Андрей Хазарин - Союз обворованных
- Не стоит, Борис Олегович. Нам ваша забота очень приятна, но согласитесь, что съемочная группа может нас не понять. А недоуменные вопросы наводят людей на незапланированные ответы.
- Хм, бывает порой... Ладно, как вам будет угодно. Но, если вдруг что-то случится, сразу звоните мне. Мобильный мой у вас есть.
На том, слава Богу, и распрощались. Да, с такой заботой меня папа провожал на экзамены в первую сессию.
Глава 33
На пленэр!
- -
На следующее утро появилась съемочная группа в составе Али - режиссера съемок, оператора Жени и довольно маленькой видеокамеры. Мне эта цацка показалась несерьезной, но Серега Шварц уважительно поднял брови. Он в технике лучше разбирается, приходится верить. Кроме видеокамеры профессионалы захватили с собой свет, в смысле такие здоровенные горизонтальные лампы, и источник их питания, чтобы не искать на месте розетку. А ещё присутствовали хитрые такие зонтики в длинных чехлах. Они, зонты эти, снаружи были черные, а изнутри один белый, а другой - золотой. Я так поняла, для равномерного освещения нашего клиента. Там же, в чехлах, и стойки для этих зонтов оказались.
В новосозданном дружном рекламном коллективе, как мы и задумывали, мне номинально отводилась роль сценариста, а Димка изображал доверенное лицо кандидата со всеми полномочиями и правом критики.
Погрузились мы в выделенный Слоном джип и поехали. При виде джипа уважительно поднял брови оператор Женя. Мы не стали его информировать, что это не наша машина. Пусть держит нашего кандидата за фигуру весомую и богатую. Хотя, с другой стороны, нам-то все равно. Потому что за съемки мы уже заплатили. А за возможный прокат по различным телеканалам города Скуратов, а вернее, сам Слон, будет платить потом, когда собственно шедевр политической рекламы будет создан.
Ох, и далекое же это оказалось путешествие! Никак не меньше двух часов мы потратили. Кандидат нас ждал на указанном месте в парадном полушубке и слегка замерзший. Однако, как мне показалось, пока старался согревательного не употреблять. Во всяком случае, запаха я не учуяла.
По колено в снегу мы переходили от одной руины к другой. Охрипшим от волнения голосом майор рассказывал, что здесь было, пока "коммунисты, перелицевавшиеся в демократов", все не разворовали. И тут же, противореча самому себе, он с надрывом вспоминал, как при прежней власти и дороги расчищали, и улицы освещали...
Для иллюстрации нам пришлось гонять по сугробам моего Вэ-А, снятого, правда, со спины. Чтобы он демонстративно увязал по пояс в снегу и комично разгребал его руками, как будто плывет.
Потом мы, согласовав сценарий с режиссерским видением мира, а также заказами кандидата, отправились снимать дома богатеньких "новеньких" в том самом поселочке Ветряки. С негодованием на краснеющем уже от выпитого лице майор показывал нам особняки местной элиты - начальника какого-то крутого сельхозпредприятия, управляющего местным отделением Сбербанка (а у этого откуда средства на трехэтажный домик из красного и белого кирпича?!). Дальше стояла сакля какого-то кавказского переселенца, а потом скромненький особнячок И. Лаврентьева. Все это мы аккуратненько на пленочку и переносили.
Где-то в конце первого часа съемок оператор Женя выругался нехорошим словом.
- Что случилось?
- Да кассета, сволочь, закончилась.
Аля пожала плечами.
- Ну так поставь вторую... Ты ж их несколько взял...
- Да ну, жалко...
Тут уж пришлось мне вмешаться. В конце концов, Слон велел не жалеть пленки.
- Женя, не надо экономить на мелочах. Мы оплатим, только снимайте побольше.
Замерзший Женя попробовал возразить:
- Да тут уже не на тридцать секунд снято, как вы заказывали, а на хороший фильм минут в десять. Куда ж еще?!
Железным тоном меня поддержал Вэ-А:
- Надо еще.
И Женя замолчал. Чертыхнулся, снял перчатки и вставил новую кассету. А уже отснятую сунул в пластиковый кулек, плотно завязал и кинул в бардачок. Объяснил:
- Так меньше риска, что образуется конденсат.
Мы с Димкой все сразу поняли, уважительно переглянулись, муж и повелитель поджал губу и покачал головой.
Далее майор привел нас к зданию местного отделения Сбербанка, которое последний раз ремонтировалось никогда и с тех самых пор только ветшало и осыпалось. Потом переехали ближе к строящемуся заводу "Мак", где работа кипела, несмотря на зиму и снег. А майор все тыкал пальцем и вопрошал: "Откуда денежки?"
Лицо его становилось все краснее, но он крепко держался на ногах. Еще и нам предлагал "для сугреву души". Но мы были на службе и вежливо отказывались.
