Криминальный оракул - Марина Серова
Я не стала прекращать свои маневры, и правильно сделала. В момент, когда я поворачивала в арку, раздался визг покрышек, будто преследователь в «седане» резко дал по тормозам.
Боковым зрением я еще успела углядеть открывшуюся картину: седан въехал в массивную мусорную урну. Кажется, обошлось без серьезных повреждений. Не хотелось даже спрашивать, что Василиса учинила с водителем.
Оставшаяся треть пути прошла гладко. Даже в аэропорту нас не задержали. И сама Василиса вела себя паинькой. То ли наконец усвоила, что со мной нельзя вести двойную игру, то ли… черт, не хотелось об этом думать. О том, что, возможно, подвох поджидал меня впереди.
По информации, выданной Василисой, я знала, что сегодня в суде заключительное слушание по делу Соколова. Информации можно было верить, потому что и Арцах сообщил то же самое.
У меня крепло подозрение, что Василиса этим воспользуется. Точнее, что именно поэтому – из-за слушания – она организовала свою поездку сегодня.
В самолете мы сидели на одном ряду, но по разные стороны прохода – гадалка без обиняков пояснила, что других мест не достала, зато будем вызывать меньше подозрений.
Я присматривала за ней. На нее оглядывались, конечно. Особенно когда Комарова стянула платок, во всей красе являя взорам пассажиров седые космы и ополовиненное пластырями лицо. В этом был и плюс: яркие детали отвлекали от всего остального. Да и мне с моей более заурядной (мало ли вокруг красивых женщин?) внешностью можно было не рассчитывать на непрошеное внимание.
Бросая на Василису очередной взгляд, замаскированный газетой, я отметила, как она влезла пальцами под рукав кофты и чешет шрам на запястье. Тот самый, по наличию которого я предположила давнюю попытку самоубийства.
Нервничает?
В аэропорту, как и договаривались, мы разошлись. В зале для встречи пассажиров Василиса отдала мне конверт с деньгами, без особых премудростей вложенный между страниц журнала. Я подождала, пока Василиса покинет здание.
При ней по-прежнему не было никакого багажа, кроме поясной сумки. И при передаче денег она была равнодушна и отстранена, словно мы с ней были вовсе не знакомы.
Что же она задумала?
Я вышла с территории аэропорта, заскочила в ближайшую забегаловку и, открыв в туалете конверт, пересчитала деньги. Толстая пачка мелкими купюрами, вся сумма целиком. Когда я собиралась положить деньги обратно, то заметила маленький квадратик бумаги – записку, которую поначалу упустила из виду.
Я отложила деньги на бачок унитаза (прямо сцена из фильма о жизни наркодилера) и вынула записку. Четвертушка тетрадного листа в клеточку, синяя шариковая ручка, мажущие чернила.
Написано было вот что:
«16:00».
Я машинально глянула на часы. До указанного времени оставалось полтора часа. Слушание дела Соколова – вот она, слава, Артур Лаврентьевич! – проходило в Мосгорсуде. К Василисе не обращайся – наверняка на максимально близком допустимом расстоянии от здания дежурит свора журналистов. И как минимум один внутри.
К тому же чертов МКАД, адское кольцо пробок, с которым придется смириться хоть какому экстрасенсу. Хотя…
Грубый стук в дверь заставил меня вздрогнуть: за размышлениями и прикидками я забыла, где нахожусь.
– Ща выйду, – грубовато, не своим голосом отозвалась я. Спрятала деньги, для виду спустила воду в унитазе и вышла.
Нет, Охотникова. Ну, нет же.
А, черт с ним.
Ну-ка, какое состояние пробок в это время суток?..
По дороге я несколько раз пыталась дозвониться Варданяну, но его сотовый был вне зоны доступа. Это как раз было объяснимо, но вот невнятная записка… Я чуяла – комочком гипоталамуса, телохранительским чутьем, неважно – всем нутром, что записка – не шутка, а предупреждение. Может, даже приглашение. Намек от Василисы: в это время что-то произойдет. Небольшая вероятность обманки или подвоха не исключалась, но я и не собиралась соваться в самое пекло. Что-то мне подсказывало, что меня приглашают не к соучастию, а к освидетельствованию.
И я приняла приглашение.
Трехбалльные пробки в это время дня еще оставляли шанс добраться вовремя. Водитель такси без конца жевал жвачку, время от времени роняя малосодержательные комментарии относительно погоды и манеры вождения соседей по движению. Впрочем, сильно не отвлекался; лишь поглядывал на меня в зеркало заднего вида, вроде бы что-то прикидывая. Но флиртануть так и не попытался. Видимо, все портил мой слишком суровый и напряженный вид, недвусмысленно сообщавший, что мне сейчас не до амуров. Ни в каком виде. Вообще.
Я расплатилась наличкой из гонорара и накинула чаевые – водила доставил меня до места назначения минут за пятнадцать.
Ближайшая закусочная к зданию Мосгорсуда – «Хинкальная» была забита почти до отказа. Состав посетителей меня не удивил: кажется, я оказалась единственной в помещении не имеющей отношения к СМИ. Хватало и журналистов, и операторов. Никто ничего не ел, все сидели над нетронутыми чашками, готовые чуть что выйти наружу. Часть зала для курящих была словно погружена в неплотный туман.
Они все чего-то ждали. Определенного времени или сигнала. Их присутствие здесь могло означать две вещи. Первое: более близкой точки для дежурства перед судом для журналистов не было. Второе: все более близкие места уже были оккупированы более шустрыми конкурентами.
– Кофе нет, – без всякого здрасте оповестила меня задерганная работница.
– Дайте бутылку минеральной воды, пожалуйста, – с улыбкой попросила я. – Без газа.
Один из журналистов бросил взгляд на часы и покачал головой.
Я вышла из «Хинкальной», душной и насквозь провонявшей дымом, потом и азартным напряжением охотников за новостями.
С первым глотком противно теплой минералки («Холодильник сломался», – с намеком на извинение в голосе пояснила та же сотрудница) ко мне пришла еще одна мысль.
А чего, собственно, они ждут? Выхода царя, то есть центральной фигуры сегодняшнего слушания – Артура Лаврентьевича Соколова? Или у них иная цель?
Привези и увези. Остальное я сделаю сама, вспомнилось мне. И тут же: я хочу убить Антонину.
Я выпустила из рук открытую бутылку с водой.
Разумеется, я ни на секунду не забывала, зачем сопроводила гадалку Василису Комарову в Москву. Всегда держи в памяти изначальный контекст ситуации, чтобы тебя не застали врасплох.
А изначальный контекст был таков: Комаровой нужно было добраться из Тарасова в Москву, чтобы убить Антонину Макову.
И чем дальше, тем больше я склонялась к мысли, что гадалка хочет сделать это прилюдно, напоказ. Попытается ли сбежать – другой вопрос. Лично я поставила бы на то, что убийство агента спецслужбы, в свое время испоганившей жизнь Комаровой, – это последнее, что Комарова намеревалась сделать в этой жизни.
Времени почти не оставалось.
Я рванула в сторону здания
