Иван Сербин - Сердце дьявола
– Ну что у нас тут имеется? – спросил дознавателя дружелюбно и в то же время ободряюще. Подчеркивая: ты здесь главный и все делаешь правильно.
– Да, собственно… – протянул дознаватель. Ясно. Анекдоты травили? За жизнь рабочую разговаривали? Волин улыбнулся телохранителю. А ты не промах, парень.
– Что с установлением личности?
– Паспорт у товарища в порядке, – развел руками дознаватель. – Документы на машину есть. Права тоже. Не просроченные. Разрешение на ношение служебного нарезного оружия имеется. Удостоверение сотрудника охранной фирмы подлинное, не просроченное. Мы проверили. Надо товарища отпускать.
– Вон как? Значит, полный набор документов с собой возим? – «удивился» Волин.
– Да вот так уж, – в тон ему улыбнулся телохранитель.
– Какой, однако, вы предусмотрительный человек. Даже завидно.
– Так ведь время такое, – развел руками тот. – Будучи наслышан о произволе сотрудников районных прокуратур, решил подстраховаться.
– Похвально, похвально. А насчет подлинности удостоверения сотрудника охранной фирмы откуда известно? – ласково улыбнулся Волин. Телохранитель тоже улыбнулся и покачал головой, словно говоря: «Ох, товарищ следователь, товарищ следователь». – Охранные агентства, по-моему, только утром открываются.
– Утром, – с тяжелым вздохом подтвердил дознаватель.
– Ну вот. А говорите, проверили, – в голосе Волина прозвучала мягкая укоризна.
– Так мы через Центральную его «пробили», – возразил, смутившись, дознаватель. Телохранитель кивнул утвердительно, с видом тренера, наблюдающего за спаррингом своего лучшего ученика. Мол, хороший удар. Грамотный. С интересом перевел взгляд на Волина. Ваша очередь. «Но каков сукин сын, – восхитился тот. – Ни тени смущения».
– В Центральной фиксируется только выдача документа, но не подлинность, – парировал Волин. – Речь-то все-таки об огнестрельном оружии идет. Это вам не газовый баллончик. – Телохранитель оценил ответный удар и снова кивнул. – Судя по документам, товарищ в недавнем прошлом сам из органов. Надеюсь, не обидится за чрезмерную бдительность.
– Что вы, что вы, – ответил тот, и глаза его засияли «ленинской» добротой. – Конечно, нет. Но только если утром вы представите юридическое обоснование моего задержания и передадите его в суд. Иначе говоря, если вам удастся доказать, что я нарушал общественный порядок. В любой форме. В противном случае я просто буду вынужден подать жалобу вашему непосредственному начальству. И думаю, что мои товарищи с Петровки обязательно ее поддержат. Сан Саныч, например. Александр Александрович Бакунин был одним из замов начальника Московского уголовного розыска. «Залп» хороший. Увесистый. Будь Волин лет на десять помоложе, обязательно спасовал бы. Но не сейчас. Сейчас плевать ему на подобные угрозы. А дознаватель слегка с лица сбледнул. Проняло, видать. Напугался. Брось, парень. Не тушуйся. Козырять фамилиями больших чинов может любой дурак. Фамилии эти каждый день в газетах печатают. Начитается какой-нибудь Тютькин статей да интервью – и вперед! «Сан Саныч», «Пал Палыч». Ну прямо друзья-товарищи. В кабинет дверь ногой открывает. Каждый день за одним столом вместе сидят, водочку под маринованные грибочки да шашлычок кушают. А начнешь проверять – «Сан Саныч» и «Пал Палыч» о Тютькине никогда и слыхом не слыхивали. Классическая книжная «лапша». Сколько неглупых ребят на такие сказки попались – не пересчитать. Волин и сам по молодости да от нехватки опыта налетел. Сейчас даже вспомнить стыдно, а тогда рот раскрыл, уши развесил и съел всю эту байду за милую душу. Еще и ручку своему Тютькину пожал. Мол, ошибочка вышла, вы уж извините. А Тютькин, бандит-рецидивист, что только по плечу его не похлопал покровительственно. Едва успели на вокзале перехватить. Он уже билетик до Симферополя справил. В СВ, между прочим. Так вот, брат.
– Ну что же, – вздохнул с деланной озабоченностью Волин. – Надо доказать – обязательно докажем. Пьяный дебош с битьем окон подойдет? До пятнадцати суток по решению суда.
– До пятнадцати? Нормально. Всю жизнь мечтал поучаствовать в пьяном дебоше и именно с битьем окон, – закивал телохранитель. С нервами у него, надо сказать, все было в порядке. Понял, что до утра все равно не отпустят, и вел себя соответственно ситуации. Нагловато, но обаятельно.
– Кстати, – поинтересовался Волин. – Если не секрет, чем вы занимались вчера, с двух до четырех часов дня?
– Конечно, секрет. Военная тайна.
