Слеза Бога - Наталья Николаевна Александрова
Все это директор рассказал главному за рюмкой коньяка. Кстати, раньше он этим делом не злоупотреблял, но теперь, сказал, совсем достали его эти родственнички. Хорошо хоть квартира до свадьбы была куплена, а то и жилья бы его лишили. Вообще, по наблюдениям сотрудников, директор стал меньше похож на козла и больше на человека.
– А что насчет наезда на Александру? – заикнулась Юлия.
– Никого не нашли. Никто эту машину толком не видел, номера не запомнил, как их найти-то? – вздохнула Света.
Юлия промолчала. Она-то знала, кто насмерть задавил Александру. Разумеется, те самые люди Ледокола, как выяснил Иван. Убили Александру, чтобы не болтала попусту, не называла имени любовника Ирины. Но что толку сообщать об этом в полицию? Кто Юле поверит? Да и не хотела она вмешиваться, пускай Иван сам разбирается с любовником своей жены.
На этой здравой мысли она повесила трубку и переключилась на собственные проблемы.
– Ежик, идем на лечебную физкультуру к Анечке! У нас праздник, скоро денег заплатят!
К Анечке Ежик был согласен – она веселая, музыку включает, на детей никогда не кричит.
Когда они ушли, Иван с удивлением прислушался к себе. Казалось бы, его положение хуже некуда: ни жилья, ни работы, ни денег, да еще висит, как дамоклов меч, обвинение в убийстве. Откуда же какая-то неопределенная, смутная радость в душе? Откуда это чувство, что в его жизни случилось что-то хорошее?
Ну, ясно – он с волнением ждет, когда вернется домой Юля с мальчиком! Он осознал вдруг, что привязался к этой несчастной, измотанной, но удивительно мужественной девушке и ее больному, но такому славному ребенку. У Ивана было такое чувство, будто у него наконец появилась семья. Странно, с Ириной он ничего подобного не испытывал. Он ее, конечно, любил, но не было между ними такой внутренней теплоты…
Додумать эту мысль Иван не успел, потому что в квартиру позвонили.
Он бросился к двери, подумав, что вернулась Юля с мальчиком – забыли что-то или вообще решили не ходить, но тут же сообразил, что у Юли есть ключи.
Неужели его все же вычислила полиция? Да не может быть, эти орали бы на лестнице, в дверь колотили.
Осторожно, стараясь не шуметь, Иван подошел к двери и посмотрел в глазок.
На лестничной площадке стоял невзрачный пожилой человек самого безобидного вида – сутулый, бледный, в дешевых очках с толстыми стеклами. В руке у него был блокнот с какими-то вложенными в него квитанциями, который незнакомец уныло разглядывал, видимо, проверял адрес.
Сверившись с блокнотом, он еще раз позвонил.
Иван убедился, что на площадке кроме этого безобидного старика никого нет, и спросил:
– Вы к кому?
– Я из Энергонадзора, – ответил тот. – Показания счетчиков сверяю. Откройте мне, пожалуйста.
Иван не спешил открывать, и старичок жалобно вздохнул:
– Мне еще тридцать адресов обойти надо, и везде так – кто не открывает, а кого вообще нет дома… откройте, а то еще раз приходить придется…
Решив, что от этого старика никакой беды не будет, Иван открыл дверь. Тот вошел, снова вздохнул:
– Вот спасибо! С утра по лестницам хожу… у вас хоть лифт есть, уже легче… где у вас счетчик?
Иван показал на металлический шкафчик и открыл его. Старик записал на листок цифры, поставил пометку и, повернувшись к Ивану, протянул ему свой блокнот и шариковую ручку:
– Спасибо, теперь распишитесь вот здесь!
Иван нашел графу, где стояла галочка, наклонился к блокноту, чтобы поставить свой автограф… и тут произошло что-то совершенно непонятное.
Безобидный старик, вместо того чтобы отдать ручку, необыкновенно быстро шагнул Ивану навстречу, поднес ручку к его шее и ткнул за ухом. Иван почувствовал легкий укол. Он хотел возмутиться, оттолкнуть странного старика и даже начал понимать, что с ним случилось непоправимое, как его вдруг охватило странное безразличие, апатия, сонливость. Веки стали тяжелыми, словно налились свинцом, и Иван начал сползать по стене.
В следующую секунду его глаза закрылись, и он уже не видел, как невзрачный пожилой человек удивительно преобразился. Он стал выглядеть значительно моложе, а движения его сделались быстрыми и точными. С неожиданной силой он подхватил огромного Ивана, взвалил себе на плечо и, быстро протащив по коридору, свалил на пол посреди кухни.
Затем он отправился в комнату Ивана, надел тонкие резиновые перчатки и быстро, профессионально обыскал помещение. Впрочем, это было нетрудно: вещей у Ивана практически не было, так что странный человек очень скоро нашел то, что его интересовало, – паспорт Ивана. Затем достал из кармана жестяную коробку из-под чая, положил паспорт в эту коробку и убрал в прикроватную тумбочку. По его прикидкам, в этой жестяной коробке паспорт не должен был сгореть при взрыве и пожаре.
Закончив с этим, «старичок» снова отправился на кухню, убедился, что Иван крепко спит, и немного поколдовал с газовой плитой. Вскоре через испорченный вентиль с негромким шипением потекла невидимая струя. В кухне резко и неприятно запахло газом. Киллер задержал дыхание и вернулся в прихожую. Здесь он огляделся, вывернул лампочку из висевшего над дверью бра, вместо нее ввернул другую, специально им подготовленную. Теперь, когда кто-нибудь вернется домой и включит свет в прихожей, – произойдет короткое замыкание и взорвется кухонный газ, который к тому времени заполнит квартиру.
При этом взрыве погибнут и Иван, и эта самая мать-одиночка. Но паспорт Ивана уцелеет, и его найдет полиция, которая приедет на место взрыва. То-то они обрадуются, обнаружив человека, которого давно разыскивают по обвинению в убийстве!
А то, что погибнет женщина, – это хорошо: не будет лишнего свидетеля, который мог бы запутать дело своими показаниями. Да и все равно ее нужно было убрать – слишком много знает, крутится вокруг, мешает…
Киллер еще раз огляделся, убедился, что все подготовлено в лучшем виде, протер шкафчик со счетчиком и дверную ручку и вышел из квартиры. На лестничной площадке снял резиновые перчатки и покинул дом неторопливой, чуть прихрамывающей походкой, соответствующей его возрасту и внешнему виду – сутулый пенсионер, замотанный безденежной и унылой жизнью.
Выйдя на улицу, киллер свернул в переулок, куда выходили окна Юлиной квартиры, подошел к подъезду шестиэтажного жилого дома и принялся нажимать одну за
