Анна и Сергей Литвиновы - Звезды падают вверх

Она решила предать забвению вчерашнюю перепалку со вздорным попутчиком. Поэтому, выглянув в коридор, предложила ему пройти в купе и выпить вместе кофе.

Но Юрий Васильевич, с благоговейным ужасом взглянув на Ивана, пробормотал:

– Нет-нет, спасибо. Мне и здесь очень хорошо.

Его голос на пониженных тонах звучал необычно подавленно.

Агроном остался стоять в коридоре, обозревая заоконный пейзаж, а Лена с Иваном в приятном уединении принялись за кофе.

– Иван, ну объясни… Мне же интересно… Как ты с агрономом-то управился?

Кольцов пожал плечами:

– Я и сам не знаю! Когда в шесть утра он включил радио, я ужасно разозлился. И самому спать хотелось, и тебя будить жалко… Честное слово, я просто вывел его в коридор. Посмотрел в глаза и попросил нам не мешать.

– А ты ему… ну… ничего не повредил?

Иван понял намек, содержавшийся в словах Лены. Опустил голову. Глухо ответил:

– Нет, Лена. – И еще раз, твердо: – Нет… Я долго думал… Понимаешь, не думаю, что могу вот так, на ровном месте, вредить… Я просто внушил ему, что он здесь – лишний… А может, он и без меня, как человек тактичный, все понял и вышел…

– Ага, был бестактный, а стал тактичным!.. – Лена задумчиво помешала ложечкой кофе. Потом пристально посмотрела Ивану прямо в глаза: – А твоя жена?.. – Ей ничего не оставалось, как задать вопрос напрямую.

Он твердо ответил:

– Я не верю в то, что мог убить Марину.

– Но кто же тогда это сделал?

Лене очень хотелось, чтобы слова Ивана оказались правдой.

Иван потерянно покачал головой:

– Не знаю… В одном уверен – убивать я не могу.

– Но ведь другое – можешь?! Абрикосовское кафе помнишь?.. А числа в казино?.. А меня усыпил… Усмирил бешеного агронома…

Он горячо спросил:

– Ну и кому от этого стало плохо?.. Кому – от того, что я выиграл?! Алле Вельской? Казино ее разорилось, что ли, от этих семи тысяч? Для них это – пыль… При мне мужик двадцать тысяч долларов проиграл! Представляешь: двадцать тысяч!.. А то кафе… Прости меня за кафе…

Он опустил голову.

– А что – кафе?! – жарко воскликнула Лена. Она почувствовала, что Иван в эту минуту, пожалуй, как никогда раньше, нуждается в ее поддержке. – Почему это «прости»? Ты очень здорово вел себя в кафе. Расшвырял бандитов. Один… А уж как ты их раскидал – ну какая разница…

Лена соскочила со своей полки и села рядом с ним. Порывисто обняла, положила голову ему на плечо.

– Ты знаешь, я думаю, – прошептала она, – ведь на обезьяну, которая первая взяла в руки дубину и огрела своего обидчика по башке, тоже, наверно, другие обезьяны смотрели… ну, как на ненормальную, что ли… А потом, вскоре, все остальные вслед за ней дубинки похватали… Вот я и думаю – знаешь что?.. А может, ты – как та, первая обезьяна?.. Представитель нового рода?.. А правда, – шепнула она ему в ухо, – жил, жил гомо сапиенс, развивался-развивался… Летать научился, передавать изображение на расстояние, связываться с кем хочешь… Самолеты, телефоны, телевизоры, Интернет… А сам человек как был прямоходящей обезьяной, так и остался… Все те же у него пять чувств… И без своей техники он не может ни черта…

Иван слушал, крепко сжав ее ладонь.

– И вот я думаю, – вдохновенно продолжала шептать ему в ухо Лена, – неужели он, человек разумный, сам по себе не будет развиваться?.. Неужто у него так и останется, как миллион лет назад, только мозг да руки? И все?.. И никакого прогресса?.. И никаких новых органов чувств?.. А может, ты, Иван, – горячо говорила она, обжигая ему шепотом шею, – как раз и есть тот новый человек, человек чувствующий?.. И скоро все будут – как ты?..

Иван вздохнул. Сильно, словно спасательный круг, сжал ее руки. И глухо сказал:

– Молодец… Сейчас придумала?..

– Нет, еще вчера…

– Ты моя умница…

Лена обратила внимание, как через силу, напряженно, почти навзрыд прозвучали последние слова Ивана.

– Что-нибудь случилось? – озабоченно спросила она.

– Что-то мне нехорошо. Тревожно как-то…

– Роман? – побледнела Лена.

– Нет, не Роман, – твердо ответил Иван. – Что-то происходит здесь, в Поволжске.

