Елена Михалкова - Котов обижать не рекомендуется
Но по лицу Сергея почти сразу стало понятно, что нет, не зря. Он ничего ей не сказал. Не критиковал, не выказывал удивления. Лучше бы ругал! Это значило бы, что с материалом можно и нужно работать. Пусть переделывать, переписывать, менять! Но Лере было бы, от чего отталкиваться.
Молчание звучало приговором. Сергей не разбирался в музыке, но он разбирался в песнях, которые исполняла его жена. Если он молчит, значит, говорить не о чем. И менять нечего. Она в очередной раз выдала пустышку.
Лера на секунду задержалась перед зеркалом в вестибюле – и вздрогнула, увидев свое отражение. Что здесь с освещением? Почему она выглядит такой старой? Откуда этот землистый цвет лица, будто она только что вылезла из могилы, и нездоровый, лихорадочный взгляд?
Девушка наклонилась ближе к зеркалу, отгоняя жутковатое видение. Но вышло только хуже. Зеркало близко-близко отразило ее глаза, и то, что она в них увидела, заставило ее отшатнуться.
– Да пошло все!
Лера ударила в зеркало кулаком и громко вскрикнула.
Зеркало не треснуло. Но боль пронзила руку, так что из глаз брызнули слезы. Нет, только не плакать! Если она начнет плакать, то не остановится. Никто не знает, какие истерики случаются с ней временами. И никто не должен узнать.
Лера полезла в сумку, дрожащей рукой вытащила коробочку с желтыми капсулами и проглотила сразу две штуки. Скорее прочь из вестибюля, пока никто не зашел и не заметил ее в таком виде. Шаги! Кто это? Никого не видно. Зачем он прячется?!
– Кто здесь?!
Эхо ее собственного голоса выпрыгнуло из-за угла. «Здесь, здесь!»
Никого нет. Это ее собственные шаги. Лера неуверенно рассмеялась. Потом громче, громче… Смех рвался изнутри, и пришлось зажать рот рукой. Чш-ш!
Теперь успокоиться… успокоиться. Ее верное лекарство должно помочь. Она пьет его уже две недели, превысила все дозировки, но сейчас это простительно. Лишь бы подействовало. Когда она придумает, как выбраться из этой ямы, тогда и откажется от желтеньких капсул. Когда перестанет рожать убогие, бездарные тексты и однообразную до тошноты музыку.
Лера ухватилась за слово «рожать». Что, если ей и в самом деле родить ребенка? Правда, она не любит детей, но кому это мешало их заводить! Она может забросить музыку, отказаться от карьеры, осесть дома. Доходов Сергея хватит на то, чтобы обеспечить им сытую жизнь и без ее заработков.
Черт, кого она обманывает? Стоя в одиночестве посреди пустого фойе, Лера усмехнулась одними губами. Ей нужна сцена! Драйв от выступлений! Всю жизнь, сколько себя помнит, она мечтала петь перед зрителями. Невозможно объяснить тому, кто этого не испытал, что значит видеть обращенные к тебе тысячи глаз, полные обожания. Входить со зрителями в резонанс! Да все переживания альпинистов на вершине Эвереста – ничто по сравнению с тем, что она испытывает, когда сотни глоток сотрясают зал, выкрикивая за ней слова песни!
Это круче, чем побывать на Луне. Это как лететь на метле над ночным лесом. Абсолютная свобода, полный отрыв! Ну-ка попробуйте, отберите у нее метлу! Будете иметь дело с взбесившейся ведьмой.
Все, что ей нужно, это деньги – и какой-нибудь талант-самоучка, который согласится на ее условия. Паршиво, что она попадет в полную зависимость от этого самоучки, и поэтому уже заранее его ненавидит.
Лера остановилась перед входом в зал. Черт, руки дрожат. И в горле сухо: верный признак, что через пять минут ее начнет подташнивать. Побочный эффект ее любимых капсул, мать его! Не дай бог, стошнит на репетиции. Виктор и так не слишком-то хотел ее брать – и без Леры хватает актрисулек с приятным голоском и смазливой мордахой. Но папаша его убедил. Хоть какая-то от него польза, старого дурня.
Он все волочится за своей Стрельниковой. Кажется, уже больше по привычке. Сам не понимает, как он жалок, выпрашивая у нее крохи внимания, будто милостыню.
Девушка закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь отогнать тошноту. Черт возьми, почему дрожь в руках никак не пройдет? Какого дьявола эти поганые капсулы не действуют?! Ей что, подсунули в аптеке подделку? Она их всех разнесет, устроит им такое, что они еще месяц при виде Леры будут заикаться. Гадюки, мерзкие гадюки!
Лера до скрипа сжала зубы, и приступ слепого бешенства отступил. Ох, что это с ней творится? Надо успокоиться, иначе она окончательно пойдет вразнос. Врач, сволочь принципиальная! Ведь его просили выписать средство посильнее! Такое, чтобы проглотил – и голова холодная и ясная, как стекло. Нет же, отказал. Терпи, Лера, на своих старых пилюльках.
