Мария Брикер - Желтый свитер Пикассо
Они были недалеко от Переделкино, когда позвонил оперативник Трофимов, которому следователь поручила собрать полную информацию об Андроне Петровском и Зинаиде Соловьевой. Внимательно выслушав Вениамина, Зотова отсоединилась, сунула трубку мимо кармана и с ужасом посмотрела на Варламова.
– Что? – спросил Иван Аркадьевич и побледнел, глядя в ее ошеломленное лицо. – Что случилось? – повторил он свой вопрос.
– Ничего особенного, Варламов. Просто Андрон Петровский несколько лет тому назад утонул. Точнее, утопился в Москве-реке: покончил с собой после неудачной пластической операции. Его лицо серьезно пострадало в той аварии, и он не смог с ним жить.
– Господи… Кто же тогда скрывается под ником Пикассо?!
– О, Варламов, прошу, не разочаровывайте меня, голубчик. Неужели вы не догадываетесь?
– Признаться, душа моя, после последнего вашего заявления я немного отупел, – сконфуженно заявил Варламов.
– Боже мой, Иван Аркадьевич, не ожидала от вас, – напряженно рассмеялась Зотова. – Ну хорошо, я просвещу вас – под маской Пикассо скрывается хозяйка галереи «Арт-мур»!
– Женщина?! – охнул Варламов. – Пикассо – женщина?!
– Представьте себе, и женщина в своем роде уникальная. Золотая медалистка, победительница областных и районных школьных физико-математических олимпиад, прибывшая в столицу к своей дальней родственнице, чтобы поступить в Бауманку, кухарка генерала Петровского, героическая девушка, которая спасла из огня генеральского сына, опекун, наставник и единственная наследница состояния художника Андрона Петровского – Зинаида Соловьева!
Она так искренне любила своего мальчика, что не смирилась с его смертью и пытается спасти до сих пор. Она по-прежнему пытается снять с него заклятие, Варламов, отбирает и посылает к нему невест.
– Невесты Пикассо! – тихо охнул Иван Аркадьевич. – Голубушка, – воскликнул режиссер, – а при чем же здесь Константин Мазин, о котором вы мне рассказали?
– Так я и думала, – нахмурилась Зотова. – Так я и думала, что найдется какой-нибудь зануда, который меня об этом спросит. И ничего удивительного нет в том, что занудой оказались вы, Варламов. С тех пор как вы появились в моей жизни, у меня все идет наперекосяк! Два последних дела свернули мне мозги. Отвечаю на вопрос: понятия не имею! Понятия не имею, при чем тут Мазин. Понятия не имею, почему его машина стоит во дворе генеральской дачи. Понятия не имею, что за девушка со скрипкой изображена на картине «Ноты души» и каким образом благодаря этой картине я ухитрилась понять логику настоящего убийцы и раскрыть преступление. И вообще вы не по адресу обратились. Думаю, при чем здесь Мазин – следует уточнить у Мишель. Или у Алевтины, вон она на крыльце стоит и рукой вам машет. А я ухожу в отпуск!..
Варламов! – крикнула Елена Петровна вдогонку режиссеру, который уже выскочил из машины и бежал к крыльцу. – Догадайтесь, Варламов, почему Соловьева провалилась в Бауманку? Вы не поверите! Зиночка завалила письменный экзамен по литературе!
* * *– Господи, я всю жизнь тебя искал! И нашел. Так странно! Нашел в России. Впервые пошел наперекор отцу, послал всех и уехал. Бросил бизнес, бросил все. Я чувствовал, что так будет. Что я обязательно встречу тебя. Я понял про тебя все с первой минуты, с той самой секунды, как только ты вошла в зал галереи со своей подругой. Смешная такая, похожая на больного воробья, чудесная. – Он взял ее руку, поцеловал каждый пальчик по очереди: стало щекотно и до одури приятно. – Дурочка!
Нет, это уже был перебор! Больного воробья еще можно было стерпеть, но дурочку… Мишель открыла глаза.
– Дурак! – сказала она. Константин улыбнулся. – Где ты шатался так мучительно долго? Знаешь, каково лежать связанной на столе и думать?
– Да уж, думать тебе не идет. Я это понял после того, как познакомился с твоим виртуальным другом Пикассо.
– Замолчи и никогда больше…
– Прости.
– Бог ты мой, как невыносимо ноют лопатки! А ведь тетя Лиза мне внушала, что сутулиться нельзя. Только не объяснила, почему. Теперь я поняла. Она всегда знает, что говорит, моя тетя Лиза. Она чрезвычайно умная. Зачем ты упал с лестницы? Что у тебя с носом? У тебя в данную минуту нос, мой милый друг, как у Сирано. Прескверно выглядишь, Мазин. Ты разве не мог упасть аккуратно?
– Сложно упасть аккуратно, моя милая Роксана, когда за спиной стоит психопатка и упирает тебе клинок в спину, – печально вздохнул Константин.
