Табор уходит в землю - Константин Алов
Внешне ничто не говорило о надвигающейся гибели Папской империи. Роскошные автомобили, могучие быки в охране криминального авторитета, все выглядело очень солидно.
Неожиданно в окружении Папы Крюков заметил мелькнувшую шевелюру Яшки. Опер рванулся к нему. Охранники узнали Яшку, поэтому ничего не заподозрили и позволили ему приблизиться к Папе. А Крюкова они, к счастью для него, не узнали и отсекли на дальних подступах вместе с другими посторонними зеваками. Он не стал прорываться, а поднялся на ступеньки, соседнего магазина, откуда смог рассмотреть происходящее как на ладони.
Сыщик видел как Яшка догнал Папу, как что-то сказал ему. Крюков хорошо разглядел исказившееся страхом лицо старого бандита. Пистолет был у Яшки в руке. Он поднял его и…
Прямо перед ним вырос затылок идиотки с микрофоном. Это была одна из тех вездесущих журналисток, напрочь лишенных чувства собственного достоинства, которые готовы забраться в унитаз, лишь бы набрать материал погорячее и с душком. Пуля из "ТТ" наверняка прошила бы ее насквозь и досталась Папе. Но Яшка не выстрелил.
Эта секунда промедления спасла Папе жизнь. Быки тут же сбили Яшку на землю и принялись окучивать ногами. Толпа вокруг них моментально рассеялась. Папа под прикрытием особо массивных телохранителей мышью проскочил в двери фирмы, а на опустевшем пятачке остался лежать Яшка.
К нему подошел Ибрагим, презрительно плюнул на лежавшего, потом дважды ударил ногой по голове. Не обращая внимание на свидетелей, Ибрагим достал пистолет, прицелился и выстрелил в неподвижное тело Яшки несколько раз.
Тут уж Крюков забыл про все свои мудрые рассуждения. Он выхватил свой "пернач" и дал короткую очередь из трех пуль. Ибрагим схватился за плечо и выронил ствол. А на Крюкова тут же насели милиционеры. Когда сыщика волокли к милицейскому "бобику", он заметил, что те же люди в серых мундирах заботливо ведут бритоголового абрека к машине медицинской помощи.
Когда Крюкова доставили в отдел пред светлые очи полковника Афиногенова, опер прямо спросил об этом.
— Почему вы не задержали Ибрагима? Он убил человека.
Афиногенов откровенно рассмеялся.
— Он стрелял в порядке самозащиты. Слыхал про такое?
— Защищался от неподвижного беспомощного человека? — возмутился Крюков. — Да он в упор его расстрелял!
— Ладно, с ним без нас разберутся, — поджал губы полковник. — Ты за себя отвечай, почему ты стрелял?
— В порядке крайней необходимости. Слыхал про такое? Чтобы предотвратить преступление. Но не успел, не смог. А вы не захотели. Не боитесь, что скоро папины забойщики и вас точно так же, среди бела дня валить начнут?
Перед внутренним взором полковника тут же возник кинжал Ибрагима. Афиногенов разом утратил бодрость и махнул рукой.
— Ладно, закройте его пока в камеру. Утром разберемся.
В знакомой камере Крюков почувствовал себя как дома. В этот момент он, как ни странно, ощутил даже некоторое облегчение. Он проиграл, но сделал все, что мог. На этом его возможности исчерпались. Соратники погибли или в больнице, сам в тюрьме. Волноваться больше не о чем.
А если ночью снова придет киллер с удавкой, так, говорят, во сне умирать легко. Давно Крюкову не доводилось спать так крепко и спокойно.
* * *
Крюков проснулся от утреннего холода. В этот момент загремел засов камеры. Ничего хорошего этот звук не предвещал.
Дверь распахнулась во всю ширину. На пороге стоял Ермак и ухмылялся во все сорок четыре ослепительно белых зуба.
— Попрошу на выход! Сегодня в нашем зоопарке день открытых дверей! — провозгласил он.
Не совсем понимая смысл происходящего, Крюков поднялся и вышел в коридор. Ермак покачал головой.
— Как справедливо отмечает товарищ генерал Альпенгольд: "Вы, Крюков, просто виртуоз какой-то — если и не напьетесь, то просто так из вредности набезобразничаете". Люди в город приезжают — в музей идут, на экскурсию. А ты сразу в тюрьму. Хорошо хоть адрес оставил. Скажи спасибо, что у меня тут знакомый нашелся. Некто полковник Афиногенов.
Дежурный, смущенно улыбаясь, вернул Крюкову пистолет и документы.
— Где тут можно выпить и закусить? — поинтересовался у друга Ермак. — Чебуречные в городе имеются?
— Обижаешь, у меня в ресторане "Центральный" неограниченный кредит, — пошутил Крюков.
В ресторане народу почти не было. Администратор заметил Крюкова издалека и через мгновение перед ним и Ермаком на столе появился графинчик "Элитной мэрской", тарелки с мясным ассорти и зеленью.
— Накатим по пятьдесят? — предложил Ермак.
Они выпили и принялись закусывать, потом повторили. От водки Ермака потянуло на философию.
— Ты, Крюк, вроде постарше меня будешь, а ведешь себя, извини, как пацан. Мне про твои здешние подвиги уже рассказали. Партизан, лишь бы налететь и всех перемочить А ведь так дела не делаются.
— А как дела делаются? — Крюков не стал скрывать саркастического тона. — Просвети меня, дурака.
— Зря обижаешься, я же тебе помочь приехал, — Ермак даже расстроился от такого непонимания.
— Ладно, извини, — Крюков тоже взял примирительный тон.
Ермак продолжал.
— Вот смотри. Я перед тем как сюда к тебе ехать, поднял концы. Переговорил с нужными людьми. И прибыл сюда как белый человек из столичного главка! Они тут передо мной пол лижут на сто метров впереди! А тебя в камеру засунули..
— А по каким делам ты Афиногенова знал? — сменил тему Крюков.
Ермак хитро прищурился.
— По таким делам, что ему, как говорит Альпенгольд, лучше помалкивать в материю. Сам понимаешь, за геройские подвиги из Москвы в Вяземск не переведут, пусть и с повышением. Да, пришлось полковнику кое-что напомнить из его славного боевого прошлого.
Крюков зевнул.
— И что толку? Я в камере, ты в шелку и бархате, а Папа как клал на всех нас с прибором, так и кладет.
Ермак посмотрел на друга с удивлением.
— Так ты не в курсе? Через сорок минут доблестные правоохранительные силы выдвигаются на штурм Чертова Табора. Хочешь пострелять? Могу по старой памяти замолвить за тебя словечко.
Крюков только рот раскрыл. Действительно, Ермаков продемонстрировал поистине железную оперативную хватку. Не успел прикатить — и проблема решена. А он, Крюков, только время зря терял. И друзей. За это стоило выпить. Сыщик разлил водку по рюмкам.
— Давай по последней, и на войну, — предложил он.
— Не говори "последней", говори "крайней", — поправил его Ермак.
* * *
Ермак переборщил с созданием имиджа. До штурма их не допустили. Конечно, одного Крюкова полковник Афиногенов с удовольствием отправил бы к стенам папиной твердыни впереди атакующей цепи с приставной лестницей в руках. Но в компании с важным представителем столичного главка капитаном Ермаковым сыщика заперли в обозе.
Обоз, точнее, штаб по проведению
