Водка - Виктор Алексеевич Мясников
- Нет, она говорит, что ты разрешение на выезд подписать не захотел, сказала Лена.
- Какое разрешение? - удивился Олег. - Впервые слышу. Что ещё за разрешение?
- Ну, когда дети едет за границу, - стала объяснять дочь, - то мама и папа, если с ними не едут, должны написать разрешение и заверить его у этого, ну, как его...
- У нотариуса? - догадался Олег.
- Вот, у него, - подтвердили Лена и Саша в один голос. - А ты правда не знал?
- Правда, - заверил Олег. - Хотя странно. У мамы полно знакомых нотариусов, шутя ей любую бумажку сварганят...
Он и не думал настраивать детей против матери. Это было бы неправильно. В конце концов, она о них заботится, кормит их и обстирывает. Наоборот, он стремился сгладить ситуацию, приучить детей к мысли, что теперь жизнь семьи устроена по-другому. Он ведь может с ними встречаться днем, не раздражая маму своим присутствием. Значит, не будет скандалов, больно ранящих детскую психику.
Саша с Леной его поняли. И те полтора часа, которые Олег провел с ними, словно вдохнули в него новые силы. Он почувствовал, что нашел опору в жизни. Ему есть для кого жить и работать.
МЕРТВЫЕ НЕ ПОХМЕЛЯЮТСЯ
Олег приехал в Глубокий Источник рейсовым автобусом, в самом добром и радостном расположении духа пришел на ферму, а там - плач и стенание. Умер дядя Вова. Старый алкаш лежал на грязном бетонном полу и равнодушно смотрел из-под полуприкрытых век в заплатанный рубероидом потолок. Седая колючая щетина поблескивала на ввалившихся щеках. А морщины лица стали ещё глубже и резче. Только лоб разгладился, хотя шире от этого не стал. Нижняя челюсть отвисала, и в разинутом рту тускло желтели редкие пеньки - все, что сохранилось от зубов. Охранники Чингиз и Миша-Махмуд опасливо держались в стороне и к покойнику старались не приближаться.
Только Инка сидела рядом на расшатанной табуретке и расшатывала её ещё больше, качаясь из стороны в сторону. Чтобы не упасть, она широко расставила ноги, задрав подол затасканного трикотажного платья чуть не до живота. Можно подумать, устроила небольшой прощальный стриптиз. Но при этом она громко причитала, ероша волосы у себя на голове. Наверное, в детстве видела нечто подобное и считала этот ритуал обязательным.
- Ой, да на кого ж ты нас покину-ул!.. Ой, да на кого ж ты нас покину-ул!..
Исполняла свой плач она с отчаянной и безутешной страстью, но, к сожалению, состоял он из этой единственной фразы, повторяемой до бесконечности. Напившийся по такому случаю до полного остекленения, Коля ничего вразумительного Олегу сообщить не смог и, сквозь икоту, смог выдавить из себя только:
- А дядя Вова умер.
Это Олег и сам видел. Он придержал за плечо Инку, прекратив её механическую раскачку и патефонное причитание. На неё нежданная смерть собутыльника оказала, наоборот, отрезвляющее воздействие. Смотрела она вполне осмысленно и могла говорить нормально.
- От чего он умер? - спросил Олег.
- Да ни от чего, - всхлипнула Инка. - Сидели, выпивали, потом дядя Вова вдруг вспотел весь, аж лицо мокрое сделалось. Пошел лег, сказал, грудь жжет. Поохал, попыхтел да и затих. Мы-то думали, спит. А потом давай будить, а он и не дышит.
- И когда он лег?
- Вчера днем, - завсхлипывала Инка, - а сегодня будим, будим... Я говорю: "Дядя Вова, вставай уже." А он рот разинул и молчит. Дядя Вова! закричала она, присаживаясь рядом с покойником на корточки. - Закрой ты рот, наконец! Я уже смотреть на это не могу! Сил моих больше нет!
Инка сунула ладонь под безвольный подбородок, прижала челюсть снизу. Рот дядя Вовы захлопнулся, губы плотно сошлись и расплылись в идиотской улыбке. А полуприкрытые тусклые глаза продолжали смотреть с прежней серьезностью.
- А, может, его кто-нибудь того, - Олег обернулся к охранникам, - по затылку стукнул? Или придушил слегка?
- Не, ты что! - замахал руками Миша. - Вот, пальцем никто не трогал! И он в доказательство показал свои руки. - Сам лег, сам умер. Слушай, такой крепкий был, веселый. Почему такое случилось? Здоровый мужик, ни разу не болел. Выпить, закусить, всегда пожалуйста. Зачем умер? Ничего не понимаю.
- Действительно, - хмыкнул Олег, - с чего бы это? Спирту - хоть по ноздри залейся, живи да радуйся. Ладно, что делать будем? Надо милицию вызывать.
- Какой милицию? - испугался Чингиз, а Миша замахал руками, как мельница. - Не надо милицию. Сам умер, старый был, больной совсем. Хоронить надо. Правильно говорю, Инка?
Женщина, к которой столь неожиданно обратились за поддержкой, поднялась с корточек. Рот дяди Вовы тут же раскрылся с легким хлопком, словно распечатали бутылочку. На щеках Инки слезы промыли светлые дорожки, глаза её тоже посветлели, словно промытые слезами.
- Хоронить надо, - деловито поддержала она, - поминки справить, чтобы все как у людей. Потом девять дней тоже справим.
- Нало бы родственникам сообщить. Адрес его знаете? - спросил Олег.
- Нам зачем? - удивился Чингиз. - Ты знаешь? - переадресовал вопрос Инке.
- А мне зачем? - та пожала плечами. - Я даже фамилию его не знаю. Дядя Вова да дядя Вова.
- А документы у него какие-нибудь есть? - снова спросил Олег, заранее догадываясь, какой получит ответ.
- Ничего нет, - подтвердил его догадку Миша.
- А что на могиле напишем? Неизвестный алкоголик? И на каком кладбище вы его собираетесь хоронить? - у Олега оказался большой запас безответных вопросов. - Деньги на гроб Юсуф даст? Могилу сами выкопаете или бичей наймете?
И тут, как по заказу, появился Юсуф. Прикатил вместе с Мамедом на его "шестерке". С собой приволокли пару тяжелых картонных коробок. Тут-то их и ждал сюрприз. Мамеду сразу плохо сделалось, бросился вон из
