Джон Гришем (Гришэм) - Округ Форд. Рассказы
— Идемте, я покажу вам дом.
И тут снова мимо медленно проехала полицейская машина. Адриан проводил ее глазами и спросил:
— Копы часто патрулируют эту улицу?
Да почти никогда, хотела ответить она. В Лоутауне есть и другие, куда менее благополучные районы, где дома не такие чистенькие, а жильцы — менее благонадежные. Там полно пьяниц, есть бильярдная, винный магазин, по углам вечно собираются компании безработных молодых людей. И полиция постоянно патрулирует эти улицы. Но она сказала:
— Да, время от времени заезжают.
Они вошли в дом и оказались в гостиной.
— Домик, как видите, небольшой, — сказала Эмпория таким тоном, точно хотела оправдаться. Ведь этот молодой человек вырос в прекрасном большом особняке, на тенистой улице. И вот теперь оказался в скромном старом коттедже, когда-то построенном отцом.
— Да он вдвое больше моей нью-йоркской квартиры, — заметил Адриан.
— Быть того не может.
— Я серьезно, Эмпория. У вас очень красиво и уютно. Я буду здесь счастлив.
Натертые до зеркального блеска деревянные полы. Мебель, элегантно расставленная вдоль стен. Окна отмыты до полной прозрачности. Во всех помещениях царил полный порядок, чувствовалась заботливая рука хозяйки. За гостиной — две небольшие спальни и кухня. У Адриана двуспальная кровать с металлическими спинками, занимавшая едва ли не половину комнаты. Дверка в крохотную ванную, а там, в углу, туалетный столик, маленький, как для ребенка. В окне — компактный кондиционер.
— Все прекрасно, Эмпория. И долго вы здесь живете?
— Гм… вот уже лет двадцать пять.
— Я рад, что этот славный домик скоро станет вашим.
— Я тоже, только давайте не будем спешить. Вы ведь устали, верно?
— Да.
— Хотите вздремнуть? Медсестра сказала, вам надо побольше спать.
— Вздремнуть? С удовольствием.
Она притворила за собой дверь, и в комнате воцарилась полная тишина.
Пока он спал, пришел сосед из дома напротив, уселся с Эмпорией на крыльце. Звали его Герман Грант, и по всему было видно, что он просто сгорает от любопытства.
— Что делает здесь этот белый парень? — спросил Грант.
Ответ у Эмпории был заготовлен заранее, она репетировала уже несколько дней и надеялась, что подобные вопросы и страх со временем отпадут сами собой.
— Это Адриан Кин, младший сын мистера Исаака Кина, и он очень болен. Я согласилась присматривать за ним.
— Если он так болен, почему не в больнице?
— У него такая болезнь, что в больнице ничем не помогут. Ему надо отдыхать и каждый день принимать целую гору лекарств.
— Так он, почитай, уже покойник?
— Может, и так, Герман. Скоро ему станет еще хуже, и он умрет. Печально все это.
— Рак, что ли?
— Нет, не рак.
— Тогда что?
— Это особая болезнь, Герман. Заразился он в Калифорнии.
— И все равно никак в толк не возьму.
— В мире много непонятного.
— Но почему он живет с тобой, в этой части города?
— Я же говорила, Герман, что должна за ним ухаживать.
— Тебя заставили, потому что дом принадлежит им?
— Нет.
— Тогда, наверное, платят хорошо?
— Не твое это дело, Герман.
Он ушел, но не домой — затопал вперед по улице; и вскоре новость разнеслась по всей округе.
В кафе зашел шериф — поесть блинов, и был тут же атакован Делл.
— Просто не понимаю, почему ты не можешь отправить этого парня на карантин, — громко, чтобы слышали все, сказала она. Посетители обратились в слух.
— Так для этого требуется решение суда, Делл, — ответил шериф.
— Стало быть, этот парень может свободно разгуливать по городу, распространяя страшную заразу. Так, что ли?..
Шериф был человеком терпеливым, за долгие годы службы ему удалось уладить немало конфликтов.
— Мы живем в свободной стране, Делл. И можем разгуливать где угодно. Так записано в Конституции.
— Ну а если он всех тут перезаражает? Что ты тогда скажешь?
— Мы связывались с Департаментом здравоохранения. В прошлом году СПИД убил в Миссисипи семьдесят три человека, так что проблема им хорошо знакома. СПИД — это тебе не грипп. Им можно заразиться только через кровь и другие жидкости, что есть в организме.