Все-все-все, она уже почти пришла в норму. Пара оплеух – и в голове проясняется. Еще помогает острыми ногтями чиркнуть по мочкам ушей. Но могут остаться следы. Заметят, пойдут вопросы или пересуды. Зачем ей это надо… Для всех она – успешная певица Лера Белая, молодая, талантливая, красивая, перспективная. Какая еще? Ах да, богатая и со стабильным мужем. С какой стороны ни взгляни, она так обласкана судьбой, что хоть…
«Хоть вешайся».
С этой мыслью Лера Белая вошла в зрительный зал.
Почему так темно? И где все? Только светловолосая фотографиня сидит в первом ряду, не оборачиваясь. Ах, нет, вон и Стрельникова слоняется за декорациями, как привидение. Где она, там рядом и папаша. Но ни Виктора, ни всех остальных… Что происходит?
Лера пошла по проходу, вглядываясь в фотографиню. Издалека бросалась в глаза длинная, открытая шея, над которой золотились волосы, как шапочка одуванчика. Лера не могла оторвать взгляд от этой заманчиво беззащитной шеи. Хрупкий белый стебель. Небольшое усилие – и переломишь пополам.
Нет, не так. Подойти неслышно сзади. Это не составит труда, она умеет красться как кошка. Выбросить зажатое в кулаке лезвие. Молниеносно рвануть. Если нажать сильно, то разрез получится достаточно глубоким. А если быстро отскочить, то она не испачкается.
Лера замедлила шаг. А если… Нет, нет. В любую секунду кто-то может войти в зал.
И все же очень странно, что никто пока не пришел. Декорации полностью готовы. Не хватает только Генри.
Леру кольнуло нехорошее предчувствие.
В зале темнее, чем обычно. Дальние ряды совсем тонут во мраке. И сцена, если присмотреться, освещена по-другому.
А к декорациям добавились два зеркала, стоящих друг напротив друга. В каждое уводит мутный коридор, бесчисленная вереница тусклых отражений. Говорят, два зеркала, поставленные таким образом, вызывают призраков. В это нетрудно поверить. Каждый, кто хоть ненадолго проваливался взглядом в их завораживающую мрачную глубину, знает об этом, но молчит.
Когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит на тебя. Это единственная фраза из Ницше, которую Лера помнит, и каждое слово отзывается в ее голове как удар колокола.
Нет, нет никакой бездны! Зеркала – лишь дополнение к старым декорациям. Должно быть, Виктор задумал что-то изменить, поиграть с отражениями персонажей. Нашел очередное необычное сценическое решение – в этом он виртуоз. И напрасно она встревожилась.
Просто сегодня чувства ее отчего-то особенно обострены, во всем чудится скрытая угроза. И в смене декораций, и в эхе собственных шагов, и даже в негромком мяуканье кошки, доносящемся откуда-то неподалеку.
Что?!
Мяуканье кошки?
Лера вздрогнула. Затем медленно, как по краю пропасти, приблизилась к первому ряду – и остолбенела.
На руках у Светланы сидел полосатый котенок. Длинный, нескладный. С зелеными, как майскими листья, глазами.
– Здравствуйте, Лера, – с легкой усмешкой сказала Света.
И Лера поняла, что ей обо всем известно.
Но больше всего ее поразила не усмешка, а кот. Она не могла отвести от него взгляда. Зверь шипел и вырывался, словно хотел броситься на Леру. Хозяйка придерживала его за загривок. Потеряв дар речи, девушка отступила на шаг.
Только не молчать! Она себя выдаст!
Но ее хватило лишь на то, чтобы выдавить сквозь стиснутое от ужаса горло:
– Вы завели нового кота?
– Нового? – Светлана вскинула брови. – А куда должен был деться старый?
Поняв свою ошибку, Лера попятилась. Кот мяукал все громче, он сверкал глазами, изворачивался в Светиных руках. Он ее вспомнил! Проклятая тварь каким-то чудом выжила и хочет только одного – выцарапать ей глаза. Кошки мстительны, как дьявол. Почему, почему она не убила его?!
Кот разинул пасть и издал леденящий душу вопль.
– Уйяаа-у!
Лера шарахнулась назад, ударилась о край сцены и в страхе взбежала по ступенькам наверх.
Свет вдруг погас. Она оказалась в полной темноте. Душераздирающий крик кота снова разорвал тишину – и смолк.
Все это произошло так быстро, что она не успела опомниться. Долгую зловещую минуту Лера ждала, что на нее вот-вот набросится маленький разъяренный демон. Она хотела крикнуть, чтобы кто-нибудь, наконец, включил софиты! И вдруг они снова зажглись – так же внезапно, как выключились.
Но свет их был тускл и мертвенно-бледен. Он не рассеял темноту, а лишь высветил очертания декораций. Они выступили из мрака, как деревья выступают из тумана на болоте, подернутые дымкой.
