Арнальд Индридасон - Голос
— Мою коллегу зовут Элинборг, и она только что навела справки о вас в Службе помощи жертвам, — сказал Эрленд. — Жертвам насилия. Это случилось примерно полгода назад. Их было трое. Вы оказались в хижине около Красного озера.[25] Больше вы ничего не рассказали. Только утверждали, что они вам незнакомы, что они схватили вас в пятницу вечером во время прогулки по центру города, привезли в эту лачугу и там по очереди надругались над вами.
Осп продолжала тереть зеркало, и Эрленд не видел, произвели ли его слова какое-нибудь впечатление.
— Вы так и не сообщили, кто это был, и отказались подавать заявление.
Осп не отвечала.
— Вашей работы в отеле недостаточно, чтобы отдавать долги и удовлетворять ваши потребности. Вам удается удерживать кредиторов на расстоянии благодаря маленьким выплатам и даже получать от них товар, но эти люди продолжают запугивать вас, и вы знаете, что они выполнят свои угрозы.
Осп не смотрела на Эрленда.
— Никто ничего не ворует в отеле, не правда ли? — продолжал Эрленд. — Вы специально придумали это, чтобы обмануть нас и направить по ложному пути.
Эрленд услышал шаги в коридоре и увидел Элинборг в сопровождении четырех полицейских, подходивших к номеру. Он дал им знак подождать.
— Ваш брат в таком же положении, как и вы. Возможно, у них на вас общий счет, я не знаю. Его уже ловили и нещадно били. Ему угрожали. Вашим родителям угрожали. Вы не осмеливаетесь выдать этих людей полиции, и полиция не может ничего сделать, поскольку пока речь идет только об угрозах. И даже после того, как они нападают на вас в центре города и насилуют на берегу Красного озера, вы не говорите, кто они такие. И ваш брат поступает так же.
Эрленд помолчал, наблюдая за ней.
— Мне сегодня позвонил один человек. Он работает в полиции, в отделе по борьбе с наркотиками. Ему звонят иногда, так скажем, «слухачи», люди, которые докладывают, о чем говорят на улице, в среде наркоманов. Вчера поздно вечером, практически ночью, он принял звонок от осведомителя, слышавшего, будто одна молодая особа, которую изнасиловали полгода назад и у которой были проблемы с покупкой товара, вдруг расплатилась по всем долгам два дня назад или около того. За себя и за своего брата. Вам что-нибудь об этом известно?
Осп покачала головой.
— Вам это о чем-то говорит? — спросил Эрленд снова. — Звонивший в отдел по борьбе с наркотиками сообщил имя девушки и добавил, что она работает в отеле, где был убит Дед Мороз.
Осп продолжала качать головой.
— Мы знаем, что в комнате у Гудлауга лежали полмиллиона крон, — сказал Эрленд.
Осп прекратила начищать зеркало, и ее руки безвольно повисли вдоль тела. Она смотрела на свое отражение.
— Я пыталась завязать.
— С наркотиками?
— Ничего не вышло. А они не ведают жалости, если ты им должен.
— Вы скажете мне наконец, кто они такие?
— Я не хотела его убивать. Он был всегда приветлив со мной. Но тут…
— Вы увидели деньги?
— Мне нужны были деньги.
— Вы убили его из-за денег?
Осп не ответила.
— Вы не знали о связи Гудлауга и вашего брата?
Осп молчала.
— Вы убили его из-за денег? Или из-за брата?
— Возможно, по обеим причинам, — тихо проговорила Осп.
— Вы позарились на деньги.
— Да.
— К тому же Гудлауг использовал вашего брата.
— Да.
* * *Краем глаза Осп увидела стоящего на коленях брата и кучу денег на кровати. И нож. Не раздумывая ни секунды, она схватила нож и попыталась зарезать Гудлауга. Он выставил перед собой руки, но она, будто не замечая их, продолжала наносить ему удары, пока он не перестал сопротивляться и не привалился к стене. Кровь хлынула из раны на груди, в области сердца.
Нож был весь в крови, и ее руки тоже. Халат был забрызган кровью. Рейнир, ее брат, вскочил с пола и бросился в коридор к лестнице.
Гудлауг глухо застонал.
Потом в комнате воцарилась мертвая тишина. Она уставилась на Гудлауга, затем на нож в своих руках. Вдруг Рейнир снова появился в комнате.
— Кто-то спускается по лестнице, — прошептал он.
Рейнир сгреб деньги, схватил сестру, стоявшую в оцепенении на том же месте, и потянул ее вон из комнаты в тупик в конце коридора. Они только успели затаить дыхание, как появилась женщина. Она вглядывалась в темноту, но не увидела их.
Едва переступив порог, женщина вскрикнула, и они услышали голос Гудлауга.
