Пер Валё - Современный шведский детектив

— Ну да. А чего… Только не такто легко было до него добраться. Но я все равно придумал способ. Совсем простой. Разумеется, вам известно — какой.

— Вы решили подстрелить Свярда у окна, когда он будет его открывать или закрывать.

— Вотвот. А иначе как его подловишь? И местечко я высмотрел подходящее. Сами знаете где.

Мартин Бек кивнул.

— Еще бы, — сказал Мауритсон. — Там только одно место и подходит, если в дом не входить. На склоне парка через улицу. Свярд каждый вечер открывал окно в девять часов, а в десять закрывал. Вот я и отправился туда, чтобы угостить старичка пулей.

— Когда это было?

— В понедельник, семнадцатого, так сказать, вместо очередного взноса… В десять вечера. А дальше как раз и начинаются чудеса. Не верите? А я докажу, черт дери. Только сперва один вопрос к вам. Какое оружие у меня было, знаете?

— Знаю. Автоматический пистолет сорок пятого калибра, марка «лама девять А».

Мауритсон обхватил голову руками.

— Ясное дело, вы заодно с ними. Иначе не объяснить, откуда вам известно то, чего никак невозможно знать. Чертовщина, да и только.

— Чтобы выстрел не привлек внимания, вы применили глушитель.

Мауритсон озадаченно кивнул.

— Наверно, сами же его и сделали. Какой попроще, на один раз.

— Дада, точно, — подтвердил Мауритсон. — Точно, все точно, только ради Бога объясните, что случилось потом.

— Рассказывайте начало, — ответил Мартин Бек, — а я объясню конец.

— Ну вот, пошел я туда. Нет, не пошел, а поехал на машине, но это один черт. Было уже темно. Ни души поблизости. Свет в комнате не горел. Окно было открыто. Штора опущена. Я влез на склон. Постоял несколько минут, потом поглядел на часы. Без двух минут десять. Все идет, как было задумано. Чертов старикан отодвигает штору, чтобы закрыть окно, как заведено. Но только я к тому времени еще до конца не решился. Вы, конечно, знаете, о чем я говорю.

— Вы не решили — то ли убить Свярда, то ли просто припугнуть его. Скажем, ранить его в руку или в подоконник стрельнуть.

— Разумеется, — вздохнул Мауритсон. — Разумеется, вам и это известно. Хотя я ни с кем не делился, только про себя думал, вот тут.

Он постучал костяшками себе по лбу.

— Но вы недолго колебались.

— Да, как поглядел я на него — тут и сказал себе, что лучше уж сразу с ним покончить. И выстрелил.

Мауритсон смолк.

— А дальше?

— Это я вас спрашиваю, что было дальше. Я не знаю. Промахнуться было невозможно, но в первую минуту мне показалось, что я промазал. Свярд исчезает, а окно закрывается, раздва, и закрыто. Штора ложится на место. Все выглядит, как обычно.

— И что же вы сделали?

— Поехал домой. Что мне еще было делать. А дальше каждый день открываю газету — ничего! День за днем ни слова. Непостижимо! Я ничего не мог понять. Тогда не мог, а теперь — и вовсе…

— Как стоял Свярд, когда вы стреляли?

— Как… Наклонился вперед малость, правую руку поднял. Должно быть, одной рукой держал щеколду, а другой опирался на подоконник.

— Где вы взяли пистолет?

— Знакомые ребята купили коекакое оружие за границей, по экспортной лицензии, а я помог им ввезти товар в страну. Ну, и подумал, что не мешает самому обзавестись шпалером. Я в оружии не разбираюсь, но мне понравился один из их пистолетов, и я взял себе такой же.

— Вы уверены, что попали в Свярда?

— Конечно. Промазать было немыслимо. А вот потом ничего не понятно. Почему не было никаких последствий? Я несколько раз проходил мимо дома, проверял — окно закрыто, как всегда, штора спущена. В чем дело, думаю, — может, всетаки промахнулся? А там новые чудеса пошли, чертте что. Полный сумбур, чтоб мне провалиться. И вдруг ваша милость является и все знает.

— Коечто могу объяснить, — сказал Мартин Бек.

— Можно я теперь задам несколько вопросов?

— Конечно.

— Вопервых: попал я в старикана?

— Попали. Уложили наповал.

— И то хлеб. Я уж думал, что он сидит в соседней комнате с газеткой и ржет, аж штаны мокрые.

— Таким образом, вы совершили убийство, — сурово произнес Мартин Бек.

— Ага, — невозмутимо подтвердил Мауритсон. — И остальные мудрецы — мой адвокат, например, — то же самое твердят.

— Еще вопросы?

— Почему всем было плевать на его смерть? В газетах ни строчки не написали.

