Последняя почка Наполеона - Григорий Александрович Шепелев
– Охреневший дед сопоставил факты и пришёл к выводу, что Луна сделала Паганини этаким виртуозом. Следующей его мыслью было с нею договориться, чтобы она таким точно образом облагодетельствовала его любимую Верку. Он Луну вызвал. Когда увидел её, покончил с собой от страха. Она ему отрезала нос и сделала то, что он от неё хотел.
– А нос тут при чём?
– Не знаю! Но мне уже абсолютно ясно, что она любит шокировать, как любая баба за тридцать. Поэтому дверь была приоткрыта, когда ты к ней подошла, будучи курьером. По той же самой причине она тебе позвонила, когда вы с Веркой пили вино. Отсюда же и дрянные очки без стёкол, которые она носит.
Таня вздохнула.
– Риточка! Ты мне прошлой ночью сказала, что догадалась, кто она. Про Луну я всё поняла. Но ведь эта женщина, по твоим словам, является ещё кем-то! Кто же она? По-моему, пришло время тайну раскрыть.
– Нет, рано, – плюнула Рита в мойку, – пусть эта сука за мной одной пока погоняется! Поглядим, кто быстрее бегает.
– Ты уверена?
– Нет. Но мне интересно. Я пошла спать! Всю ночь не спала. Потом я ещё тебе позвоню.
– Ну, спокойной ночи.
Во второй раз Рита была разбужена грохотом входной двери. Ею шарахнули так, что дрогнул весь дом. Две злостные хулиганки, подобно Рите, приподнялись, хлопая глазёнками. Судя по остаткам сарказма на мятых рожах, снились им палачи, поймавшие их. За окном стоял ясный день. Комнатная дверь была нараспашку. Из коридора таращился с полоумно отвисшей челюстью Витька. Столь необычное положение челюсти объяснялось тем, что девушки спали голые – их постиранное бельё висело на трубе в ванной, а одеяло было одно на всех, да и небольшое. Пристальное взаимное созерцание продолжалось почти минуту. Первой из четырёх опомнилась Рита.
– Витёк! Тебе этой ночью не дали, что ли? – пробормотала она, натягивая на грудь одеяло, – я ведь тебя всему научила! Чего уставился? Голых девок в первый раз видишь?
– Да, пошёл вон! – промямлила Настя, также стараясь прикрыть свою длинноногую, белую и упругую наготу, – ты задолбал пялиться! Мы – не шлюхи!
– Мы – проститутки, – пискнула Маша, меньше других смущённая, – стоим дорого. У тебя нет шансов, козёл! Вали!
Витька отвалил – да не в свою комнату, на пути к которой остановился, а из квартиры. Притом довольно стремительно. Даже дверь за собой не запер. Его ботинки быстро протопали вниз по лестнице, а затем донёсся грохот подъездной двери.
– Что за дурак? – удивилась Настя, опять укладываясь ничком, – кромешно тупая рожа!
– Да, беспросветная, – согласилась Маша, заваливаясь на правый бочок, – какая-то инквизиторская, свирепая, затвердевшая в абсолютном бесстыдстве за свою тупость! Он, видимо, из религиозной семьи.
Стоял уже полдень. Соскочив на пол, Рита сдёрнула одеяло с двух голых дур.
– Одевайтесь! Живо!
Две пары заспанных глаз уставились на неё. Она уже выбегала – тонкая, статная, вся в следах проигранных битв. Мчалась она в ванную. Суетливо натягивая трусы, крикнула оттуда:
– Быстро! Вставайте! Он вас узнал! Если ваши рожи вчера мелькали на всех каналах, он побежал за полицией! Его бабка – повёрнутая на православии! Одевайтесь, дурочки!
– Шок! – донеслось из комнаты, – жесть! Пипец! Где мои колготки? Сколько бутылок? Настя, смотри! Ты видела?
– Да, я видела! Ты бы лучше трусы мои мне нашла… А ну, дай ликёрчик!
Рита примчалась назад с бельём, страшными глазами и округлившимися щеками – рот у неё был полон воды. Когда она была прыснута в лицо девкам, они, конечно, подняли визг, но схваченные бутылки поставили и сейчас же начали одеваться с приличной скоростью. Тем не менее, Рита им помогала, одновременно и на себя натягивая колготки, кофточку, джинсы. Ещё ни разу – по крайней мере, за пару последних лет, она так не торопилась, ясно при этом осознавая, что спешить некуда.
– Мне так нравилась эта комната, – ныла Настя, завязывая шнурки своих "камелотов", – я так хотела здесь умереть!
– На помойке сдохнешь, свинья! – нервничала Маша, напялив куртку и хлопая по карманам, – где телефон? А, я его выбросила, овца!
Рита вышла первой. Она держала за горлышко уполовиненную бутылку рома. Пока она запирала дверь, обе хулиганки стояли рядом и, как ни странно, молчали. Подъезд был весь залит солнышком. Оно снова обняло город – не слишком жарко, но трепетно. На его розовых лучах колыхалась пыль. В ветерке, который врывался в распахнутое окно, уже ощущался запах весенней свежести.
Когда Рита запихивала ключи в карман, внизу громыхнула дверь. Несколько людей стали подниматься. Это была не полиция, о чём Рита сразу сказала перепугавшимся девочкам. Она знала шаги полиции. Но уж лучше бы это была она.
Спустившись до середины пролёта, беглянки остановились. На трёх парнях, которые завернули навстречу им с нижнего пролёта, были под расстёгнутыми чёрными куртками майки с надписью "Православие или смерть!" Между верхней и нижней частями надписей, расположенными дугой, многообещающе скалились черепа. Четвёртым шёл Витька.
– Кощунницы! – взвизгнул он, увидев свою соседку и её спутниц, – это они!
Три парня ринулись вверх.
– Сюда! – закричала Рита. Сопровождая свой призыв делом, она махнула прямо через перила и приземлилась с очень рискованной высоты на нижний пролёт. Приземлилась скверно – не устояв на ногах, ударилась задницей о ступеньку. При этом бутылка рома в её руке уцелела. Настя и Маша, выполнив трюк гораздо ловчее, бросились к двери. А Рита, превозмогая боль, поднялась, грохнула бутылку об угол, и, угрожая её оскаленным горлышком трём парням, которые уже шли на неё, вскричала:
– Назад! Убью! Изуродую! Все назад!
– Риточка, спасибо! – крикнули в один голос Настя и Маша. Они уже бежали по улице. Дверь захлопнулась.
Три бойца не решились броситься на вооружённую стеклом, забрызганную пиратским напитком Риту, хоть Витька сзади орал, что её бояться не надо. Один из них, достав травматический пистолет, выстрелил ей в ногу. От боли Рита выронила оружие. Её начали бить, повалив на лестницу. Били долго – по голове, по груди, по одной-единственной почке. Когда она лишилась сознания, весь пролёт был в её крови.
Глава двадцать восьмая
В которой Верка опять всем надоедает
Вера пробыла в клинике восемь дней. Ей там не понравилось, хоть соседки попались очень спокойные – только целыми днями плакали, а врачи и медсёстры вели себя вполне вежливо. Можно даже сказать, приятно. Кормили Верку неплохо, уколы делали редко. Правда, таблетки, которые заставляли пить, были хоть и розовыми, но горькими. Разумеется, было скучно – ни скрипки, ни интернета. Хорошо, Анька Волненко привезла книгу про смерть – "Хроники Хорона". Читать её было страшно, но интересно. Узнав из этой книги о том, что Гоголь был погребён живым, Верка опечалилась. Плаксы, которым