– А что так? – вздернул брови Волин, не переставая сахарно скалиться.
– Да так, знаете, товарищ следователь. Вот вы сперва составьте официальный протокол о взятии гражданина такого-то под стражу, укажите причину, объясните, в чем меня обвиняют, пригласите адвоката, на которого, кстати, я имею юридическое и конституционное право, позвольте ему ознакомиться с материалами дела и бесспорными доказательствами моей вины, и вот тогда-то, – телохранитель назидательно поднял палец, – и только тогда будете проводить допрос и проверять мое алиби. А до тех пор я отказываюсь от дачи каких-либо показаний. Вот, кстати, и свидетель вашего произвола, – он кивнул на дознавателя. – Вы, товарищ следователь, грубейшим образом нарушаете все уголовно-процессуальные нормы. Мало того, что работаете за пределами подведомственной вам территории, так еще и хватаете честных граждан без всяких на то оснований. Нехорошо. Даже, я бы сказал, обидно. Вот из-за таких, как вы, население и не любит милицию.
– А вас, как я погляжу, голыми руками не возьмешь, верно? – улыбнулся еще шире Волин.
– А вы как думали?
– А я думал, мы поладим.
– А я разве давал вам повод так думать? – насмешливо спросил телохранитель. – Что-то не припомню. – Он выдержал театральную паузу, а затем заговорил, как бы для себя, но так, чтобы слышали Волин и дознаватель: – Досада, а? Так хотелось дельце гнилое на фраера ушастого навесить, да незадача – не получается. И стараемся, из кожи лезем, а все никак. Ручонки, стало быть, коротковаты. Фраер-то не такой уж и фраер, как выяснилось. Ну не понимает, дурак, своего счастья. Не хочет на зону, и все тут. Хоть ты тресни.
– Да уж, и правда. – Волин демонстративно зевнул, поднялся. – Вы, значит, пока в камере для временно задержанных подремлете, а с утра мы вместе все и выясним. Что «навешивать», за что «навешивать».
– Это верно. Утро вечера мудренее, – согласился телохранитель и кивнул дознавателю. – Ну веди, голубчик.
***Наташа потянулась к Сашиному плечу, потерлась о него щекой. Движение было кошачьим, мягким и удивительно нежным. Он улыбнулся.
– Здорово.
– Что?
– Ну это вот. Она поднялась на локтях, посмотрела на него:
– Слушай, а почему ты пришел именно сегодня? Почему не завтра или не послезавтра?
– Как раз сегодня я был готов морально, – ответил он, не открывая глаз.
– Значит, дело в морали?
– Вот именно. Я вообще жутко моральный человек.
– Я так и поняла. – Наташа взяла его руку, подняла, положила голову на ладонь.
– Это хорошо. Будешь хорошо себя вести, когда выйдешь замуж.
– За тебя?
– Если это предложение, то я согласен. – Наташа засмеялась и шлепнула его по плечу. Саша расплылся в довольной улыбке. – Вот. Женщина еще не успевает поставить подпись в книге регистрации, а уже начинается рукоприкладство. Тренькнул стоящий у кровати телефон. Наташа хмыкнула.
– Кто это? – Саша открыл глаза.
– Ума не приложу, – она посмотрела на часы. – Половина четвертого. Все мои знакомые в такой час уже спят. Может быть, ошиблись номером?
– Не бери трубку, – оперативник снова закрыл глаза. – Завтра позвонят.
– А вдруг что-нибудь важное? – Наташа протянула руку, сняла трубку. – Алло? Да, я слушаю. Кто? Какой Боря? – прикрыла трубку ладонью. – Какой-то Боря.
– Скажи, что ты сегодня вышла замуж и что я завтра найду этого Борю и отболтаю ему правое ухо. И левое тоже. Скажи, что оба уха отболтаю. Наташа улыбнулась:
– Так и сказать?
– Так и скажи, – со зловещей угрозой сказал Саша. – Вот прямо сейчас и скажи. Чтобы не расслаблялся.
– Что? – спросила Наташа уже телефонного собеседника. – Кто передал? Хорошо. Завтра? Во сколько? Хорошо. Ничего страшного. Спокойной ночи. Она повесила трубку, легла, положила голову на мускулистое Сашино плечо.
– И что было нужно этому Боре?
– Один общий знакомый уехал, оставил посылку, попросил этого Борю передать. Сказал, что срочно.
– А что, утром нельзя было позвонить? Если этому Боре не спится, так теперь и все остальные должны полночи козлами скакать?
– Ты опять ревнуешь?
– Ни капельки.
– Нет, ревнуешь. – Наташа повернулась на бок, чмокнула его в щеку. – Просто этот Боря очень ответственный человек. Ему сказали срочно, он прямо с вокзала и позвонил, – она прильнула к Саше всем телом, забросила ногу на его бедро, погладила живот, опустила руку еще ниже.
