Светлана Алешина - Спасатель (сборник)
Он вытолкнул меня на улицу. В уши мне ударил ровный, постоянный гул. Он что-то мне напоминал, что-то знакомое, слышанное не раз. Но вспомнить я не успела, Грег почти волоком тащил меня куда-то из-за землянки, заставлял бежать бегом, тыкал стволом пистолета то в спину, то под ребра. Наконец мы добежали до высокой колонны метров пяти-семи в диаметре. «Мечеть!» – сообразила я. Мы нырнули в небольшую дверку и побежали наверх по узкой витой лестнице.
И тут я вспомнила, что означает гул, который ворвался мне в уши на улице.
Вертолет! Вертолет, от которого Грег почему-то убегает… Это же, наверное, за ним прилетели… Мы вылезли, наконец, на верхнюю площадку мечети. Снизу донеслись звуки стрельбы…
«Да что же там происходит, черт возьми!» – недоумевала я.
– Ах ты, сука… твою мать! – донеслось до меня снизу и сладкой музыкой влилось в уши. – Он во второй землянке залег! Лешка, подкинь ему гранату, я его пока к полу прижму!
И автоматная очередь прервала эту тираду, которую кто-то прокричал внизу на чистейшем русском языке. Конечно, не литературном. Но оттого не менее для меня приятном…
Так это же наши! Откуда они взялись? Ответить себе на этот вопрос я бы не успела, даже если бы и знала ответ. Вслед за автоматной очередью внизу прогремел взрыв, одна из землянок взлетела в воздух и вслед за тем наступила тишина…
И тут же верхушку мечети осветили мощные фары вертолета, а голос, усиленный динамиком, заорал:
– Если хочешь остаться жив, сдавайся, козел драный!
Потом совершенно другой голос, спокойный и ровный, заговорил уже по-английски:
– У тебя есть пять минут, чтобы принять решение. Или ты сдаешься, или мы сносим эту мечеть…
Голос слегка споткнулся и добавил по-русски:
– …к едрене фене.
– Обещаю тебе, – продолжал голос снова по-английски, – что в первом случае ты останешься в живых…
Но Грег не стал слушать дальше. Он вскочил в луче прожектора, схватил меня за руку, приставил к моему виску пистолет и заорал вниз, стараясь кричать как можно громче…
– Эй, вы! Сопляки! Это я даю вам пять минут! Слушайте мои условия! Вы все уходите с вертолета… Пропускаете меня на борт. И даете мне спокойно взлететь. После этого делайте, что хотите, хоть перетрахайте друг друга в задницы… Время пошло…
Он демонстративно посмотрел на часы и сказал мне спокойно:
– Видишь, как удачно все сложилось! Как вовремя подлетели твои соотечественники. Теперь у нас будет вертолет… И мы за час долетим до Равалпинди… А там я вытащу из тебя эту кассету…
Он улыбнулся мне зловещей улыбкой, и вдруг его череп разлетелся осколками, забрызгав меня кровью и мозгом…
Я пошатнулась, чуть не слетев с площадки вниз, потом уселась и начала безучастно стирать со своего лица то, что еще мгновение назад было мозгом коварного Грегори Симпсона…
Ко мне подскочили двое солдат и, спустив меня вниз, подвели к командиру. Тот потребовал мое удостоверение личности, я предъявила ему свой номерной жетон спасателя. Он долго его изучал, потом козырнул и приказал взлетать. Я понимала причины спешки – вертолет, как-никак, находился на территории чужого государства и встреча с пограничниками в планы наших спецназовцев не входила.
Сколько я ни приставала к командиру спецназовцев, к пилотам, даже к тому самому Лешке, который бросал гранату в землянку, где укрылся один из охранников, никто так и не объяснил мне, откуда взялся российский вертолет на пакистанской территории и почему он приземлился именно в этом селении, где находились мы с Грегом?
Полетели мы, конечно, не в Кайдабад, а на один из приграничных аэродромов войск ПВО, где меня, не дав мне даже умыться, пересадили на наш спасательский «Ил-42», неизвестно откуда там оказавшийся.
Мое возвращение из Афганистана произошло столь же стремительно, пожалуй, еще быстрее. И вернулась я не в Тарасов, а в Москву. С аэродрома меня привезли сначала в гостиницу, где мне дали целых сорок (!) минут на то, чтобы привести себя в порядок.
Причем от меня ни на шаг не отходили двое лейтенантов, которых я из душа еле выгнала – они, видите ли, и там меня охранять собрались… У них, видите ли, приказ… Пришлось им объяснить, что если из-за них я не успею выполнить свой приказ, то они вылетят из войск МЧС со скоростью пули, покидающей в момент выстрела ствол пистолета «макаров». После этой фразы я получила возможность спокойно вымыться в душе…
Но ровно через сорок минут оба лейтенанта подхватили меня под белые ручки и – несмотря на все мои протесты типа «у меня только один глаз накрашен» – поволокли в Министерство чрезвычайных ситуаций, где я должна была сделать доклад начальству.
