Правда персонального формата - Галина Владимировна Романова
Если Веня или его парни сегодня не заговорят, завтра их выпустят.
– Можно я с ним поговорю, товарищ майор?
Карие Валины глаза прожигали в его мощной, как он считал, броне дыру. И с каждым днем эта брешь становилась все обширнее. Илья мучительно стеснялся признаться самому себе, что Валя в какой-то момент перестала быть для него просто коллегой.
Он пытался тщательно контролировать свои мысли, когда смотрел на нее. Он действительно старался. Но ситуация не выходила, она выпрыгивали из-под контроля. Весь его серьезный настрой, с которым он каждое утро входил в отдел, оставался за дверью и сматывался, виляя хвостом, стоило Илье ее увидеть. Тут еще Ольга, как назло, взяла отпуск и уехала на дачу к родителям и детям. Его мысли стало некому контролировать. И они перед сном вытворяли с Милоновым черт-те что!
– Можно. Поговори, – сдался он ее полыхающим азартом глазам. – Но будь осторожна. Он матерый. Жалоба в прокуратуру на неправомерность твоих действий – это самое малое, чем он может тебе угрожать. Иди, Горохова. А мы за стеклом будем наблюдать…
– Вениамин Сергеевич Стропов, – без выражения произнесла Валентина, представившись и держа перед глазами верхний лист бумаги из папки, которую с собой принесла. – Уважаемый, авторитетный в определенных кругах гражданин… Могу спросить?
Она с улыбкой глянула в мелкие глаза в сетке глубоких морщин. Стропов смотрел озабоченно.
Не ожидал, что полиция будет просить разрешения на вопрос. Девчонка была молодой, но по виду не глупой. И ее улыбка, которую он нехотя нашел красивой, может быть подвохом. Хотя что ему терять, кроме свободы? Он всю жизнь прожил среди авторитетной братвы и ни разу так не облажался. И ему суток хватило, чтобы понять: на зону он не пойдет. Во-первых, не за что. А во‐вторых, не выдержит. Ему без году семьдесят, какая зона?! Он на этапе сдохнет. Он за минувшие двадцать четыре часа покрылся грязью, салом, которые не терпелось смыть. И одежду поменять. И поспать в нормальных условиях, а не на матрасе, от которого воняло не пойми чем.
– Спрашивай, – решил он не церемониться и не выкать ей.
– Как вас так угораздило подставиться, Вениамин Сергеевич? – вроде даже с сочувствием глянула на него девчонка. – Вы – фигура значимая, и вдруг «домушничаете»!
– Замечу, приняли нас с пустыми реками, – нехотя и сильно скрипучим голосом ответил Веня. – Никто не притронулся ни к картинам, ни к фарфору, ни к деньгам. Они остались лежать в шкатулке в серванте в гостиной. В верхнем выдвижном ящике серванта. Остались? Или ваши приложили коррупционную руку под шумок?
– Остались. Остались, – улыбнулась шире Горохова. – Просто удивительно! Все цело. А дом вверх дном. Хулиганка светит, Вениамин Сергеевич. Если не вам лично, то вашим парням точно.
– Мои парни не хулиганили. Они искали.
– Что хоть искали-то?
Валя не переставала приветливо улыбаться, разыгрывая наивную простушку. Но она прекрасно понимала, что Стропов уяснил – она не дурочка. Просто у нее такая манера общения. Без запугивания и перечисления статей УК. Стропов с ними и без нее знаком.
– Не что, а кого, – после паузы ответил Веня.
– И кого? Попробую угадать… – Она задрала взгляд к потолку, потеребила мочку уха. – Либо хозяина дома – Дмитрия Соколова. Либо его дочь. Вздорная, хочу заметить, девчонка. Но… Дмитрий Соколов пропал больше месяца назад. Сразу после майских праздников его никто больше не видел. И его искать вы как-то припозднились. А вот его дочка… Она жила себе ничего. Спокойно и весело. Проживала папины денежки. Играла в чувства с одним нашим общим знакомым. Попутно машину угнала, соседку убила. Дом ее сожгла. Хорошая девочка… Так зачем она вам понадобилась, Вениамин Сергеевич? Да так, что вы ее даже в клумбах искали!
– И что такого? Может, ее там закопали?
– Это вряд ли. Мы же с вами знаем, где обычно он их закапывает…
Эти слова вырвались у нее прежде, чем сформировались мысли. Не то чтобы она об этом никогда не размышляла. Но она их никогда не озвучивала ни Илье, ни Носову, ни себе самой. Они метались в ее голове черными бабочками, но быстро исчезали за недодуманностью, за недоказанностью.
– В смысле? – сильно растягивая гласные, проговорил Вениамин Сергеевич, вытаращив на нее тусклые глаза, и неожиданно сделался вежливым, обратившись к ней на «вы». – Вы о ком?
– О нашем с вами общем знакомом, о Стасе Никулине. Мы же с вами знаем все о его бизнесе. Разве нет?
Стропов, подумав, с заминкой кивнул.
– Стал бы он оставлять девчонку в доме, если по неосторожности или по злому умыслу ее пришиб, к примеру? И уж точно в клумбе не зарыл бы. Разве ему негде это сделать?
Ее несло по тонкому льду жуть куда! Одно неосторожное слово – и она потонет в собственных фантазиях, которые выплескивает на матерого преступника. Илья наверняка за стеклом стервенеет. А Носов скулит и обзывает ее идиоткой.
– Откуда сведения, что он ее того… Мог пришибить по неосторожности? – с нажимом произнес Стропов, приглядываясь к Вале внимательнее, почти отечески. – Ответь, девочка, по-человечески. Без всякого дерьма типа: вопросы здесь задаю я. И все такое. Возможно… Возможно, мы с тобой на одном поле…
Вот уж нет! Этому никогда не бывать! И поля у них разные. И стороны у баррикад. О задачах вообще отдельный разговор.
Но Валя схитрила. Кивнула легонько и спросила:
– Зачем она вам была нужна? Ответите вы, скажу и я.
– Из-за тачки, – не стал долго ломаться Веня. – Она скинула тачку через Стаса. Сказала, что она чистая. А ребят приняли с ней. И оказалось, что тачка в угоне. Предъявили Стасу. Он обещал предъявить ей.
– Он не мог не знать, что машина объявлена в розыск. Ерунда какая-то, – нахмурилась Горохова. – Он знаком с хозяйкой фирмы, чья машина была угнана. Белый седан…
– Стоп, девочка, – поднял вверх Веня пухлые ладошки. – Речь не о белом седане. Речь о внедорожнике.
– А марку, цвет назовете? – Она глянула на мгновенно насторожившегося Стропова и наклонилась к нему через стол, прижимая руку к груди. – Это существенно сэкономит нам время. И вам, и нам. Мы же все равно узнаем, что за парни, где их приняли, раз след ведет к Соколовой. Вениамин Сергеевич?
Стропов дал
