодчиков, которым Козловски уже наверняка его заложил. Козловски – сила, в этом сомневаться не приходилось. Джон продал Стиву адрес монгола за шанс выехать из страны и сообщил Дэннеру все детали сделки на случай, если сам не вернется в бомбоубежище. И все же надо было завершить дело, и этот последний штрих стоил риска. Если ответственность за похищение и вымогательство ляжет на монгола, ни Нокса, ни Грейс, ни даже Лю Хао нельзя будет обвинить в причастности. Вдобавок Козловски, похоже, единственный человек, имеющий достаточные полномочия, чтобы вывезти Дулвича живым.
Джон почти бежал узким переулком – казалось, спину ему сверлит чей-то взгляд.
Ковыряя замок на двери, он сломал кончик складного ножа, однако справился, открыл дверь и даже не особенно повредил дверной косяк – это было бы совсем некстати. Заперся изнутри, быстро отвинтил панель, за которой монгол прятал видеокамеру и пачки юаней, уже виденные Ноксом. Он извлек диск из камеры – пригодится как вещдок; взял четыре пачки по десять тысяч юаней – достаточно для подкупа. Ниша была слишком мала, сумка туда не помещалась, и Ноксу пришлось потратить энное количество времени на распаковку и запихивание долларов на место юаней. Вскоре стало казаться, что прореха в стене заделана стодолларовыми купюрами. Нокс в несколько раз сложил пустую сумку и затолкал в щель. Аккуратненько получилось, приятно посмотреть.
Он закручивал последний шуруп, когда в переулке зашлепали шаги. Некто остановился прямо под дверью. Нокс подхватил с полу носок, вытер собственные мокрые следы, что вели к потайной нише. Монгол не должен обнаружить доллары раньше, чем это сделает полиция. Щелкнул замок. Нокс выдвинул ящик комода и разворошил его содержимое, чтобы создать впечатление обыска или бандитского налета.
Дверь распахнулась. Вместе с монголом в комнату проникла сырость. Тот выхватил нож.
Нокс обмотал левую руку футболкой, извлеченной из комода.
– Знаешь, зачем я здесь? – спросил он на путунхуа.
– Наверное, пришел обсудить условия сделки. Да только у тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать. Разумеется, кроме твоей жизни. Ты мне надоел. Смерть как надоел, – отвечал монгол.
– Лю Хао и его записи у меня, – выдал Нокс – точно гранату бросил.
– Ложь.
– Хочешь, по телефону позвоню?
– Зачем мне покупать то, что я могу взять? – философски заметил монгол.
– Затем, что ты не знаешь, где оно находится, – объяснил Нокс.
– Ничего – узнаю за считаные минуты. Ты либо все расскажешь, либо умрешь. Лично меня устроит любой вариант. Ты, чужестранец, хуже занозы в заднице. И если ты предпочтешь смерть, я буду только рад.
– Ты ведь его убьешь, – заметил Нокс.
Монгол рассмеялся, впрочем, без бахвальства.
– Хотя нет – сначала ты получишь его реестры.
– А ты не так глуп, как кажешься, круглоглазый.
Нокс хранил молчание, пока монгол спокойно, без суеты запирал дверь. Он, видно, просек Ноксову тактику – не делал попыток к нему приблизиться. Наоборот – перекрыл Джону пути к отступлению. Нокс сам пришел, дал огромное преимущество.
Нокс отступил на шаг – человек подобных габаритов смертельно опасен. Комната показалась безнадежно тесной.
– У нас общие интересы, – заговорил он. – Ты хочешь уничтожить Лю Хао. Я хочу вывезти его из Китая. Если получится, сегодня же вечером.
– У меня по твоей милости было слишком много проблем, – сказал монгол.
– Ты преувеличиваешь. Я – только один из многих твоих противников.
Монгол разозлился.
– Видно, ты в арифметике не силен. В салоне красоты я насчитал всего четверых. Да еще одного вы в больницу упекли – когда одеждой поменялись. Это было очень глупо.
