Аркадий Карасик - Похищение королевы
Оперативники пояснять и оправдываться не стали - прислонили бандитов к стене, обыскали. И, конечно, ничего не нашли, кроме милицейских дубинок, на ношение которых тут же представлено соответствующее разрешение.
Все тихо, мирно, в плном соответствии с правилами и законами. Никакого криминала.
Капитан, возглавляющий оперативную группу, покосился на Гулькина. Очередной псих на его голову! Убийства, трупы, покушение на сотрудника уголовного розыска и известного писателя - надо же придумать такое!
- Ищите, - упрямо буркнул Федор. - Из дому не вынесли, где-то спрятали в помещении!
Здание переворошили от подвала до чердака. Из комнат вывели насмерть перепуганных "больных" и полуголых, замотанных простынями "массажисток". Девицы плакали, вернее, изображали плачущих, мужчины возмущались.
Проверка документов, личный обыск. Испуганные заверения "новых русских" о непричастности к невесть каким преступлениям, визг и фальшивые рыдания проституток заполнили приемную и холл.
Спокойно стояли только двое: хозяйка и Верочка. Обменивались гневными и презрительными взглядами.
Наконец, нашли. Трупы бандита и Семена оказались в большом холодильном шкафу, куда в спешке их засунули.
Обслуживающий персонал борделя и проституток во главе с хозяйкой и администраторшей посадили в машины и увезли для более подробного разбирательства.
- Ну, что, Павел Игнатьевич, домой? - спросил Гулькин, убирая пистолет в наплечную кобуру. - Честно говоря, спать хочу зверски.
Он еще и спать может? Наверно, обедать-ужинать тоже. Приедет домой, выхлестнет с устатку граммов двести водочки и завалится к супруге под бочок. Глядишь, и любовью займется... Нервы типа корабельных канатов позавидуешь.
А у меня - ни в одном глазу. Пока не выручу Верочку, не смогу ни есть, ни спать. Одно хорошо - девушка сейчас не в лапах сексдельцов, она под надежной охраной милиции. Как выразился парнишка-конвоир, когда вел меня на очередной допрос к продажному следователю: не все в милиции гады, большинство - честные, порядочные.
Дай-то Бог!
Пожелал огорошенному сыщику хорошего сна и доброго аппетита, помчался к Стулову. Единственному человеку, который может мне помочь. На Доцента слабая надежда, у него одного за другим выбивают помощников. За короткое время - вежливый и культурный Тимур, за ним - грубоватый Сергей и вихрастый водитель, теперь - Семен. При таких потерях Доценту не до освобождения какой-то девчонки.
Для меня потери банды не только ощутимы, но и страшны. Ибо трое убитых парней были приставлены ко мне Доцентом в роли телохранителей. Получается, что я причастен к их гибели. Так сказать, без вины виновен.
Есть о чем задуматься. Как бы бандитский босс не связал убийство своих шестерок с оставшимся в живых их подопечным.
Поэтому надеяться на Геннадия Викторовича, все равно, что на дырявый зонтик при проливном дожде.
Остается один Стулов.
Начисто позабыв о грозящей мне опасности, под носом у летящих машин я перебегал улицы, мчался по эскалаторам в метро, будто пацан, опаздывающий на свидание, втискивался в автобусную тесноту. Подгоняла мысль о Верочке, сидящей сейчас в тюремной камере в обществе проституток и воровок.
- Что случилось? - безошибочно расшифровал паническое мое состояние Стулов. - Почему ты такой бледный? Опять - покушение?
Василий попрежнему сидел над своими четвертушками. Похоже, он вообще не расстается с ними. Ни днем, ни ночью, ни за обедом, ни в туалете. Вполне может быть, что криминальные записи и жену ему заменяют. Но сейчас он оторвался от обычного своего занятия, поднялся и подошел ко мне. Не удивлюсь, если примется считать мой пульс и измерять давление.
- Слушай внимательно... и помоги... Сделай все, что в твоих силах. Вопрос жизни и смерти... Обстановка накаляется...
Признаюсь, мой рассказ далек от внятного изложения событий, запиши его - ни один любитель детективов, будь он даже трижды юристом, ровным счетом ничего не поймет. Коровье мычание, по сравнению с моим рассказом, свехораторское мастерство.
А вот Стулов, похоже, понял.
- Я тебе не раз говорил: не суй дурную башку в горящую печь! А ты что делаешь, дерьмовая душонка? Набег на бордель, перестрелка, трупы... И что ты после всего этого ожидаешь от меня? Конкретно.