— Свярда обнаружили только много позже. И сначала решили, что он покончил с собой. Так уж обстоятельства сложились.

— Покончил с собой?

— Да, полиция тоже иногда небрежно работает. Пуля попала ему прямо в грудь, это понятно, ведь он стоял лицом к окну. А комната, в которой лежал покойник, была заперта изнутри. И дверь, и окно заперты.

— Ясно — должно быть, он потянул окно за собой, когда падал. И щеколда сама на крюк наделась.

— Да, пожалуй, чтото в этом роде. Удар пули такого калибра может отбросить человека на несколько метров. И даже если Свярд не держал щеколду, она вполне могла надеться на крюк, когда захлопнулось окно. Мне довелось видеть нечто подобное. Совсем недавно.

Мартин Бек усмехнулся про себя.

— Ну что же, — заключил он, — будем считать, что в основном все ясно.

— В основном все ясно? Скажите на милость, откуда вам известно, что я думал перед тем, как выстрелить?

— Вот это как раз была просто догадка, — ответил Мартин Бек. — У вас есть еще вопросы?

Мауритсон удивленно воззрился на него.

— Еще вопросы? Вы что — разыгрываете меня?

— И не думал.

— Тогда будьте добры объяснить мне такую вещь. В тот вечер я отправился прямиком домой. Положил пистолет в старый портфель, который набил камнями. Обвязал портфель веревкой — крепко обвязал, как следует, — и поставил в надежное место. Но сначала снял глушитель и раздолбил его молотком. Он и вправду был на один раз, только я его не сам сделал, как вы говорите, а купил вместе с пистолетом. На другое утро я доехал до вокзала и отправился в Сёдертелье. По пути зашел в какойто дом и бросил глушитель в мусоропровод. Какой дом, и сам теперь не припомню. В Сёдертелье сел на моторную лодку, которая у меня там обычно стоит, и к вечеру добрался на ней до Стокгольма. Утром забрал портфель с пистолетом, опять сел в лодку и гдето аж около Ваксхольма бросил портфель в море. Прямо посреди фарватера.

Мартин Бек озабоченно нахмурился.

— Все было точно так, как я сейчас сказал, — запальчиво продолжал Мауритсон. — Без меня никто не может войти в мою квартиру. Ключа я никому не давал. Только дватри человека знают мой адрес, а им я сказал, что на несколько дней уезжаю в Испанию, перед тем как занялся Свярдом.

— Ну?..

— А вы вот сидите тут, и вам все известно, черт возьми. Известно про пистолет, который я самолично вот этими руками в море утопил. Известно про глушитель. Так вы уж будьте любезны, просветите меня.

Мартин Бек задумался.

— Гдето вы так или иначе допустили ошибку, — сказал он наконец.

— Ошибку? Но ведь я же вам все рассказал, ничего не пропустил. Или я уже не отвечаю за свои поступки, черт дери? Что?..

Мауритсон пронзительно рассмеялся, но тут же оборвал смех:

— Ну конечно, и вы хотите меня подловить. Только не думайте, что я повторю эти показания на суде.

Опять зазвучал истерический хохот.

Мартин Бек встал, открыл дверь и жестом подозвал конвоира:

— У меня все. Пока все.

Мауритсона увели. Он продолжал смеяться. Приятным этот смех нельзя было назвать.

Мартин Бек открыл тумбу письменного стола, быстро перемотал конец ленты, вынул бобину из аппарата и прошел в штаб спецгруппы.

Он застал там Рённа и Колльберга.

— Ну? — спросил Колльберг. — Понравился тебе Мауритсон?

— Не очень. Но у меня есть данные, чтобы привлечь его за убийство.

— Кого же он еще убил?

— Свярда.

— В самом деле?

— Точно. Он даже признался.

— Послушай, эта лента, — вмешался Рённ, — она из моего магнитофона?

— Да.

— Ну так тебе от нее не будет проку. Аппарат ведь не работает.

— Я его сам проверил.

— Точно, первые две минуты он пишет. А потом звук пропадает. Я вызвал на завтра монтера.

— Вот как. — Мартин Бек поглядел на ленту. — Ничего. Мауритсон все равно уличен. Леннарт же сам сказал, что оружие, из которого совершено убийство, неопровержимо указывает на него. Ельм говорил вам, что на пистолет был надет глушитель?

— Говорил. — Колльберг зевнул. — Но в банке Мауритсон обошелся без глушителя. Скажи лучше, почему у тебя лицо такое озабоченное?

— С Мауритсоном чтото неладно, — ответил Мартин Бек. — И я не могу понять, в чем дело.

— А тебе непременно подавай глубокое проникновение в человеческую психику? — поинтересовался Колльберг. — Собираешься писать диссертацию по криминологии?

— Привет, — сказал Мартин Бек.