Андрей Воронин - Алкоголик
Он оделся с максимально возможной при его комплекции скоростью и вышел из квартиры, тщательно заперев за собой дверь на два оборота. Можно было, конечно, просто пересидеть эти полтора или два часа дома, но кто мог поручиться, что за квартирой не следят?
Спускаясь по лестнице, Чиж нащупал в нагрудном кармане своей любимой спортивной куртки что-то округлое, порылся там указательным пальцем и выудил половинку мускатного ореха, которую постоянно таскал с собой, когда садился за руль, потому что вечно благоухал перегаром. «Правильно, подумал он. — Где водка, там и мускат, это уж как заведено…» Совершенно автоматически он откусил от половинки ореха изрядный кусок и принялся жевать эту терпкую, вяжущую дрянь, получая от этого какое-то извращенное удовольствие.
Ровно полтора часа он мотался по городу, то и дело пересаживаясь с одного вида транспорта на другой, глазея на витрины, резко сворачивая за разнообразные углы и не менее резко и неожиданно выглядывая оттуда в надежде засечь «хвост». В результате всех этих маневров он пришел к выводу, что если за ним кто-то и следил, то это был профессионал высочайшего класса, каких на Петровке можно по пальцам пересчитать. В конце концов он зашел в первый попавшийся незапертый подъезд, выкурил сигарету, стоя на площадке между пятым и шестым этажом, и через несколько минут вышел на улицу, направившись прямиком домой.
На скамейке у подъезда, по обыкновению, сидели старые сплетницы. Это было что-то наподобие клуба: они собирались сюда со всего дома или, как минимум, его половины и вели бесконечные пересуды, живо обсуждая достоинства и недостатки всех, кто входил в подъезд или выходил из него. Справедливости ради стоило отметить, что далеко не все они были стары, самой молодой из них едва перевалило за сорок. Проходя мимо, Чиж вежливо поздоровался. Ему ответил нестройный хор елейных голосов, и, как только майор повернулся к скамейке спиной, на ней началось оживленное движение: головы склонялись друг к другу, бесцветные губы шевелились, смакуя пикантные подробности, руки беспокойно двигались… Чиж подумал, что у Лаптева не было никакой нужды устанавливать в его квартире следящую аппаратуру или пускать за ним группу наружного наблюдения. Чтобы получить исчерпывающую информацию о любом из жильцов дома, достаточно было просто умело расспросить этих зловещих ворон, которые были заняты наблюдениями полный световой день.
Эта мысль внезапно обеспокоила его. До сих пор он даже не пытался всерьез думать о том, что мог ошибиться. Но если болтовня Лаптева была именно болтовней, а не особой формой допроса; если никакой слежки за Чижом не было, а сведения о визите его бывшей жены получены от сидевших на скамейке старух; если странное поведение подполковника Лаптева не было каким-то образом связано с утренним нападением вооруженных бандитов, то получалось, что Чиж вел себя как круглый идиот и опять нажил неприятности с начальством, ухитрившись сделать это, даже не выходя на работу.
В квартире пахло сигаретным дымом, остывшей едой и недопитой водкой. Ноздри Чижа затрепетали, втягивая этот дивный аромат, и в голове забегали вороватые скользкие мыслишки. «А что, — думал он, — что такого? Я искренне хотел завязать, и у меня это неплохо получалось. А с Лаптем я выпил исключительно в интересах дела. И раз уж начал, то почему бы не продолжить? Все равно день пропал…»
Чиж решительно прошагал на кухню, навинтил на горлышко бутылки алюминиевый колпачок и быстро, пока не передумал, спрятал водку в холодильник. Стало немного легче, хотя флюиды, испускаемые литровой посудиной, пробивались даже сквозь дверцу холодильника, заставляя мысли майора скакать и путаться.
Чиж ждал звонка в дверь, но вместо него в прихожей зазвонил телефон. Майор схватил со стола кусок ветчины, сунул его в рот, выбежал в прихожую и снял трубку.
— Ты уже дома? — спросил Лаптев.
— Ммм-угу, — промычал в ответ Чиж, старательно жуя.
— Материалы привез?
Чиж хотел честно признаться в том, что хватил лишнего и спьяну наговорил чепухи, но притаившийся за его левым плечом зловредный бес поспешно дернул его за язык, и майор неожиданно для себя заявил:
— Конечно. А вы скоро?
Это прозвучало не совсем внятно, поскольку Чиж продолжал жевать, но Лаптев его отлично понял и, казалось, остался вполне доволен.
— Ты закусывай пока, Гаврилыч, — сказал он. — У меня тут опять разные дела образовались… Откуда они берутся, можешь ты мне сказать? Вроде, когда уходил, ничего срочного не было. Заскочил на минутку, а тут опять, понимаешь, авгиевы конюшни — за неделю не разгребешь…
— Ммм, — замычал Чиж. — А я-то думал… — Он шумно проглотил ветчину. — Думал, посидим вечерок, водочку допьем…
— Не вытанцовывается, Гаврилыч, — со вздохом сказал Лаптев. — Так что допивай один. Да ты, по-моему, уже начал, а?