— Стеффи? — простонал он.
Больше до них не донеслось ни звука.
Женщина вошла в комнату, но тут же вышла. Она пятилась назад, пока не наткнулась на стену коридора, потом поспешно развернулась и быстро пошла прочь, не оборачиваясь.
* * *— Я выбросила халат и взяла другой. Рейнир испарился. Мне ничего не оставалось, кроме как снова взяться за работу. Иначе вы бы сразу обо всем догадались. Во всяком случае, я так думала. Потом меня попросили позвать его на елку. Я не могла отказаться. Мне нужно было держаться так, чтобы не привлекать к себе внимания. Я спустилась вниз и подождала в коридоре. Дверь по-прежнему была открыта, но я больше не заходила в комнату. Потом я поднялась наверх и сказала, в каком виде я нашла его и что, по-моему, он мертв.
Осп смотрела в пол.
— Самое ужасное, что он мне никогда не делал ничего плохого. Может быть, поэтому я и набросилась на него. Потому что он был одним из немногих, кто был добр со мной в отеле. А моего брата использовал, как шлюху. Я потеряла разум. После всего, что…
— После всего, что с вами сделали? — закончил за нее Эрленд.
— Разве имеет смысл выдвигать обвинения против свиней? Насильники, совершившие самые жестокие, самые кровавые преступления, отсидят, может, год, от силы полтора, а потом снова выйдут на свободу. Вы не можете ничего сделать. Бесполезно просить у вас помощи. Надо только платить. Не важно, откуда деньги. Я взяла деньги и расплатилась. Наверное, я убила Гулли из-за денег. Возможно, из-за Рейнира. Я не знаю. Ничего не знаю…
Она замолчала.
— Я потеряла разум, — повторила Осп. — Со мной такого никогда раньше не случалось. Я никогда не доходила до бешенства. Перед глазами встало все, что произошло там, в лачуге. Я все увидела, увидела заново, будто это все повторилось. Я схватила нож и попыталась его всадить в Гудлауга, всюду, куда могла достать. Я пыталась порезать его, а он защищался, но я все колола, колола и колола, пока он не перестал двигаться.
Осп посмотрела на Эрленда:
— Я не думала, что это так трудно. Что так трудно убить человека.
Элинборг появилась в дверях и жестами объяснила Эрленду, что не понимает, почему они не могут сейчас же арестовать девушку.
— Где нож? — спросил Эрленд.
— Нож? — повторила Осп, подходя к нему.
— Нож, которым вы воспользовались?
Она задумалась на мгновение.
— Я положила его на место, — ответила она. — Как следует вымыла его в служебном кафетерии и избавилась от него до вашего появления.
— И где же он находится?
— Я положила его на место.
— На кухню, где хранятся все ножи?
— Да.
— В отеле около пяти сотен таких ножей, — в отчаянии произнес Эрленд. — Как прикажете его искать?
— Можете начать с ресторана, — посоветовала Осп.
— С ресторана?
— Наверняка им сейчас кто-нибудь пользуется.
34
Эрленд передал Осп в руки Элинборг и других полицейских и поспешил наверх за Евой Линд, ждавшей его в номере. Он вставил пластиковую карту в щель замка, распахнул дверь и увидел, что Ева Линд открыла настежь окно и, сидя на подоконнике, смотрит, как снег падает на землю несколькими этажами ниже.
— Ева, — тихо окликнул ее Эрленд.
Она что-то ответила, но он не расслышал.
— Пойдем, дорогая, — сказал он, тихонько приближаясь к ней.
— Кажется, что так легко это сделать, — проговорила Ева Линд.
— Ева, пойдем, — ласково позвал Эрленд. — Пойдем домой.
Она обернулась и посмотрела на него, потом кивнула.
— Надо идти, — еле слышно сказала она, спрыгнула на пол и закрыла окно.
Эрленд подошел к дочери и поцеловал ее в лоб.
— Как ты думаешь, я украл у вас детство, Ева? — тихо спросил он.
— Что?
— Так, ничего.
Он долго смотрел ей в глаза. Иногда он видел в них белых лебедей.
Но сейчас они были черными.
В лифте у Эрленда зазвонил телефон. Он сразу же узнал голос.
— Я только хотела пожелать вам счастливого Рождества, — прошептала Вальгерд в трубку.
— И вам того же, — ответил Эрленд. — Счастливого Рождества.
Когда они спустились в вестибюль, Эрленд заглянул в ресторан, переполненный иностранными туристами, которые брали праздничное угощение в буфете и болтали одновременно на всевозможных языках, так что радостный гам разливался по всему первому этажу. Эрленд никак не мог избавиться от мысли, что кто-то из них держит сейчас в руке орудие убийства.