На докладе у руководителя отдела после выполнения самостоятельного задания я еще ни разу не была. Это для меня было то же, что для молодой артистки выход на сцену Большого театра.
Я прокручивала в голове и так, и эдак варианты своего отчета, думала, все ли рассказывать или стоит кое о чем умолчать… Например, о своих вынужденных опытах с употреблением кетамина… Лейтенантики уверенно вели меня по коридорам, которым я и счет потеряла, и я уже начала подозревать, что это они меня подкалывают, как вдруг мы остановились, и один из них, взглянув на часы, сказал мне важно:
– Полковник Поляков ждет вас.
Я, слегка волнуясь от встречи с довольно высоким для меня начальством, вошла в кабинет и чуть не открыла от удивления рот.
За столом, уставленным телефонами, сидел Поль в форме российского спасателя с полковничьими погонами и, улыбаясь во весь рот, смотрел на меня.
– Ну что же ты, не узнаешь? А еще говорила – спать тебе на моей руке понравилось… Вот женщины! Короткая же у вас память…
– Господин полковник… – пролепетала я растерянно, словно белого медведя в пустыне встретила, – так вы русский?
«Ничего глупее не могла спросить? – съехидничала я про себя. – Теперь остается добавить – и я русская! Какое, мол, совпадение!»
– Да, я такой же француз, как ты – негритянка! – сказал Поль… То есть полковник Поляков, конечно.
– И если честно, – вздохнул он, – то никакой я не полковник, а майор. И не войск МЧС, а ФСБ… А вот Судаков был полковником… Да. Жаль человека. Хорошо, хоть погиб с честным именем, без подозрений. Это тебе спасибо…
– Я надеюсь, что Поляков – это настоящая ваша фамилия? – спросила я. – Или такая же бутафория, как и все остальное?
Он смущенно улыбнулся.
– И объясните мне, наконец, – продолжала я уже с некоторым негодованием – ведь этот человек так долго водил меня за нос там, в Афганистане, – объясните мне, зачем понадобилось посылать меня, спасателя-психолога, за вашим Судаковым? Что у вас своих людей мало?
– А что ты кипятишься? Смотри, перегреешься. Своих послать не могли. Нам запустили оттуда информацию, что Судаков перевербован. У нас же все бывает. Человека из своей системы мы послать не могли, пока не раскроем источник этой анонимки-ориентировки на Судакова… А тут от него сообщение, что ему срочно требуется человек, чтобы с ним передать сверхсекретную и сверхважную информацию. Кого послать? Обратились в ваше ведомство, попросили человека опытного, самостоятельного, чтобы в людях хорошо разбирался и чтобы хоть раз в Афганистане побывал… Ваш компьютер подумал четверть секунды и выдал нам тебя… Вот ты и полетела на задание. А что сразу не могли тебе все объяснить – извини, служба такая, темнить больше приходится, чем откровенно говорить…
– А что же вы мне не прикажете срочно сдать эти ваши сверхсекретные материалы?
– И в самом деле, – спохватился Поляков. – Где же они?
– Грег в руках держал и не догадался! – Я была очень горда собой. – Вот они, смотрите…
Я достала из кармана шприц-тюбик с наркотиком, сняла колпачок-иглу и вытряхнула из него… три капли прозрачной жидкости…
– Извините, – смутилась я, – я, наверное, перепутала…
Открыв второй тюбик, я с раздражением увидела, как из него капает такая же прозрачная маслянистая жидкость… Уже не извиняясь, я взялась за третий тюбик с обидой фокусника, которому испортили весь эффект от фокуса…
Но фокус, как оказалось, проделали со мной. Из третьего тюбика тоже вытек кетамин. Микрокассеты не было…
– Не понимаю… – пробормотала я. – Она была в шприц-тюбике…
Поляков неожиданно рассмеялся.
– Извини меня, конечно, но очень хотелось посмотреть, как ты будешь кассету искать… – сказал он. – Мои ребята ее еще в гостинице у тебя конфисковали, а тебе другие тюбики подсунули… Сама понимаешь, материалы сверхсрочные, как предупреждал Судаков…
– Так ты, значит, мне и тут комедию ломал, – я совершенно забыла, что человек, стоящий напротив меня – то ли полковник, то ли майор, а я всего лишь старший лейтенант. – Ну ты и… наглец!
Я схватила со стола толстую папку, на которой было написано: «К докладу!» и, размахнувшись, стукнула ему прямо по лбу…
Помню только восхищение, с которым смотрел на меня француз Поль, он же полковник Поляков, он же майор Поляков… Потом он взял меня за плечи и поцеловал… Глаза мои закрылись, и весь гнев прошел…