В помещении повисла тишина. Делл и остальные посетители размышляли над тем, какие еще, кроме крови, жидкости, имеются в теле человека. Воспользовавшись паузой, шериф запихнул в рот изрядную порцию блинов. Долго жевал, а проглотив, заметил:
— Послушайте, никаких причин для тревоги нет. Мы держим ситуацию под контролем. Наблюдаем за ним. Нигде он не разгуливает, никого не беспокоит. Сидит себе на крылечке с Эмпорией, и все.
— Но я слышала, люди там очень недовольны.
— Ну мало ли что говорят.
В парикмахерской один из постоянных клиентов заметил:
— Вроде бы наши цветные там сильно возмущаются. Поговаривают, будто этот больной парень прячется в одном из старых домов своего покойного папаши, который тот сдавал внаем. Народ очень недоволен.
— Что ж, винить их нельзя. А ты что сказал бы, если бы он стал твоим соседом?
— Да я бы взял пушку и проследил за тем, чтобы он и задницы своей из-за забора не высовывал!
— Но ведь он никому ничего плохого не сделал. Из-за чего сыр-бор?
— Буквально вчера вечером я читал одну статью. И там предсказано, что скоро СПИД станет самой страшной болезнью в истории человечества. Он убьет миллионы, поначалу в Африке, потому как там каждый трахается с кем попало и как попало.
— А я-то думал, такое происходит только в Голливуде.
— Ну и там тоже. Калифорния — самый настоящий рассадник заразы. Заболевших СПИДом там больше, чем в любом другом штате.
— Вроде бы там Кин его и подцепил?
— Говорят, да.
— Трудно поверить, что в восемьдесят девятом СПИД добрался и до Клэнтона.
В здании окружного суда, в канцелярии, в центре внимания оказалась молодая дама по имени Бет, а все потому, что ее муж работал в городской полиции и как раз вчера его послали в рейд в Лоутаун, проверить, как там обстоят дела. Он проехал мимо маленького розового домика Эмпории Нестер, и слухи нашли свое подтверждение. Действительно, там на крыльце сидел неимоверно бледный и тощий белый молодой человек. Ни полицейский, ни его жена не были знакомы с Адрианом Кином, но так как полови на обитателей города бросились искать снимки выпускников местной средней школы, по рукам ходили групповые фото. А поскольку полицейского обучали быстро опознавать подозреваемых, он на все сто был уверен, что видел именно Адриана Кина.
— А почему это полиция следит за ним? — несколько раздраженно спросила Майра.
— Ну видишь ли, мой муж был там, потому что ему приказали, — сердито отрезала Бет.
— Но ведь это не преступление — заболеть, верно? — парировала Майра.
— Нет. Но полиция для того и существует, чтобы защищать народ, так или нет?
— Тогда выходит, что, если Адриан Кин не покидает дом, по-прежнему сидит на крыльце, все остальные могут считать, что они в безопасности? Достаточно следить за ним? Так, что ли, Бет?
— Я этого не говорила, так что нечего приписывать мне свои слова. Как-нибудь сама разберусь, что сказать.
Ну и далее в том же духе.
Проснулся он поздно и еще долго лежал в постели, глядя в белый потолок и задаваясь вопросом, сколько ему еще осталось. Потом снова спросил себя, почему оказался здесь. Впрочем, он и без того уже знал ответ. Он видел, как уходили многие его друзья, и несколько месяцев назад принял решение: не стоит отягощать своим видом и состоянием тех, кто еще жив и здоров. Куда легче распрощаться навсегда, торопливо чмокнув в щеку, обменявшись крепкими рукопожатиями, пока он еще способен на это.
Первая его ночь в розовом домике сопровождалась ставшими уже привычными приступами озноба, сильным потоотделением, сбивчивыми воспоминаниями и ночными кошмарами. Адриан ненадолго проваливался в сон, затем долго лежал с открытыми глазами, уставившись во тьму. Проснувшись, он чувствовал себя разбитым и знал, что усталость эта уже никогда не пройдет. Но вот наконец он встал с постели, оделся, потом посмотрел на лекарства. Более дюжины пузырьков с таблетками были выставлены в ряд, в том порядке, как велели принимать врачи. Первый прием включал восемь различных таблеток. Адриан закинул пригоршню в рот, запил водой. В течение дня ему придется вернуться сюда несколько раз. И все эти лекарства совершенно бесполезны, думал он, аккуратно завинчивая крышечки пузырьков. Таблетки не спасут его от смерти — таких препаратов еще не придумали, — просто они немного продлят жизнь. Да и это еще не факт. Так к чему усилия? Лекарства обходились в тысячу долларов в месяц, и семья весьма неохотно согласилась выдавать эти деньги. Двое друзей Адриана покончили с собой; эта мысль никогда не оставляла и его.
