Бен Элтон - Смерть за стеклом
– Больше никаких выкупов, – отрезал отец.
Воггл пробежал примерно с милю, запутывая след и живо представляя, как его старикан, размахивая зонтиком, пускается в погоню. А когда почувствовал, что оторвался, нырнул в паб, принять пинту пива и закусить яйцом под маринадом. Но там моментально понял, насколько сильный урон нанес ему «Любопытный Том». Все его узнавали, и не сказать, чтобы кто-нибудь радовался встрече с ним. Скорее наоборот.
Пока он ждал у стойки, чтобы принесли заказ, его окружила ватага отвратных типов, и самый противный дыхнул в лицо перегаром.
– Манда ты, вот ты кто.
– Если хочешь сказать, что я красивый, теплый, манящий и волосатый, то да, это именно я. – Воггл, конечно, храбрился, но ему пришлось немедленно пожалеть, потому что тип тут же сбил его с ног.
– Предлагаю руку мира, – пропищал он с пола.
Противник принял руку, выволок Воггла на улицу, и там его отметелили всей оравой.
– Это тебе не девчонок избивать, – приговаривали головорезы, словно навалиться вшестером на одного было невероятным подвигом. Его бросили, как принято говорить, в луже крови, с выбитыми зубами и с ненавистью в душе. С ненавистью не к этим негодяям, которых он, анархист, считал просто непросвещенными людьми, а к «Любопытному Тому».
Воггл убрался от паба и кое-как замыл свои раны в ближайшем общественном туалете. А потом опустился под землю. В буквальном смысле слова: возвратился в тоннель, из которого недавно явился на свет. Там легче пестовать непомерное чувство обиды. И с каждым комом переворачиваемой земли глубже вгрызаться в свое разъяренное сердце.
Его ни во что не ставили. Все. И те, что были в доме, и другие – с противоположной стороны.
Шварк-шварк-шварк.
Джеральдина Хеннесси. Та еще стерва. Он полагал, что ей можно доверять. Он, наверное, сошел с ума.
Шварк-шварк-шварк.
Никому нельзя верить. Ни правильным занудам, ни наркоманам, ни фашистам-телевизионщикам. И уж, конечно, не тем, что в доме. Особенно таким, которые притворялись друзьями. Их он ненавидел больше других. Дервла не в счет. Кельтская королева рун и рифм, очаровательная фея лета. Воггл смотрел записи: она не голосовала против него. Как та, что соорудила утешительную лепешку с патокой. Лживая дрянь! Лепешку он съел. Ночью, когда она не видела. Ну ничего, он еще ей покажет!
Шварк-шварк-шварк.
Он не хотел бить ту девочку. Это она напустилась на него со своими собаками. А теперь его ненавидит вся страна и ему грозит тюрьма. Воггл боялся тюрьмы. Он слышал, что в тюрьмах зануды еще правильнее. Они ненавидят таких, как Воггл. И уж тем более таких, которые, как Воггл, били пятнадцатилетних девчонок.
Вот почему он снова оказался под землей – спрятаться и все хорошенько обдумать. Отбрасывая комья земли, Воггл решил: если идти на дно, то не одному, а вместе со всеми. Он им всем отомстит.
Шварк-шварк-шварк…
День сорок пятый
3.00 пополудни
Триша и Хупер пролистали отчет лаборатории и, дружно вздохнув, отправились в кабинет к Колриджу.
Полиция демонтировала прозрачное зеркало, через которое Карлайл адресовал свои послания Дервле. Зеркало направили на анализ в лабораторию, а через несколько часов поступило заключение, которое, по мнению Хупера и Триши, основательно все меняло.
– Мы полагаем, что это серьезная улика против оператора Ларри Карлайла, сэр.
Инспектор оторвался от бумаг и поднял глаза.
– Взгляните сюда. – Хупер указал на заключения судебного эксперта. – Карлайл писал свои послания моментальным термопакетом, но к тому же водил по стеклу пальцем. От тепла конденсат испарялся, и на стекле появлялись буквы.
– Мне это известно, сержант. Я вам говорил.
– Поскольку Дервла регулярно протирала зеркало со своей стороны, у нас сложилось мнение, что надписи безвозвратно утеряны. Однако со стороны коридора на стекле остались следы пальца. Пятна и мазки.
– Пятна и мазки?
– Боюсь, что от спермы, сэр.
– Господи помилуй!
– Я разговаривал с Карлайлом, и он признался, что во время дежурства регулярно занимался мастурбацией. И утверждает, что все так поступали.
– Не может быть! – возмутился инспектор.
