Алла Полянская - Невидимые тени
– То есть Возницын не смог вести дела, потому что ему не выказывали того уважения, на какое он рассчитывал? Как-то глупо звучит…
– Лерка, это для нас глупо звучит, а для посредственного человека с очень больным и воспаленным самолюбием – это вполне логично. К тому же Возницын очень любит подхалимаж, как многие люди подобного толка, падок на лесть, а ни Марьин, ни его команда были не по этой части. Они даже не понимали, зачем это нужно. Мало того, он и сам отлично знал, как далеко ему до отчима и до членов его команды, каждый из которых был в своем деле не просто профи, а художник. После смерти Марьина, как я уже сказал, Возницын за пару лет так «талантливо» управлял делами, что все профи послали его по известному адресу. Я одного сманил к нам, вернее, одну. Это Полина Большакова, наш главбух. Я помню ее статьи в нескольких профильных журналах, и когда команда «Гермеса» начала сыпаться и спецов охотно стали приглашать на работу серьезные конторы, я связался с ней и убедил ее переехать из Москвы в Питер, бессовестно обольщал я ее – и она в итоге согласилась. Я ни минуты не пожалел об этом, и именно с ее помощью сейчас выяснил картину того, что произошло.
– И что же произошло? – Ника уставилась на Панфилова во все глаза. – Вот считала я, что Возницын негодяй и кретин…
– Ника, он не кретин. – Панфилов ухмыльнулся. – Он просто посредственный человечек. И все его знания, полученные в хороших заведениях, не отменяют того, что личностные его качества – дерьмо. И когда погиб Марьин, милейший Артемий Анатольевич стал строить из себя козу в сарафане, и перед кем – перед ведущими спецами «Гермеса», которые не один год работали с Марьиным и видели разницу между ними, а следовательно – никакого чинопочитания выказывать ему не собирались. Нашего друга это обидело. Сильно обидело, и сдержать обиду он не смог. Даже ради пользы дела. Его где-то научили, что незаменимых нет, но это неправда. Есть команды, потеряв которые ты теряешь бизнес. Такие команды создаются не один год, и пока они работают на тебя, по миру ты не пойдешь. Но людей нужно уважать. Не ты платишь им деньги, это они приносят тебе прибыль. Их знания, их талант, их труд. Возницыну этого никто не объяснил в престижных учебных заведениях. Марьин знал это, но тоже не научил пасынка. Думал, что это вещи очевидные, а вот ни хрена они не очевидные. Я много раз сталкивался с долбодятлами, которые строили работу в своих конторах примерно так: нечего церемониться с персоналом, его за воротами как грязи. И когда я слышу это в разговоре с заказчиком, то всегда требую предоплату. Потому что с таким подходом к людям бизнес долго не протянет. И когда Возницын начал руководить сообразно своему пониманию процесса, ребята Марьина один за другим ушли, а на их места пришли люди с более гибкими позвоночниками, но гораздо менее профессиональные, оттого и упала прибыль. Именно это, скорее всего, и содержится в отчете Ольги Витковской, как и расклад по утечке алмазов.
– Да, Михалыч, ты, как всегда, на высоте. – Олешко вздохнул. – Мне бы так уметь… Да, именно так дело и обстоит. И сейчас наш красавец мечется меж двух огней: с одной стороны, ему нужно забрать камни, с другой – не допустить нового аудита. Он ведь не знает, что отчет Ольги сохранился. Но очень скоро он об этом узнает, и тогда случится нечто интересное. Тут есть еще одно обстоятельство. Дело в том, что брак Возницына вот уже скоро два года – просто фикция. И если он разведется с женой, то согласно контракту она получит очень немного, и Возницын обязательно попытается выбросить Математика из дела, которое тот уже считает своим. А вот если Катя станет вдовой, то…
– То она получит все. – Ника презрительно щурится. – Тогда почему Возницын до сих пор жив?
– Видимо, потому, что он далеко не дурак. – Павел долил себе остывшего кофе. – Вот это как раз то положение дел, о котором спрашивал Леха. Причина, по которой Математик терпит Возницына среди живых. Дело в том, что Артем, разъехавшись с женой, написал завещание и копию его послал тестю. Если Артем погибнет или умрет, то его часть контрольного пакета отходит не Кате. Он отдает ее государству, а недвижимость распределяется по благотворительным фондам. С последующим изменением формы организации компании и с продажей недвижимости в пользу благотворительных организаций. Вот потому он до сих пор жив. Дробышев не может допустить, чтобы то, что он уже считал своим, ушло из рук. Но если мы докажем, что они оба участвовали в организации убийства Марьина, Майя сможет опротестовать завещание мужа в той части, где речь идет о Возницыне. И как следствие – завещание Артема утратит силу. А тогда все будет принадлежать ей, кроме небольшой части, которая принадлежит дочери Марьина, миссис Маргарите Йорк, живущей в Бостоне. Возможно, впоследствии можно будет выкупить у нее ее долю. Вот так-то, граждане. Именно потому нам обязательно надо довести дело до конца, иначе эти два сукина сына останутся безнаказанными и будут и дальше омрачать жизнь Майи, а это недопустимо.
