Елена Михалкова - Нежные листья, ядовитые корни
«Не станет эта, с львиной гривой, ничего предпринимать! – Маша стиснула зубы. – Скажет, чтобы вызывали полицию. Да и кого она отрядит на поиски? Горничных? Официантов?»
Однако она не учла, что противостоять напору Илюшина мог редкий человек. Тремя фразами он обрисовал ситуацию так, что администратор проявила признаки острой тревоги.
– Девочки, вызовите мне Аркадия, – попросила она двух русалок за стойкой.
В Маше снова всколыхнулась надежда. Сейчас придет неведомый Аркадий, ключник с тяжелой громыхающей связкой, и покажет им все тайные места «Тихой заводи».
– Надо собрать всех Машиных одноклассниц, – донеслось до нее, и она обернулась к Илюшину, – посмотреть, кого не хватает.
– Как их соберешь? Номер ни одна не открыла.
– Спят? Уехали?
– Никто сегодня не выезжал, – стараясь выдерживать деловитый тон, сообщила русалка. Но на лице ее было написано такое искреннее детское любопытство, что Маша снова отвернулась к плану здания.
Ее грызло чувство собственной беспомощности. И еще – стремительно утекающих минут. Часы отсчитывали разное время для них и для Моти Губановой. Почему они ничего не делают? Почему до сих пор не начали искать, куда она могла уйти?
– Горничной не откроют…
– …тогда пожарную тревогу!
Это Сергей. «Пытается вычислить, кто ушел вместе с Мотей», – поняла Маша.
За ее спиной обсуждали что-то горячо и бурно, к администратору присоединился Аркадий, который, как выяснилось, отвечал за всю электрику в здании. Вызвали двух охранников и сразу одного отправили с рацией в какие-то подвалы корпуса «А». Маша зачем-то поискала на схеме подвалы, хотя даже корпуса «А» не нашлось. Постояльцы отеля, проходя мимо, любопытствовали, что происходит. Понемногу из них собралась инициативная группа.
– Собрание? – волновалась молодая женщина.
– Трубы дали течь, – авторитетно пояснял седовласый господин с тростью.
– Ну что вы говорите, какие еще трубы! – раздражалась администратор. – Проходите, пожалуйста, не устраивайте столпотворения…
– И все-таки что случилось?
– Кто-нибудь, дайте план!
Треск рации.
– Валера, Валера, что там у тебя?
Снова треск. Маша сначала вслушивалась, но потом заметила за стеклянными входными дверями то, что заставило ее разом забыть обо всем происходящем рядом.
К зданию через парк шел, покачиваясь, подросток лет четырнадцати. Маша пару раз видела его в столовой с родителями: взрослые молча ели, мальчик играл на планшете. Даже через стекло ей бросилось в глаза, что он очень бледен. И эта дерганая походка…
Парень вошел в отель, сделал несколько шагов и остановился посреди холла.
– Там женщина, – хрипло и громко сказал он. – Под деревом.
«Мертвая», – подумала Маша без всяких эмоций.
– Мертвая, – добавил мальчик, и вдруг подбородок его запрыгал.
Оцепенелая тишина накрыла всех, будто колпаком. Маша видела, как шевелятся губы у русалки за стойкой, но с них не срывалось ни звука.
Первым пришел в себя Бабкин.
– Вызывайте полицию и «скорую», – непререкаемым тоном приказал он и перехватил за руку второго охранника, бросившегося к дверям: – Куда? Стоять!
– Посмотреть надо…
– Хочешь следы затоптать? Смотри, чтобы никто не выходил из здания. Алина Львовна, врача сюда, пусть спускается.
Администратор уже тыкала пальцем в кнопки телефона. Бабкин обернулся к подростку:
– Где она?
– Я п-п-п-п-покажу!
Не доходя до ели, мальчик остановился.
– Она там… лежит, – шепотом сказал он. – Ноги торчат.
Дерево высилось над парком, простирая лохматые ветви во все стороны. Грязное, уродливое, страшное. Над ним теснились мутно-сизые облака, толкая друг друга, словно зеваки.
– Ты молодец! – Бабкин утешительно потрепал его по плечу, и мальчик с благодарностью взглянул на него. – Беги обратно.
Ледяной пронизывающий ветер налетел на парк. У шарфа, который Макар успел намотать Маше на шею, заполоскались концы, словно их трепал невидимый злобный зверь. С ели посыпались длинные, как кости, иглы.
Мотю убили, думала Маша в каком-то болезненном отупении. Смешную, бестолковую, толстую Мотю с родимым пятном на лбу, Мотю, которая говорит «пумпон» и обожает своих детей и мужа.