– Похоже, он считает, что в этом нет ничего необычного. Говорит, что с тех пор, как Джеральдина урезала смену до одного человека, операторы в одиночку по восемь часов дежурят, завернувшись в одеяло, в темном коридоре. Все они мужчины, а перед ними раздеваются и принимают душ симпатичные молодые девушки. – «Интересно, как бы вы сами повели себя на их месте?» – чуть не добавил сержант. Но Хупер дорожил службой и потому сдержался.
– Карлайл еще сказал, что этот коридор они прозвали дрочильней, – вставила Триша.
Колридж отвернулся и долго глядел в окно. Три года, только три года. А потом он уйдет в отставку. Будет слушать музыку, перечитывать Диккенса, копаться с женой в саду, чаще посещать Драматическое общество, и никогда больше не придется выслушивать откровения мастурбирующих операторов.
– Так вы говорите, он писал свои послания спермой?
– Ну, потоки там не лились. Полагаю, это то, что оставалось на пальцах.
Триша заметила, что всю последнюю часть разговора инспектор обращался исключительно к Хуперу и старательно не смотрел в ее сторону. Он был из тех чудаков, которые все еще верили, что некоторые вещи не стоит обсуждать в присутствии дам. Триша в который раз удивилась, как он вообще сумел стать полицейским. Но с другой стороны, Колридж был неподкупен, свято верил в силу закона и слыл превосходным детективом, хотя жил как будто не в том столетии, что все остальные, – задержался в прошлом.
– Хорошо, – сердито произнес он. – Что говорят в лаборатории?
– Говорят, что все изрядно перепутано, сэр, и наслаивается одно на другое. Но после того как стекло подвергли напылению, удалось разобрать четыре сообщения и фрагменты еще нескольких. Все они касаются текущей популярности «арестантов»: два – до выселения Воггла, когда Дервла занимала третье место. И еще два, когда девушки поднялись выше. Дервла постоянно знала свой рейтинг. Карлайл ей все время сообщал.
– Но она это отрицала, когда мы спрашивали. Вот дурочка.
– Сообразила, что раз была в курсе своего положения относительно Келли, это вполне тянет на мотив преступления. Полмиллиона – немалые деньги, особенно если маменька с папенькой разорились.
– И еще: она ближе всех сидела к выходу из парилки, – добавила Триша.
– Сокрытие улики – самое малое, в чем она виновна, – проговорил Колридж. – Она у меня еще пожалеет.
– Все так, сэр, но мы полагаем, что наш человек не она, а Карлайл, – возразила Триша. – А Дервла – его мотив. Он отчаянно хотел, чтобы любимая выиграла, и был убежден, что Келли стояла у нее на дороге.
– Вы думаете, он настолько сильно этого жаждал, что оказался способен на убийство?
– Он был патологически одержим Дервлой. Стоит посмотреть записи, и сразу становится ясно, насколько странны его чувства. Видимо, постоянная, будоражащая близость объекта обожания совершенно вывела его из равновесия.
– Любовь – это самый распространенный мотив преступлений на почве страсти, – процитировал Хупер самого Колриджа. – А здесь мы явно имеем дело с убийством на почве страсти.
– Вспомните, сэр, что произошло с теннисисткой Моникой Селеш, – вклинилась в разговор Триша. – То же самое, что предполагаем мы. Какой-то подвинутый псих – фанат ее соперницы Штеффи Граф – вбил в свою дурную башку, что, если он уберет Монику, Штеффи победит и будет ему признательна. Взял и ударил беднягу ножом.
– Пожалуй, уместный пример, – согласился Колридж.
– Учтите, сэр, – поддержал Тришу Хупер, – у Ларри Карлайла был не только мотив, но и возможность.
– Вы так считаете?
– Ну, скажем: почти возможность.
– В моей практике ни разу не встречались «почти» возможности убийства.
– Есть одна деталь, которую надо выяснить, – сдался сержант.
– Хотел бы посмотреть, как на суде вы признаетесь в этом защитнику, – холодно заметил Колридж. – Однако продолжайте.
– До настоящего момента мы исходили из предпосылки, что убийца один из тех, кто находился в парилке.
– И полагаю, по понятным причинам.
– Да, сэр. Но примите во внимание улику против Ларри Карлайла, который находился к жертве ближе всех остальных. Он видел, как плачущая, голая Келли вышла из мужской спальни и направилась в туалет. Оператор проявляет расторопность и зарабатывает благодарность режиссера за удачные кадры. Келли скрывается в туалете, а он получает задание караулить дверь и, когда она выйдет, отснять побольше обнаженной натуры.
– Но она не вышла, – заметил инспектор.
– Потому что он ее убил. Представьте себя на его месте – на месте одержимого человека, который с самого начала рисковал своей работой, карьерой и семьей – не забывайте, сэр, что Карлайл женат и имеет детей. Ради любви к Дервле он рисковал всем…