Васька прав на все сто процентов. Я покорно склонил голову. Будто положил ее на палаческую плаху. Действительно, гоупостей наделано немало Заключительная - обратиться к Стулову с просьбой о помощи. Кто он: всемогущий колдун или Исус Христос, или Геракл? Обычный человек, да еще израненный. Что можно ожидать от него? Сочувствиями и сожалениями я набит, как сеновал высушенным сеном в предверии зимы.
- По меньшей мере - совета. Как выручить Верочку?
Василий снова уселся на привычное место, поманипулировал с чертовыми четвертушками, взял свежую, что-то записал на ней. Потом посмотрел в окно, на стекле которого догоняли друг друга дождевые капли.
- Так и быть, попробую. Есть в генпрокуратуре один приятель. Если сможет, главное - захочет... Звякни через пару дней...
Я представил себе Верочку в камере, где она проведет "пару дней" и содрогнулся. То ли обрушившиеся несчастья сделали меня сентиментальным хлюпиком с явными признаками сдвига мозговых извилин, то ли я был таким от рождения и просто не замечал, но вдруг ощутил на глазах влагу. Стыдливо отвернулся и пальцем смахнул ее.
- А сейчас позвонить не можешь?
Стулов усмехнулся.
- Такие дела по телефону не решаются. Это - первое. Теперь - второе. Моему прокурорскому приятелю необходимо время для того, чтобы вникнуть в суть обвинений, выдвинутых твоей протеже. Не так-то просто вынести постановление об освобождении... Мне кажется, тебе нет смысла сейчас уезжать из Москвы. Почему бы не пожить у того же Груши, которого выписали на больничный. Посиди с ним, поговори - он заслуживает такого внимания.
- Витька дома? У него же две дырки в груди, ему не меньше месяца валяться на больничной койке!
- Ты прав: Грушу продырявили. Но на редкость аккуратно, ни сердце, ни легкие не задеты. Парня заштопали, подкормили лекарствами и отвезли долечиваться домой. Соседка навещает, кормит, убирается. Благодать! Только одного тебя не хватает для полного счастья. Послушай меня, поезжай. Хотя бы на пару дней.
- А как же быть с ожидающим меня Костей? Он же взбесится, черт-те что подумает, бросится искать...
Василий снова улыбнулся. На этот раз улыбка лишена присущего сыщику ехидства, наполнена добротой и пониманием. Богатейший арсенал улыбок у парня! Здесь тебе и ехидные, и добрые, и злые, и презрительные. Короче, полная обойма зажигательных, бронебойных и еще черт знает каких боеприпасов.
- Уговорил. Езжай. Но если расплюешься с Пудовым - я не при чем.
Я согласился не подставлять сыщика. Но уходить не собирался, ибо остался невыясненным "проходной" вопрос, не относящийся ни к верочкиным приключениям, ни к алкогольному пасынку или проклятущей коммуналке...
"Не относящийся" - слишком сильно сказано: так или иначе он влияет на развитие событий вокруг меня.
- Скажи, Вася, зачем тебе потребовалась таинственность в наших с тобой отношениях? Почему ты предпочел находиться за кулисами, выпустив на авансцену неопытного человека? В качестве приманки? Или продемонстрировать свою хватку? Если так - глупей трудно придумать! Только, прошу, не пытайся запутать меня в своих ментовских абракадабрах, отвечай по человечески: ясно и четко.
- Ну, и наивняк же ты, Пашка, - удивился Стулов. На полном серьезе, без обычных улыбочек разного окраса и такого же разного назначения. Неужели трудно сообразить? Глупая курица и та, небось, давно разгребла бы навоз и вытащила зерно, а ты... Просто мне нужно было дать тебе свободу, не давить, не навязывать свое мнение... Дошло?... А ты вообразил: хитрит, зануда, набивает себе цену, сам прячется, а писателя-недоумка подставляет... Так, ведь? Признайся, мысленно так матерился в мой адрес, что любой пахан застесняется.
Я вынужденно признался: именно так и подумал, да, матерился, да, мечтал заехать по физии. Сейчас все понял.
- Ну, если понял - не безнадежный дурень, есть надежда на окончательное излечение.
"Недоумок" отделался смущенным смешком. Спорить со Стуловым все равно, что продираться через заросли колючего кустарника - сплошные занозины... 24
Добрался я до Дремова, когда уже начало темнеть. Странно, но недавней боязни как не бывало - мысли о тяжелой судьбе Верочки будто вытолкнули из головы все другие. В том числе, о Машеньке, бывшей жене, так и не вымаранойой из моего паспорта и, что грешить, из сердца.
Какое обвинение могут выдвинуть против обычной проститутки из завеления для отдыха состоятельных мужчин? Точно известно одно: на месте "преступления" Верочку не взяли - в ее комнате "клиента" не было, он с ней не расплачивался. В убийствах участия она не принимала - это мы с Гулькиным можем подтвердить под присягой.
