Маргарет Марон - Дочь бутлегера
Помолившись и скрестив пальцы, я надавила на газ, обогнала «мерседес» так, будто он стоял на месте, и на семидесяти милях в час пролетела через город, виляя по четырехполосной магистрали. Если меня остановит патрульная машина, так даже будет к лучшему. Если же нет…
— Что вы замыслили? — выдохнула Фейт.
— Мы должны приехать туда первыми, — сказала я.
Через три минуты мы домчались до дороги к театру, и я вошла в поворот на двух колесах. На следующие выходные намечена первая премьера сезона, но сейчас театр был погружен в темноту.
Проскочив по гравийной дороге, я погасила фары, развернулась и, ориентируясь только по свету габаритных огней, осторожно проехала мимо пандуса до черного хода. Несколько раз я поморщилась, слыша, как жесткие ветки царапают краску, а подвеска стучит о камни.
— Мы выйдем из машины, — сказала я Фейт, — и будем ждать у угла.
Я открыла дверь, и в салоне зажегся свет. Фейт вскрикнула, увидев у меня в руке револьвер.
— Неужели вы собираетесь… Она моя мать!
— Она убийца, Фейт, и, черт меня побери, я не дам ей расправиться и с Гейл. Если вы попытаетесь предупредить ее или помешать мне, клянусь всевышним, я без колебаний выстрелю в вас. Вы меня поняли?
Она молча таращилась на меня, раскрыв рот.
— Это не риторический вопрос, черт возьми! Вы меня поняли?
— Д-да.
Не зная, можно ли ей доверять, я поставила ее перед собой. Мы стали ждать.
Две недели назад я так же ждала в засаде вместе с Дуайтом. Если бы и сейчас рядом со мной была его огромная туша, за которой так спокойно!
Свет фар полоснул по стене театра. Зашуршал гравий. Как только огни машины скрылись за зданием, я сняла револьвер с предохранителя и затаила дыхание. Тотчас же отсвет фар, направленных на дверь черного хода, упал на кусты. Двигатель затих и наступила полная тишина.
Я положила левую руку на плечо Фейт.
— Ни звука, — прошептала я, подталкивая ее вперед.
Фейт споткнулась, удержала равновесие и медленно пошла вперед. Мы обошли угол, пересекли пандус и вдруг едва не налетели на Ивлин Дэнси Викери. Ее лицо было искажено в безумной злобе.
Нас разделял темный силуэт Гейл, и я выругала себя за то, что не додумалась обогнуть театр и зайти миссис Викери со спины.
Слишком поздно.
— На колени! — приказала миссис Викери, направляя пистолет на Гейл.
— Мама, нет! — воскликнула Фейт.
Я оттолкнула ее в сторону. Гейл инстинктивно нырнула за машину.
Первая пуля миссис Викери попала в доску у меня над головой. Вторая срикошетила от крыши «мерседеса». Распластавшись на земле, я схватила револьвер обеими руками и выстрелила. Моя пуля буквально опрокинула миссис Викери; ее пистолет отлетел на капот машины.
Мгновенно вскочив на ноги, я отыскала пистолет и зашвырнула его в кусты.
Истерично всхлипывая, Гейл бросилась мне в объятия.
— Она собиралась меня убить! Чтобы расквитаться за Майкла. О-она сказала, что надо было сделать это давным-давно и не дать мне вырасти. О, Дебора, это она убила мою мать!
Я крепко стиснула ее.
— Шш. Все хорошо, милая. Теперь ты в безопасности. Все позади.
— Я так испугалась. — У нее началась запоздалая реакция и громко клацали зубы. — Мне показалось, ты не заметила, что у нее в руке пистолет.
Я постоянно смотрела назад, не едет ли кто-нибудь за нами.
Фейт стояла на коленях рядом с бесчувственным телом матери. Ее белая хлопчатобумажная юбка насквозь пропиталась кровью.
— Внутри есть телефон, — сказала я. — Мы с Гейл идем звонить в полицию.
На этот раз предусмотрительно открытого окна не оказалось, и мне пришлось воспользоваться камнем.
* * *Это место преступления почтили своим присутствием все: шериф, заместитель шерифа, три сотрудника уголовной полиции штата и коронер прибыли одновременно с каретой скорой помощи и двумя полицейскими машинами.
Гейл, немного успокоившись, молча слушала, как я рассказываю Дуайту и Терри, что миссис Викери убила Майкла по ошибке, а Дена умышленно, и именно она сделала выстрел, убивший Дженни.
— Итого трое, — закончила я.
— Четверо, — поправила Гейл. — На ее счету также Говард Граймс. Он видел в тот день Майкла в машине с моей матерью и шантажировал миссис Викери. Когда полиция штата возобновила расследование, она испугалась и заменила таблетки, которые прописал Граймсу доктор Викери, на более сильный препарат. А все решили, что старик умер своей смертью.
29
А что еще можно было ожидать?
