Анна Данилова - Этюд в розовых тонах
– Да, – вздохнул Юдин, – все именно так. Твоя подружка, как только увидела меня, так сразу же, словно она действительно знала меня, сказала: «Аля не хочет вас видеть и просила меня сказать вам, если вы появитесь, чтобы вы больше никогда сюда не приходили».
– И ты поверил ей?
– Если учесть, какие события предшествовали моему приходу к тебе, то можно было предположить и такую твою реакцию…
– Вы не обижайтесь, конечно, но вы все, я имею в виду мужчин вообще, какие-то глупые.
– Спасибо, – хором ответили Теслин с Юдиным.
– Пожалуйста. – И уже обращаясь только к Юдину: – Как ты мог поверить Маше, что я не хочу тебя видеть, когда в городе многие думали, что тебя уже нет в живых. Это уже говорит о том, что я мысленно похоронила тебя и уж никак в этой ситуации не могла бы предположить, что ты вернешься, и тем более проинструктировать Машу о том, что если ты появишься, чтобы она отправила тебя куда подальше… Но что теперь поделать?.. Оставим это. И что же было дальше? Марго знала, что ты жив?
– Марго ничего не знала, но могла догадаться уже потому, что в прокуратуре, куда она заявилась с тем, чтобы узнать, не нашлось ли тело ее брата и когда она может вступить в права владения наследством, ей сказали, что тело не найдено и что рановато она решила наложить лапу на имущество и деньги брата.
– Так, значит, когда она пришла в прокуратуру, ей там не сказали, что ты жив?
– У меня была договоренность. Я заплатил двум людям в прокуратуре, которые были предупреждены о ее возможном визите, чтобы они помалкивали о моем чудесном воскрешении.
– Но так не бывает! – воскликнула Аля. – Как можно скрыть от сестры, что ее брат жив и здоров?
– Бывает, еще как бывает. Тем более что Марго в городе знают как облупленную. Я учел еще и тот факт, что в день убийства Оскара, того парня, которому она задолжала, Рита была в «Шико» и что это она могла застрелить его. И даже если это не она, то все равно ей с ее репутацией нечего было лишний раз совать нос в прокуратуру. Тем более что в связи с убийством Оскара ее тоже пару раз допрашивали о том, где она была и что делала в момент убийства. Допрашивали всех, кто был в тот день в казино, и нашлось много свидетелей, которые подтвердили, что Марго задолжала Оскару даже не две, как она мне говорила, а две с половиной тысячи долларов! Учитывая характер этих азартных людей, Марго запросто можно было заподозрить в этом убийстве. Но бог ее миловал… Поэтому неудивительно, что она ограничилась всего лишь одним визитом в прокуратуру.
– А кто поменял замки в квартирах?
– Рита.
– А где ты сам-то все это время жил?
– Купил дом в лесу, неподалеку от города. Оттуда мне проще добираться до теплиц… Сейчас сама все увидишь.
– Ты хотя бы скучал без меня?
– Упрекаешь меня… – Борис Ефимович левой рукой, продолжая правой крепко держать руль, погладил лежащую на его правом плече руку Али. – Прости меня, Алечка, но в том положении, в котором я оказался, мне нельзя было навязываться тебе. Я чувствовал себя виноватым перед тобой.
– Но почему? – не унималась Аля. – Почему?
– Да потому, что я изначально вел себя некрасиво по отношению к тебе. Я ведь могу при Володе говорить?
– Да, конечно… Это мой друг.
– Я знаю… Так вот. Я многое передумал за эти два года и пришел к выводу, что уже одним своим поведением, согласием «купить» тебя у твоего отца, я как бы растлевал тебя. И поэтому то, как ты жила все это время после того, как мы вынуждены были расстаться, во многом было невольно подготовлено мной. Другими словами, я испортил тебя, это я своей страстью и желанием заполучить тебя во что бы то ни стало занес заразу порока в твою душу. Ведь наши отношения поначалу основывались именно на пороке. На моем пороке.
Аля сидела, слушала Юдина и не верила своим ушам. Она понимала, что он, столько пережив и заново родившись после тяжелого ранения, многое переосмыслил, но не понимала, как можно было их чудесные отношения, которые между ними установились незадолго до его «убийства», считать порочными. Он откровенно раскаивался в своем поступке и считал только себя виновным в том, что, поддавшись соблазну получить в любовницы красивую девушку, спровоцировал дальнейшие поступки своей сестры, приведшие к трагедии, и одновременно опустился на одну ступень с ее отцом, Вениамином.