Зимой темнеет рано. И потому, как только освещение изменилось, творческую деятельность мы свернули. Кандидат, ради которого совершались творческие подвиги, уже отснятый во всех позах возле каждой из местных достопримечательностей, был нам больше не нужен, а потому доставлен домой, отсыпаться. Выгрузили майора, сдали по описи жене и вернулись в машину. Димка сел за руль, я рядом, а съемочный коллектив - сзади.
И тут паранойя моего Вэ-А показала себя во всей красе. Он вдруг вздохнул и сказал:
- Ох, ребята, не продумали мы, куда спрятать кассеты, никакого тайничка не подготовили...
Аля, хоть девушка взрослая и достаточно всего повидавшая, недоуменно спросила:
- Вадим Андреич, а зачем?..
Димка снова вздохнул:
- Уже с полчаса за нами ездит машина. Черные "жигули" седьмой модели. Опасаюсь, что это политические недруги моего кандидата. Не знаю, что уж такого мы успели снять, но настройтесь, что против нас пустят в ход все дозволенные и недозволенные приемы. Мы же с вами на вражеской территории, вы что, не поняли?
Димка хотел ещё что-то добавить, но не успел. Впереди возник пост ГАИ, и дядька, которого из-за тулупа было ровно в шесть раз больше, выразительно показал нам жезлом - стоять, голуби!
Вэ-А дисциплинированно притормозил. С документами у него все было в порядке, у меня тоже. В том смысле, что Вэ-А имеет настоящие права и не менее настоящую доверенность от владельца на вождение этого замечательного джипа. Конечно, без всяких там прав продажи и прочей вызывающий подозрения чепухи. Мой паспорт за последние уж не помню сколько лет вынимался один раз - в декабре, чтобы штамп поставить. А так я пользуюсь старым удостоверением родного ГИПРО - там и фотография, и печать, и номер. Да ещё настоящие водяные знаки. Все правильно, первый допуск - мы же с железными дорогами работали. Нас проверяли, как космонавтов, или как иностранных дипломатов.
А дальше началось полное безобразие.
Нас совершенно по-хамски вытащили из машины. Пока один гаишник, с натруженным до семьдесят второго размера брюхом, проверял наши документы, другой шарил по салону. Заглянул во все сумки и папки, реквизировал все бумажное, отобрал камеру и выгреб кассеты из бардачка. После начал поднимать сиденья, заглядывать под чехлы, в инструментальный ящик, даже крышку бензобака отвинчивал.
А потом мы долгие часы отвечали на идиотские вопросы и писали объяснительные записки в местном отделении милиции.
Борцы за правопорядок трясли нас всерьез. Каждый из нас беседовал один на один с местным милиционером. И, между прочим, в разных комнатах. Вероятно, чтобы потом ловить нас на противоречиях. Но мы держались стойко, судя по реакции наших пленителей. Очень скоро оказалось, что главные враги - именно мы с Вэ-А. Я это сразу поняла по вопросам. Ясное дело, Алька с Женей - наемный технический персонал и просто претворяют в жизнь наши злокозненные идеи. За неправедные деньги.
Впрочем, никаких объяснений менты не слушали. Они, похоже, следили, как мы вместе с кандидатом катались по политическим и экономическим достопримечательностям города. Но обвиняли не в съемках политической рекламы, избави Бог. С первой же фразы второго тура беседы: "А где твое разрешение на проведение съемок?" стало ясно, что нас решили взять, как только мы появились в Дальнем Куте. И все остальные мои слова только "усугубляли вину". И что снимали здесь без разрешения, и вообще пребывали на территории стройки, "а это секретный объект". И все на ты, с хамством и криком.
Вот только хамством меня не возьмешь. Я становлюсь как еж - со всех сторон иголки, никого не вижу и в руки не даюсь. Наоборот, всегда делаю каменную морду и перед каждым ответом медленно отсчитываю несколько секунд.
Время уже подошло к одиннадцати, когда вместо "моего" мента появился другой. Он, тоже не представившись, с порога заявил:
- Пошли. Задержана. До выяснения.
Пока он вел меня куда-то вдоль полутемного грязного коридора, я думала: "Как там Димка? Что с ребятами? И вообще - как отсюда выбираться будем?"
* * *
Местные десятичасовые новости на канале "Семь-плюс" не вышли. Это был скандал, потому что известий ждал весь город. Вместо них выпустили в эфир репортаж "Милицейский взгляд на свободу слова". Диктор, подпрыгивая, как крышка на чайнике, рассказал, что в Дальнокутске местная милиция задержала съемочную группу, готовившую предвыборный ролик для кандидата в губернаторы Скуратова. Правда, напрямую это в вину журналистам поставлено не было, обвиняли их всего лишь в съемках без разрешения. Попросту говоря, съемки велись на территории, которую кто-то, ещё редакции не известный, считал своей и разрешения на съемки не давал. Все члены съемочной группы были арестованы и допрошены, аппаратура и автомобиль вместе со всеми отснятыми материалами так и остались в Дальнокутске. Точно так же, как остались там и сценарист передачи вместе с доверенным лицом кандидата. Оператора и репортера милиция отпустила, считая фигурами служебными, а потому маловажными.