Ей отчетливо вспомнилось, как Губанова хваталась за живот, когда переваливалась через сугроб. «Господи, я должна была раньше сообразить! Это жест беременной женщины. Неважно, какой у нее срок – она инстинктивно прикрывает ребенка».
Из-под нижних ветвей, словно из-под широкой темно-зеленой юбки великанши, торчали ноги в потертых коричневых ботинках. На земле был виден след от тела.
– Приволокла сюда, запихала под ель, – пробормотал Сергей. – Макар, приподнимай ветки.
– Постарайся тело не сдвинуть.
– Поучи меня еще.
Они оба как будто забыли о Маше, но так ей было даже легче.
– Сколько минут прошло с появления пацана, ты засек?
– Три.
«Три минуты? Всего лишь?»
– Маш, вернись в отель, – попросил Сергей.
Но она упрямо покачала головой.
– Я должна ее увидеть.
Сергей подавил вздох.
– Макар, держи эти чертовы колючки.
– Держу. Давай.
Макар приподнял огромную, тяжело обвисшую нижнюю лапу, и их глазам открылось подобие шалаша в основании елового ствола. Землю здесь покрывал ковер из сухих ржавых игл. А на ковре, неловко вывернув левую руку, лежала женщина.
На замшелой ветке над ней сверкнул солнечный луч. Маша взглянула на тело, и у нее подкосились ноги.
– Серега, – предупреждающе крикнул Макар. – Обморок!
Тот обернулся, не успев подлезть к стволу.
– Черт, Маша!
– Все нормально, – проговорила она. – Никакого обморока. Просто это не Мотя.
Несколько секунд Бабкин, словно не понимая смысла ее слов, смотрел на побледневшую жену, а потом обернулся к телу.
– Ну да, вижу. Это…
– Лосина, – подтвердила она. – Анжела Лосина.
Макар присвистнул от удивления.
– Вот так номер… – пробормотал Бабкин. – А Губанова тогда где?
– Будем надеяться, не лежит под соседним деревом, – цинично заметил Макар. – Хотя такой маскировочный шатер тут один. Серега, что у нее?
– Черепно-мозговая, насколько могу судить. Факт смерти зафиксирован… – Бабкин взглянул на часы, одновременно прижимая пальцы к шее. И вдруг дернулся: – Мать твою!
Маша с Илюшиным подскочили.
– Что? Что такое?
– Пульс есть! Маша, быстро за врачом! Быстро!
2Когда «скорая», увозящая Анжелу, скрылась за поворотом, Бабкин отвел Машу с Макаром от столпившихся перед входом озабоченных посетителей и предупредил:
– У нас еще около пяти минут.
– До чего? – живо спросил Илюшин.
– До приезда полиции. Подстанция «скорой» здесь в два раза ближе.
– Опять Викентьева пришлют?
– Понятия не имею. Но предлагаю распорядиться этим временем с толком. Маш, Губанова точно сказала, что знает, кто убийца?
Маша вспомнила их короткий телефонный разговор.
– Она сказала, что знает, кто это сделал! Я решила, что речь о смерти Рогозиной.
– М-да, вариантов для толкования немного.
Илюшин отступил на шаг и уставился на крышу отеля, словно ожидал увидеть Мотю на карнизе. «А может, и в самом деле ожидает», – подумала Маша и тоже стала смотреть вверх.
Бабкин отчетливо хмыкнул.
– Вы что, надеетесь на фейерверк? Или что Губанова свалится вам на головы?
– Второе я бы не исключал.
– Макар!
– Хотя и маловероятно, – успокоил Машу Илюшин.
– Да уж вряд ли Зинчук потащит ее на крышу!
– Потащить не потащит, а заманить может, – возразил Макар. – Губанова тугодум. И доверчивая, как щенок.
– А Анжелу-то за что? – тихо спросила Маша. Лосина не была ни тугодумом, ни доверчивой. Зачем она пошла в парк?
– У меня пока только одно предположение, – Макар потер шею. – Она тоже догадалась, кто убил Рогозину. И решилась на встречу.
– Господи, зачем?
– Маша, я не господь бог, к сожалению. Шантаж как самая очевидная версия годится?
Маша кивнула. Да, шантаж годился. Анжела всегда была неразборчива в выборе средств. Но решиться шантажировать женщину, только что зверски убившую другую?!
– Все обо всем догадываются, кроме нас, – зло буркнул Бабкин. – Как ты и предсказывал, Зинчук начала расправляться с остальными.
Маша взглянула на Илюшина. Предсказывал? Когда?
Ей еще меньше, чем прежде, верилось, что Юлька способна на такое. Отомстить Рогозиной – возможно. Но убивать всех, кто издевался над ней?
– Следующие на очереди – Коваль с Савушкиной, – сказал Макар. – Надо их предупредить, что до Лосиной она уже добралась.