– Ужасно! Я даже не успела понять, что произошло.
– Я тоже, – рассмеялся Мазин. – Стоял, курил на улице, тебя ждал. Ты не возвращаешься. Я чуть с ума не сошел от ревности. Через час не выдержал и пошел тебя забирать. Вошел в дом, и – хлоп! Рядом стоит хозяйка галереи, тычет мне ножом под ребро, глаза безумные, плащ этот… Привела меня к двери в подвал, открыла, пихнула вперед. Смотрю, лестница крутая. Думаю: была не была – сам сдохну, но и ей кости переломаю. Ухватился за ее плащ и рванул, мы и покатились. Вероятно, когда она падала, случайно воткнула себе в сердце нож.
– Мой герой, – ласково сказала Мишель и погладила Константина по волосам: как же давно она об этом мечтала… – Не представляю, как я теперь продемонстрирую тебя своей тетке? Она невозможно привередливая, а я страстно хочу, чтобы ты ей понравился. – Мишель на мгновение задумалась. – Ладно, сейчас я расскажу тебе один секрет. Слушай и запоминай: моя тетка – лох!
– Лох? – Мазин закашлялся.
– Да, – таинственно сообщила Мишель. – Чтобы завоевать ее расположение, тебе придется купить ей в подарок бутылочку абсента. Она обожает абсент!
Эпилог
– Хочешь апельсин? – спросил Клим, бросив шкурку на асфальт.
– Неа, – отказался Клепа.
– Тогда пошли, – сказал Щедрин.
– Однозначно, – сказал Клепа, и друзья, обнявшись, проследовали к трамвайной остановке. – Это самое, я так и не понял: на фиг Мазин приехал в Москву?
– Это долгая история, – сказал Клим. – Его семья уехала на пмж в Штаты, когда Константину было 4 года. Отец Мазина оказался очень предприимчивым мужиком, трудоголиком и успешным бизнесменом. Начинал вроде как с торговли носками, но уже через пять лет владел сетью магазинов модной одежды в Нью-Йорке. Еще через пару лет основал инвестиционную компанию, во главе которой собирался поставить сына. Мазин же активно сопротивлялся подобной перспективе. С детства он проявлял интерес к живописи и мечтал стать художником. Но отец считал это блажью и, когда пришла пора выбирать сыну будущую профессию, вынудил Константина поступить в Гарвардский университет, на факультет бухучета и контроллинга. Мазин блестяще его закончил, стал помощником отца в компании, но свое увлечение не бросил. Отец бесился. Мать, напротив, всю жизнь сына поддерживала, втихаря от мужа учителей по живописи ему нанимала, видела в нем искру божью. Случилась трагедия, она тяжело заболела и вскоре умерла. Константин чуть не свихнулся от горя. С матерью они были очень близки. Отец тоже страдал, он обожал свою жену. Они переехали в Австралию, Мазин-старший перевел туда свой бизнес.
– Почему в Австралию? – спросил Меценат.
– Это было голубой мечтой матери. Она всегда хотела уехать в эту страну, купить виллу на берегу океана и играть на скрипке под шум прибоя. Мать Константина в юности была скрипачкой. Так вот, в Австралии Мазин познакомился с одним человеком, владельцем модной Сиднейской галереи. Они подружились, Мазин показал другу свои работы и тут же получил предложение выставить их в галерее. На открытие персональной выставки привалил весь местный бомонд. Через неделю все картины были распроданы. Мазин летал в облаках от счастья и сразу принял решение оставить бизнес и заняться творчеством всерьез, о чем прямо заявил отцу. Мазин-старший расхохотался ему в лицо и сказал, что картины его купили как сувениры, для забавы. Купили не потому, что картины хороши, а потому, что их написал сын одного из самых богатых бизнесменов Сиднея. Мазин, соответственно, выпал в осадок от подобного заявления.
– Бедняга, – посочувствовал Клепа.
– Ну, – кивнул Клим, сунул дольку апельсина в рот, прожевал и выплюнул косточку. – Слова отца не давали Константину покоя, он впал в депрессию, перестал спать по ночам, забросил живопись. И тут вдруг Константину стукнула в голову идея: поехать туда, где никто не знает, чей он сын. Начать свою творческую карьеру вроде как с нуля. Вот он и приехал в Россию. С жильем помог друг – владелец той самой галереи, предложил Константину пожить в его доме в Подмосковье (сам он уже много лет в Сиднее живет и приезжает в Россию только на Рождество), разрешил пользоваться его машиной. Мазин выправил себе российское гражданство, приехал в Москву и стал ненавязчиво вливаться в местную творческую тусовку. Очень скоро он стал своим, его заметили и оценили в Союзе художников России, предложили организовать вернисаж. Открытие его персональной выставки должно было состояться в день приезда мадемуазель Ланж в Москву, но я Мазину случайно сдвинул дату, когда влез с твоими картинами. Сам понимаешь, я же не просто так влез…