– То есть Дробышев будет теперь его беречь? – Матвеев разочарованно морщится. – Тогда получается, что он сделает все, чтобы сохранить жизнь Возницыну.
– Не думаю. – Павел снова стал холодным и отстраненным. – Не забывай, кто такой Дробышев. К нему нельзя применять обычные мерки цивилизованного человека. Несмотря на успешный бизнес и длительное пребывание среди вполне воспитанных людей, Вася-Математик по сути все равно бандит, и живет он до сих пор по понятиям. И вполне может плюнуть на прибыль от «Гермеса», какой бы она ни была, чтобы удовлетворить свою жажду мести. То есть деньги для него – не единственный мотив. А потому, как только он прочитает отчет Ольги, за жизнь господина Возницына я не дам даже сушеного таракана. В той среде крысятничества не любят, оно наказуемо.
Майя смотрит на Павла во все глаза и пытается свести воедино свои впечатления от этого человека. Она видит, что никого не удивляют и не смущают частые перемены в нем, словно это не один человек, а двое или даже трое. Как они уживаются в одном теле, совершенно непонятно, и один из них – очень страшный, да и остальные не сахар. Но Майя уже не боится Павла. Потому что их теперь связывают общие воспоминания. И эти воспоминания тоже довольно страшные, но что с того?
– Мы здесь, чтобы обеспечить эффективное выполнение задачи по охране. – Павел обводит взглядом всех присутствующих. – Я не собираюсь облегчать жизнь этому ублюдку. Ему сейчас нужен заложник, предмет для торга. Он ведь не может просто позвонить и потребовать возврата своего имущества. Дети и родители охраняются так, что муха не пролетит. Вы все здесь. Лариса с детьми – под охраной в квартире, Круглов в больнице. Здание нашего предприятия в Питере переведено на военное положение, клуб тоже охраняется, местная полиция согласилась помочь. Возницыну нужно что-то для торга, и он ищет это, а мы ждем. В итоге он сделает единственное, что может в данной ситуации, – предложит нам поделиться. Ну, а дальше посмотрим.
* * *Страх поднимается из недр его сознания и сжимает в тугой узел все внутренности. И хочется бежать, бежать без оглядки, бросив все. Но бежать некуда.
Телефонный звонок, надо ответить.
Усилием воли подавив дрожь в руках, нужно заставить себя принять звонок.
– Думал, что вальнешь меня, и все?
– Нет… это не я, клянусь!
– Или ты приедешь завтра, или разговор будет совсем другой.
– А что ты сделаешь? Убьешь меня? Тебе от этого пользы никакой.
– Удовольствие – тоже польза. – В трубке раздался смешок. – Нет, убивать тебя я не буду. Но определиться нам придется, как ни крути. Тем более что моя дочь сама хочет развода. Приезжай.
– Когда управлюсь с делами, дам знать.
Страх остался в трубке, которую хочется швырнуть о стену, но смысла в этом нет. Его вообще нет. И то, что сделано, уже не исправишь.
– Не понимаю, зачем я так поступил.
То, что сделано, было ошибкой. Он и раньше так думал, но гнал эти мысли, а сейчас четко осознал: он ошибся, его подтолкнули к этому, и он согласился, чего делать было нельзя. Потому что с тех пор все пошло наперекосяк. И даже Ритка, с которой они вместе выросли, которую он катал в коляске, гордясь ее льняными кудряшками и голубыми глазами, даже она стала чужой и холодной. И не поможет в случае чего.
Некуда бежать. Совсем некуда. А главное – незачем.
* * *– Он здесь.
Голос его Павел знает очень хорошо. И он ждал этого звонка.
– Он один?
– Конечно, не один. – Пупсик фыркнул презрительно. – Такая трусливая мразь никогда не придет одна. С ним его начальник службы безопасности и несколько ребят из охраны. И пара серьезных мужиков по найму. Похоже, они по контракту.
– А что за контракт?
– Пока не знаю, но выясню. Остановились в «Шератоне», в пентхаусе, естественно.
– Понял.
– Продолжаю наблюдение, конец связи.
