Екатерина Лесина - Поверженный демон Врубеля
Нет, она была женщиной вовсе не скандального характера, напротив, отличалась нравом спокойным, сонным даже. Была мила, тиха, идеальна во всем, от миловидной, но неброской внешности до умения вести хозяйство. Позже Леонид решил, что именно за эту идеальность, а еще за деда, директора завода, отец и выбрал маму. Он же являл полную противоположность супруге. Яркий. Громогласный. Улыбчивый.
Норовистый.
Он мог вспылить из-за мелочи, но вскоре остывал и просил прощения.
Брался за ремень после родительского собрания – а что сделать, если с учебой у Леонида не ладилось, после раскаивался, подарки приносил, приговаривал, что учеба – это не главное… нет, родителей своих Леонид любил.
И тем странней было, что на сей раз ссору начала мама.
Она что-то говорила, тихо, зло, и отец краснел, смущался… а потом вдруг схватил со стола чашку и запустил в стену.
– Да что ты понимаешь! – от отцовского голоса квартира содрогнулась. – Я мужчина! У меня есть потребности!
– У тебя есть обязанности, – жестко ответила мама. – По отношению ко мне и Ленечке…
Она всегда называла Леонида Ленечкой, ласково и необидно.
– И что? Разве я был плохим мужем?!
– А разве нет?
Он кричал что-то еще, кажется, маму обвинял, а в чем – Леонид так и не понял. Мама слушать не стала. Вышла из кухни, прикрыла дверь.
– Собирайся, – сказала она Леониду, – мы уезжаем к дедушке.
Дедушку Леня не любил. Тот был мрачен, строг и вечно ругал маму за то, что она с Леонидом возится, вырастит слабака, и ехать не хотелось совершенно.
– Надолго? – уточнил Леонид, потому как спорить с мамой было бессмысленно.
– Не знаю. Возможно, навсегда.
– Почему?
Она никогда ему не врала. И сейчас не стала.
– Потому что твой отец поступил очень непорядочно.
Мама побледнела даже.
– Он завел себе другую семью.
Леонид сначала не понял, как это, другую семью. А мама объяснила:
– У него другая женщина. И она родила ему ребенка…
– Зачем ты это говоришь ему?! – отец был зол. Нет, злым Леонид его уже видел, но та злость не имела ничего общего с нынешним его обличьем.
Белый. С выпученными глазами. С пятнами красными на висках. И дышит так, тяжело.
– Затем, что Ленечка имеет право знать, что у него есть сестра. Как ее назвали?
Отец ушел, хлопнув дверью. Наверное, понял, что, оставшись, наговорит много лишнего. А мама собрала вещи, свои и Леонида. У деда жили две недели, и дед был недоволен. Он пытался что-то говорить маме, но та слушать не желала.
– Я терпела, – как-то сказала она, – столько раз закрывала глаза на его шашни, но это уже слишком…
Отец появлялся.
С цветами. С конфетами. И железную дорогу Леониду привез, о которой он давно мечтал, только на маму это не действовало.
– Ты понимаешь, что разводом убьешь его карьеру? – дед злился, только не понять на кого, на маму или на зятя.
– А он думал о карьере, когда решил сойтись с этой девкой? Или, может, обо мне думал? Да что там… обо мне он никогда не думал. Так почему я должна беспокоиться о его карьере?
От ссор, от разговоров этих Леониду становилось дурно. Но о нем вдруг позабыли, все, даже мама, которая прежде, случалось, надоедала постоянной своею заботой.
– Он знает мои условия, – ответила она деду. – Примет, я дам ему шанс. А нет… я не хочу больше мучиться. Я еще живая…
Что за условия такие, Леонид не знал. Но отец их, очевидно, принял, если мама решила вернуться. Правда, дома все изменилось. Нет, внешне-то оставалось по-прежнему, разве что отец теперь возвращался рано и в командировки почти не уезжал. А если уезжал, то мама ему звонила, чего никогда прежде не делала. И разговаривала так… вроде ничего плохого и не говорила, напротив, расспрашивала обо всем, но Леониду от самого тона ее ледяного становилось неуютно.
Отец был мрачен.
Он садился за стол и ел, не глядя, что ест. И мамину стряпню больше не нахваливал, а после ужина заваливался с книгою на диван или телик включал, смотрел что-то… не проверял дневник, не рассказывал забавных историй, как прежде… он вообще будто забыл, что у него есть сын.
И Леонид понял – это из-за той, другой, семьи.
И сестры, имени которой он не знал. Тогда он сестру эту возненавидел, потому что, не будь ее, все осталось бы как прежде. А прежде ему было лучше…
А потом отцу дали повышение, в Москву.
– Все изменится, – пообещала мама, целуя Леонида. – Вот увидишь.
И не обманула.