– Но «хвоста» ведь не было, – робко сказала Лена. В голове мелькнула дурацкая мысль: она бы никогда раньше не подумала, что ей, филологу и учительнице русского языка и литературы, придется употреблять слово «хвост» в значении «слежка»…

Месяц назад на первой платформе поволжского вокзала произошла перестрелка. Приезжих вьетнамцев встретили местные боевики. Деловая беседа переросла сначала в оскорбления. Оскорбления – в замахи классического стиля карате, которыми вьетнамцы попытались устрашить поволжских «деловых». «Деловые» поступили радикально: открыли огонь на поражение. В перестрелке погибли два вьетнамца и один местный бандит. Под пули попала и случайная прохожая, ее еле выходили…

Как назло, с тем же поездом, что и вьетнамцы, в Поволжск прибывала съемочная группа с ОРТ. Оператор, не раз бывавший в Чечне, хладнокровно заснял перестрелку во всех подробностях. Пленку тем же вечером показали в информационной программе…

На следующий день распоряжением мэра в Поволжске был введен особый режим. Милиционеров отозвали из отпусков, в город стянули солдатиков внутренних войск, обратились с призывом к народным дружинникам… Местные бандиты поубавили активность, а простые горожане быстро привыкли носить с собой паспорта и не показываться на улицах после одиннадцати вечера. И хотя никаких перестрелок больше не происходило, каждый прибывший поезд до сих пор встречал патруль, состоящий из двух милиционеров и одного дружинника.

Во вторник, семнадцатого августа, ничего не предвещало изменений в «особом режиме». В восемь утра на службу заступила новая смена. А в восемь ноль одну в вокзальное отделение милиции прибыл «московский десант». Нахальные, самоуверенные гости дали местным ментам строгий приказ под ногами не мешаться. А крепкие москвичи рассыпались по платформе, на которую вот-вот должен был прибыть столичный поезд.

– Что там наш режим… – потрясенно сказал лейтенант милиции Савельев, наблюдая через окно за приезжими коллегами. – Мы поезд втроем встречаем. А их – человек двадцать!

– Ты действительно сильный! – восхищенно сказала Лена.

Иван смутился:

– Нет, это ты… легкая.

Они стояли на перекрестье рельсов и смотрели вслед удалявшемуся поезду. Они не доехали до станции всего ничего – метрах в пятистах уже виднелось уродливое здание вокзала.

…За пятнадцать минут до прибытия Лена сделала вид, что отправляется в тамбур покурить. Попутчик-агроном, успевший уже оправиться от утреннего смущения, проскрипел ей вслед:

– Сигареты отравляют женский организм!

Иван поинтересовался:

– А мужской – не отравляют?

– В меньшей степени, – не растерялся агроном. Кольцов отправился следом за Леной. Курить они и не думали: перешли в следующий вагон, потом – в третий… Наконец в одном из плацкартных встретилось пустое купе проводников. А на столе красовался ключ – трехгранка, которым запирают поездные двери. Проводница носилась по вагону, покрикивая на пассажиров, припозднившихся с бельем. «Ничего мы вам собирать не обязаны! В «эсвэ» ехайте, чтоб за вами собирали!» – заливалась она.

Иван на секунду заскочил в проводницкое купе и позаимствовал ключ. Поезд между тем начал замедлять ход – то ли уже подъезжая, то ли перед светофором.

– Пора! – крикнул Иван и распахнул дверь. В тамбур ворвался свежий волжский ветер. – Готова?

Лена поспешно кивнула. Ей было и страшно, и радостно. В груди газированными пузырьками бился адреналин. «И это – я? Училка?» – мелькнуло в голове в момент прыжка.

Иван, который выпрыгнул раньше и уже бежал за поездом, подхватил ее на лету и даже не присел. Так и стоял на прямых ногах, удерживая Лену. Мимо проплыл их вагон. В окне мелькнуло изумленное лицо агронома.

Иван бережно поставил Лену на землю. Ее ноги слегка дрожали. Он осторожно провел рукой по ее испуганному лицу:

– Ты не боишься?.. Не боишься…

– Опять внушаешь? – весело спросила она.

– Пытаюсь, – признался он.

– Ну и незачем, – сказала Лена. – Я и так ничего не боюсь.

Они взялись за руки и бодро стали выбираться из паутины железнодорожных рельсов.

К тому моменту, когда поезд прибыл на станцию, Иван и Лена уже сидели в потрепанной «волжанке», которая неторопливо катила по указанному адресу. А законопослушные пассажиры, прибывшие на городской вокзал, ежились под колючими взглядами сотрудников спецслужб, недоумевая, отчего это у каждого вагона стояло по одному крепкому парню, обшаривавшему глазами пассажиров?

Юрий Васильевич, агроном-зануда, выходил из поезда почти последним и сразу обратил внимание на необычных встречающих. Почему-то он сразу догадался, кто они и откуда. И вот ведь – в каждой бочке затычка! – ринулся прямо к мужчине в штатском с профессионально колючим взглядом.