– Если тебя интересует мое мнение, то оно прямо противоположное. Да, я не скрою, что поначалу мне было все это дико… Как это так: отец продал меня какому-то мужчине. Но потом, когда я узнала тебя поближе и поняла, что ты за человек, в моем сердце появилось теплое чувство к тебе. И пусть это была не любовь, мне все равно было хорошо с тобой, у тебя. И ты это прекрасно знаешь. Поэтому не надо сейчас юродствовать и анатомировать все то замечательное, что было между нами и носило пусть и странноватый, но все равно любовный привкус. Я любила тебя как человека, мне было спокойно с тобой. Чувствовала себя защищенной. Мне нравилось разговаривать с тобой, заботиться о тебе. Мы с тобой приятно проводили время, и я никогда не чувствовала себя униженной и оскорбленной. И ты совершил преступление не когда «купил» меня у моего отца, а когда, оправившись от раны, не пытался связаться со мной напрямую и выяснить, какие же истинные чувства я к тебе испытываю.
Юдин слушал ее молча, и Аля, то и дело бросая взгляд на зеркало, в котором она видела его сосредоточенное бледное лицо, испытывала смутное чувство тревоги и отчаяния. Она чувствовала, что своим откровением может совсем оттолкнуть его, и даже ждала, что Юдин сейчас остановит машину и попросит ее выйти, но пока что ничего такого не происходило. Она жарко выговаривала ему свою обиду, считая почему-то именно его виновным в том, что она столько времени провела у Софьи Андреевны, а после оказалась втравленной в аферы Маши Авериной, от которой теперь не знала как избавиться. А Юдин слушал. Вел машину и слушал. Молча.
Когда же она наконец устала и, откинувшись на сиденье, закрыла глаза, испытывая, с одной стороны, облегчение от того, что выговорилась, а с другой – чувство предстоящей очередной потери, вдруг подал голос Теслин:
– Это ты глупая, дорогуша, а не мы, мужчины. Борис знал, что ты жива, здорова и живешь с Машей. Он много раз приходил к твоему дому, чтобы только увидеть тебя…
– Но почему же он не подошел ко мне? – она всплеснула руками. – Я уже устала задавать этот вопрос…
– Да потому что он нанял одного человека, чтобы тот навел справки о Маше.
– И что же он узнал? – Аля напряглась, чувствуя, что вот сейчас она наконец узнает, что известно о делишках Маши и насколько опасна ситуация, в которой они оказались.
– Ты странная, однако… – теперь уже и Теслин выглядел растерянным. – Ты что, не понимаешь, о чем я тебе толкую? Ты не понимаешь, почему Борис не подходил к тебе, не давал о себе знать?
– Нет…
– Маша – лесбиянка, что же тут непонятного?
Казалось, он был потрясен до предела ее тупостью.
– Но ведь это же она, а не я… Борис, – она хлопнула Юдина по плечу, – и ты мог подумать, будто бы я и Маша…
Она чуть не задохнулась от возмущения.
– Да ты же знаешь меня отлично! Я – нормальная, нормальная! И я до последнего не знала, с кем делю кров и еду. Я всегда думала, что нужна Маше просто как друг, как близкий друг. Мы были нужны друг другу, и рядом нам было не так одиноко. Вернее, совсем не одиноко…
– Но я-то не знал, – отозвался Юдин. – Не знал.
– Ты мог бы спросить. Подойти ко мне и спросить…
Машина свернула с трассы на грунтовую дорогу, потом плавно перешла на мягкую, песчаную и углубилась в густой хвойный лес. Свет фар освещал розовые стволы сосен и елей. Дорога запетляла, неожиданно сосны словно расступились, и Аля увидела дом. Большой, из красного кирпича, с красной черепичной крышей.
– Все, приехали.
Борис Ефимович вышел из машины и, когда Аля ступила на упругую почву, не выдержал и бросился к ней, обнял.
– Прямо не верится, что это ты… Не верится… Я так рад, так счастлив…
Но Але не терпелось узнать, как они встретились с Теслиным и где.
– Сейчас будем завтракать, и я тебе все расскажу… Удивительная история, если учесть, что я бываю на своей городской квартире довольно редко и, чтобы войти туда, пользуюсь отмычками, которые купил по случаю у одного «домушника»…
38. У парадного подъезда
Наступила зима. Виктор Кленов по-прежнему жил вместе с сестрой, принимая ее заботу и любовь. Она варила ему на завтрак какао, готовила гренки и выполняла все обязанности жены. На работу они ездили вместе. Фирмы, которыми они руководили, приносили хороший доход, и жизнь должна была казаться настоящим раем. Но если Наталья внешне выглядела довольно счастливой, то Виктор напоминал пса, которого хозяева выгнали из дома в самую стужу. У него даже взгляд стал собачий – пришибленный, загнанный, убитый. Первое время Наталья еще задавала ему вопросы, спрашивала, что с ним и почему у него такие грустные глаза, но, поскольку он не отвечал, оставила его в покое.