В Москве было иначе… многое, начиная от самого города, до того огромного, что это не укладывалось в голове Леонида, и заканчивая отцом. Он вновь стал прежним.
Почти.
И пропадал вечерами. И возвращался веселый, расспрашивал Леонида о том, как у него дела… шутил… а мама мрачнела, но молчала…
А потом появилась эта девчонка.
Леонид по сей день не знал, кто рассказал ей, куда они уехали. И вообще, как она добралась до Москвы. В тот вечер он, уже не школьник, а студент-искусствовед, третьего курса, остался дома один. Мать с отцом уехали в санаторий и вернуться должны были через два дня. Эти два дня Леонид намеревался провести если не с пользой, то всяко с удовольствием. Была у него подружка, которая с готовностью отозвалась на приглашение повеселиться… и потому дверь Леня открывал без задней мысли, но вместо Маринки увидел незнакомую девчонку. Грязную девчонку.
– Тебе чего? – Леонид понятия не имел, как вести себя с нею. – Квартирой ошиблась?
– Не-а, – девчонка сплюнула и уставилась на Леонида. – Вот ты, значит, какой, братец…
– Чего?
– Брат ты мне, – с явным удовольствием произнесла она. – Единокровный. Папаша у нас один, а мамки разные…
– Тебя что, мать… – Леонид вдруг вспомнил тот, позабытый уже, разговор. И то, что за ним последовало. И сейчас, взрослым, он ясно осознал, чем грозит появление этой девицы. – Послала?
– Не трясися… и в хату пусти. Или на радость соседям говорить станем?
Девица, не дождавшись приглашения, проскользнула в квартиру. Огляделась.
– Шикарно живете…
– Обыкновенно.
– Ага… пой кому другому. Я Ольга. Можно Олькой, но только не Оленькой, – она протянула чумазую ладонь. – И успокойся, мамаша моя ни сном ни духом… небось весь мозг выела бы, если бы узнала, куда собираюсь.
В ней не было ничего от отца.
Разве что глаза темные. И уши, аккуратные, прижатые к голове. Отец смеялся, что его природа наградила женскими ушами, наверное, компенсации ради, потому что все остальное было мужским.
– Уходи.
– Поздновато, ты не находишь? – Уходить девица явно не собиралась. Она стянула уродливые ботинки и пальцами пошевелила. – Папочка где?
– Какое тебе дело?!
Леонид лишь порадовался, что ни отца, ни матери дома нет.
– Обыкновенное, – огрызнулась она. – Обнять хочу. Столько лет не виделись…
И в квартиру пошла. Она обходила комнату за комнатой, а в гостиной остановилась перед стеной, на которой фотографии висели. Мама сама их отбирала из семейного альбома… вот они с отцом в Гаграх… а вот – в Будапеште… и на море, уже все втроем… и на даче у старых друзей.
– Прикольно, – оценила Ольга. – Прям идеальное семейство. Аж глядеть тошно.
– Если тошно, то не гляди.
– Больно надо… – но не отвернулась. Она вглядывалась в эти снимки жадно, с завистью.
– Отца нет, – наконец нашелся Леонид. – И приедет он дня через два…
Он очень надеялся, что у девицы нет этих двух дней, но она кивнула:
– Хорошо, я подожду.
– Здесь?!
– Могу и на вокзале…
– Слушай, – Леонид спохватился. – Лет тебе сколько?
– Четырнадцать… покормишь?
Она была… не наглой, хотя и наглой тоже, но скорее уж уверенной на грани самоуверенности. И перед этой уверенностью он терялся. Ко всему Леонид считал себя неплохим человеком. А неплохой человек не выставит сестру, пусть даже незваную, ночью… в чужом городе.
В четырнадцать-то лет.
– Иди на кухню, – сказал он со вздохом.
Леонид тер пальцы, и они покраснели.
– Потом позвонил отец. Он каждый день звонил, спрашивал, как дела… не то чтобы мне не доверяли, но просто, понимаете, привычка, традиция даже… и я ему сказал про Ольгу. А он… он, как мне кажется, испугался. Конечно, у него карьера только-только в рост пошла, а тут внебрачная дочь. Ко всему мама еще. Он пообещал, что все уладит. И часу не прошло, как появился знакомый отца. Он Ольгу и забрал.
– Куда? – Стасу было не то чтобы неловко лезть в чужую жизнь, скорее уж была неприятна сама необходимость копаться в этих старых, замшелых тайнах.
– Отвез ее к матери. Она так кричала… обещала, что все равно вернется… что это я виноват, забрал отца… а я не забирал! Он сам выбор сделал. Маме мы, конечно, ничего не сказали… зачем ее беспокоить? Я боялся, что сестра вернется, но отец пообещал поговорить… и наверное, поговорил, если про Ольгу мы больше ничего не слышали… потом вообще не до нее стало. Распад Союза… огромные деньги… вы не представляете, сколько тогда можно было заработать.