После этих событий второй тур выборов был предсказуем. Ходило столько слухов, столько диких сплетен. Пресса подняла страшный вой, но через три дня наконец была восстановлена абсолютная истина. Тем не менее, избиратели оказались перед дилеммой.
Кандидат на место судьи (а): дочь известного бутлегера, стрелявшая и тяжело ранившая одну из наиболее уважаемых жительниц округа Коллтон, а перед тем якшавшаяся с наркоторговцами, гомосексуалистами, убийцами и бог знает кем еще.
Кандидат на место судьи (б): ни в чем подобном замешан не был.
Во вторник избиратели отправились на участки и отдали пятьдесят девять процентов голосов кандидату (б).
30
Папина рука
Согласна, это было совсем по-детски, но я просто не смогла в среду явиться на работу, как будто ничего не произошло. Терпеть сочувственные взгляды? Выслушивать: «Повезет в следующий раз»? Скрепя сердце отвечать: «Лютер Паркер будет отличным судьей»?
Ни за что.
Лютер Паркер действительно должен был стать отличным судьей, и я сообщила об этом ему по телефону через два часа после закрытия избирательных участков. Хорошо хоть место Гаррисона Гобарта займет не клон Перри Бирда — это было единственной лилией в букете крапивы и полыни, который я получила.
(Но я тоже стала бы отличной судьей, черт побери!)
Мне хотелось пролежать весь день в кровати, спрятав голову под одеяло и включив кондиционер на максимальное охлаждение. Мне хотелось улететь в Нью-Йорк и встать на Таймс-Сквер среди двадцати миллионов человек, слыхом не слыхавших об округе Коллтон и тех, кто в нем живет. Мне хотелось купить фунт шоколадных трюфелей и просидеть в кинотеатре подряд три сеанса «Случайного урожая», где никто не обратит внимания на мои рыдания, поскольку все будут рыдать сами, переживая за героев Грир Карсон и Рональда Коулмена.
Вместо этого я выехала за город, оставила машину на пустынной просеке и прошла пешком к двадцатиакровому полю, примыкающему к западному берегу Поссум-Крика. Табак был уже по пояс, и тут и там встречались растения, уже увенчанные розовыми полиантесами, знаменовавшими окончание целеустремленного наращивания листвы и переход к заботе о потомстве.
Я подобрала крепкую палку и минут пятнадцать-двадцать ходила вдоль рядов табака, отсекая набухающие цветы словно герой Лэша Лару, выбивавший револьверы из рук бандитов. Это вам за то, что Линси Томас поддерживал Лютера Паркера. Лютера Паркера? Получайте! Пятьдесят девять процентов? Получайте! А это за всех Викери, когда-либо ходивших по земле. Получайте, получайте, получайте!
В конце концов ярость и унижение несколько утихли, и я, оставив в покое табак, стала выковыривать из земли заостренные кусочки кремня и кварца.
Индейцы, жившие в этих местах до появления Колумба, обычно строили деревни на западных берегах рек и ручьев, и я с братьями в детстве сотнями собирала каменные наконечники стрел.
Как это делали до нас наши тети и дяди.
Как это делают сейчас мои племянники и племянницы.
Как это будут делать их дети и дети их детей, если эта земля останется у нас.
Однако сколько бы наконечников мы ни уносили, каждую весну при вспашке появляются новые. Самые древние насчитывают возраст до восьми тысяч лет, молодым меньше двухсот, и каждый обработан человеческой рукой.
Есть что-то утешительно-прекрасное в том, чтобы медленно идти вдоль рядов молодых растений, обращая внимание только на зеленые кусочки кремня или белый кварц; а мысли тем временем лениво плывут по сознанию подобно облачкам на голубом небе.
Ночью через нас прошел атмосферный фронт, и воздух был прохладным и сухим. Отрывая взгляд от земли, я видела вокруг лишь ярко-зеленое озеро молодого табака, покрытое рябью нежного июньского ветерка, а я была посреди него единственным островком.
Но нет, я была здесь не одна. Сотни глаз наблюдали за тем, как я хожу вдоль длинных рядов. Впереди меня прыгали кузнечики, по земле скользили ящерицы, под стволом неподвижно сидела безучастная ко всему жаба. Дойдя до конца очередной борозды, я остановилась как вкопанная, увидев маленькую змейку с ржаво-бурыми пятнами на спине; но я быстро успокоилась, по форме головы и рисунку чешуи поняв, что это безобидный кукурузный уж, а не ядовитый медноголовый щитомордник. Я не боюсь никаких змей после того, как узнаю об их присутствии, однако когда я натыкаюсь на них неожиданно, у меня, говоря словами поэтессы Эмили Дикинсон, «неизменно учащается дыхание и леденеет кровь». Знаменитый антрополог Дезмонд Моррис утверждает, что причина этого в том, что мы произошли от обезьян, а змеи были единственными врагами, преследовавшими их на деревьях. Библия учит — это потому, что мы произошли от Евы и из-за козней змея были изгнаны из Эдема.
