Чужая земля - Татьяна Витальевна Устинова
– Но я к этому времени уже приду, – пообещала мама.
– Мам, может, вы с Виталием Александровичем завершите необходимые дела, а потом сходите в ресторан? – предложила Сашка. – Вы же сто лет там не были, а я справлюсь, ты не переживай. У меня день совершенно свободен.
– Не выдумывай, какой ресторан? – немного ненатурально возмутилась мама. – Еще не хватало бросать на тебя Мишку дольше необходимого. Это нечестно.
– Да ты вообще меня не напрягаешь. Мне нетрудно. И вообще он чудесный малыш. В общем, проведи день с удовольствием, а я тебя подстрахую.
– Спасибо, – искренне поблагодарила мама, и Сашка надеялась, что она воспользуется щедрым предложением.
Она успела поиграть с младшим братом, вымыть под краном в ванной упругую детскую попу, просушить полотенцем, щедро намазать кремом розовые складочки и уложить ребенка в кроватку, где тот мгновенно заснул, как раздался звонок в дверь. И кого это нелегкая принесла? Сашка совершенно никого не ждала. Первые майские деньки выдались довольно прохладными, но большинство ее подруг и знакомых все равно разъехались из города, кто на дачи, кто домой, к родителям. В деревню уехали и Натка с Костей и детьми.
Сашка метнулась к двери, чтобы повторный звонок не разбудил малыша. Мишка, конечно, спал крепко, но если все же просыпался в неурочное время, то становился капризным и плаксивым до конца дня. Неразумной беспечностью Александра не страдала, тем более что случай с похищением ребенка все еще оставался свеж в ее памяти. Она – не Джаныл, она никому не позволит себя провести. Поэтому перед тем, как открыть, Сашка посмотрела в дверной глазок.
На лестничной площадке топтался Фома Горохов, и Сашка замерла на мгновение, не понимая, как поступить. Открыть? Но она вовсе не желает его видеть. Не открывать? Но тогда он позвонит снова и разбудит Мишку. Словно отвечая ее мыслям, Фома поднял руку и потянулся к звонку, поэтому Сашка, не медля, повернула замок и рванула на себя дверь.
– Что? Тебе! Надо? – четко разделяя слова, выговорила она.
– Саш, выйди, пожалуйста, нам надо поговорить.
Фома был похож на побитую собаку. Казалось, даже уши у него повисли, как у расстроенного спаниеля. Но Александра Кузнецова вовсе не собиралась его жалеть.
– Я не могу выйти. Я одна дома с ребенком и не могу его оставить.
Фома встрепенулся, и на мгновение на его лице вдруг мелькнула какая-то искра безумной надежды и тут же погасла.
– С ребенком? А, ты имеешь в виду сына Елены Сергеевны.
– Интересно, какого еще ребенка я могу иметь в виду? – сощурилась Сашка. – Да, я отпустила маму по делам и осталась с братом. Он спит, так что дверь я тебе открыла только потому, что не хочу, чтобы ты его разбудил своими звонками. Горохов, тебя когда-нибудь учили хорошим манерам? Например, предупреждать о своем визите заранее.
– Прости. Я не знал, что Елены Сергеевны нет дома. И если бы я позвонил, то ты бы ни за что не разрешила мне приходить.
– Так я и сейчас не разрешаю, – согласилась Сашка. – И что дальше?
– Саша, пожалуйста, впусти меня. Я, как любой человек, имею право на то, чтобы быть хотя бы выслушанным.
В квартире напротив щелкнул замок, и на площадке появилась Джаныл.
– Саша? Все в порядке?
Сашка закатила глаза. Тоже мне, страж галактики нашелся. Ей вовсе не нужны ничья помощь и защита, чтобы разобраться с Фомой. И чужие любопытные глаза не нужны тоже. Она вдруг вспомнила, что Джаныл жила на одной лестничной площадке с ними долгие три года, так что не раз видела здесь Фому, который какое-то время даже обитал в этой квартире. Нет, она не будет давать пищу для пересудов.
– Да, все в порядке, – ответила она и коротко бросила Фоме: – Заходи.
Тот быстро переступил порог и захлопнул за собой дверь.
– Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе?
– Нас уже видели, – Сашка привалилась спиной к стене и скрестила руки на груди, – говори.
– Что? – не понял он.
– То, ради чего ты пришел.
– Саш, может, мы хотя бы в кухню пройдем? Или ты предпочитаешь разговаривать на пороге?
– Я предпочитаю никак не разговаривать, – призналась Сашка и вздохнула. – Но, как я понимаю, это невозможно. Ладно, проходи в кухню. Чаю налью.
Он, как когда-то раньше, уселся у кухонного стола, заняв свое привычное место. Сашка щелкнула кнопкой чайника, заварила свежий чай, со стуком поставила перед Фомой кружку, придвинула плетенку с сушками. Уселась напротив, подперла подбородок кулачками.
– Я слушаю.
– Саша, прости меня.
– Простила. Что дальше?
– Нет, по-настоящему прости. Я совершил глупость. С кем не бывает.
– Глупость?
– И подлость. Глупость по отношению к себе. Подлость по отношению к тебе. Саш, я сам не понимаю, как так получилось. Я словно на время ослеп и оглох, ничего не видел, кроме яркого оперения жар-птицы, которая махала крыльями у меня перед носом. Саша, я сам не знаю, как мог забыть о том, что ты для меня значишь. Мы были вместе столько лет. Ты же стала частью меня. И теперь я так себя чувствую, словно у меня отрезали руку или ногу.
– Научись жить с протезом, – отрезала Сашка. – Фома, ты пойми, что я на тебя не обижаюсь и давно уже простила. Просто тот этап моей жизни, который связан с тобой, закончился. Мы дружили, потом влюбились, решили, что все серьезно, попробовали вести взрослую жизнь. А во взрослой жизни всегда есть искушения. Я со своим справилась. Я имею в виду ухаживания Клюшкина из Наткиного ТСЖ. А ты с искушением в виде Аэлиты Забреевой не справился. Не выдержал. Так бывает.
– Мы с Аэлитой расстались.
– Я знаю. Она сама мне об этом рассказала, когда мы еще зимой встретились на Настиных соревнованиях. Ей было важно не получить тебя, а наказать меня. Наверное, тебе от этого вдвойне обидно. Но это пройдет.
– Саша, мне все равно, чего она хотела. Я не отвечаю за мысли и поступки других людей. Только за свои. Я поступил некрасиво, подло и недальновидно, но, только потеряв тебя, я понял, как ты мне важна и дорога. Дай мне еще один шанс.
– Фома, – Сашка