— Да как вам сказать, — засмущался Чиж. — Так, слегка… Для поддержания тонуса.
— Допивай, допивай, — разрешил Лаптев. — Не стесняйся. Только сразу не налегай, а то дверь открыть не сможешь. Я к тебе человека послал. Плюгавенький такой типчик с бородкой, в темных очках. Выглядит не ахти, но человек надежный. Ты ему все отдай… Расписка нужна?
— Раз писка, два писка, — слегка заплетающимся языком пробормотал Чиж и глупо хихикнул. — Какие расписки, Иваныч? Мы же свои люди! Коллеги, ешкин кот…
Повесив трубку, Чиж забегал. Как всегда в подобных случаях, нужные предметы все до единого куда-то попрятались, хотя должны были, по идее, спокойно лежать на раз и навсегда отведенных для них местах. Старая картонная папка для бумаг отыскалась почему-то не в секретере, а на книжной полке между старыми, еще доперестроечными номерами «Иностранной литературы», которые в течение многих лет собирала супруга Чижа. Чувствуя, как уходит время, и от этого торопясь еще больше, Чиж не глядя сунул в папку два номера «Иностранки», взвесил папку на ладони, пришел к выводу, что получилось как-то чересчур увесисто и солидно для результатов такого кратковременного расследования, и выкинул один номер. Он поволок папку в прихожую, но на полпути заколебался, вздохнул и вернулся в гостиную. Старый номер «Иностранной литературы» был ему абсолютно не нужен. Более того, он был не нужен даже его бывшей жене, раз уж она, уходя к своему генералу, оставила его здесь. Но выбросить эту стопку переплетенной бумаги Чиж почему-то не мог.
«Нашел время для сантиментов, — раздраженно подумал он, торопливо заталкивая в папку тощую стопку старых газет. — А весело получится, если я ошибся! Представляю, какая рожа сделается у Лаптя, когда он откроет папку…»
В дверь позвонили. Чиж вдруг вспомнил, что в доме нет ничего смертоноснее кухонного ножа. Он сделал нерешительный шаг в сторону кухни, но тут же махнул рукой. Открывать дверь с хлебным ножиком в руке было бы просто смешно и, главное, бесполезно.
Он осторожно посмотрел в глазок. На площадке, переминаясь с ноги на ногу, стоял худощавый гражданин среднего роста, чье лицо было сомнительно украшено редкой козлиной бородкой и узкими темными очками. Чиж отпер дверь.
— Добрый день, — произнес гражданин. — Я от Лаптева.
Чиж подумал, что Лапоть удивительно точно описал внешность своего гонца, назвав его плюгавым типом. Это был именно плюгавый тип, и даже не плюгавый, а плюгавенький. Редкая русая бороденка, прилепившаяся к почти незаметному подбородку, только усиливала производимое его лицом неприятное впечатление. На плюгавом была мешковатая джинсовая куртка, болтавшаяся вокруг его тощей фигуры, как заштилевший парус вокруг мачты.
Чиж взял лежавшую на полочке папку и протянул ее плюгавому. Гонец принял папку, сунул ее под мышку и зачем-то полез за пазуху.
— Сейчас я вам расписочку… — пробормотал он.
— Я же сказал, что расписка не нужна, — старательно разыгрывая из себя пьяного, возразил Чиж.
— Лаптев велел, — сказал плюгавый, — а мое дело маленькое…
В его руке словно по волшебству возник пистолет — добрый старый «ТТ» с глушителем, любимое оружие российских киллеров. Плюгавый не медлил ни секунды, но Чиж был готов к такому повороту событий и не стал ждать, когда «расписка» калибра 7,62 будет «доставлена по назначению».
Сжимавшая пистолет рука ударилась запястьем о дверной косяк. Вслед за глухим ударом раздался тихий хлопок. Пуля, вспоров обои и выбив облачко известковой пыли, срикошетила на стену. Чиж ожидал, что киллер сразу же выпустит пистолет, но тот продолжал упрямо цепляться за рукоять, и тогда майор еще раз ударил его запястьем о косяк.
Пистолет выпал из потерявшей чувствительность руки и отлетел в угол, волчком вертясь на паркете. Чиж схватил киллера за отворот джинсовой куртки и дернул на себя, увлекая в квартиру. Тут его поджидал сюрприз: плюгавый с неожиданной при его субтильной внешности силой вывернулся из захвата, врезал майору в солнечное сплетение и бросился бежать. Чиж рванулся за ним, игнорируя то обстоятельство, что ему было трудно не только держаться прямо, но и дышать.
