Секрет под перьями - Наталья Николаевна Александрова
– Знаю я, как ты умеешь выбирать друзей!.. – проворчала Александра, направляясь тем не менее к машине.
– Уважаю женщин, которые умеют за себя постоять! – подключилась к разговору Лола, присоединяясь к компании. – Слушай, как-нибудь на досуге не покажешь пару приемчиков?
– Одно обидно, – вздохнул Сергей, устраиваясь на сиденье рядом с Александрой, – настоящая марка все-таки пропала…
– С чего вы взяли? – спросил Маркиз, обернувшись.
– Ну как же… ведь ее унесла та элегантная дама в льняном костюме…
– Римма Борисовна! – вздохнула Лола, вспомнив, как ошиблась в этой женщине.
– Что еще за элегантная Прима Борисовна? – насторожилась Александра, исподлобья взглянув на Сергея. – И костюм успел разглядеть…
– Да не волнуйтесь вы! – вмешался в разговор Маркиз. – Неужели вы думаете, что я упустил бы такую ценную марку? Вот она! – и он гордым жестом достал из нагрудного кармана маленький бумажный прямоугольник. – Я нашел и подменил ее раньше, как только узнал, что Прохор Петрович интересуется этой машиной…
– Ну-ка, ну-ка! – Лола заинтересованно потянулась к марке, взяла ее двумя пальцами и поднесла к свету. – А ты уверен, Ленечка, что это именно та марка? Почему же она не розовая, а желтенькая? И почему на ней надпись «Пятьдесят лет пионерской организации»?
– Где? – всполошился Маркиз. – Быть не может! Лолка, что еще за фокусы?
– А что я – зря столько лет с тобой общаюсь? – Лола рассмеялась и ловким жестом вынула из-за Лениного уха вторую марку – на этот раз блекло-оранжевого цвета. – Успокойся, вот он, твой «Розовый Маврикий»!
– Ничего не понимаю, – Сергей уставился на марку. – Сколько же их всего?
– Честно говоря, я уже и сам в них немножко запутался, – признался Маркиз. – Но эта – самая настоящая, можете не сомневаться. Так что перед нами стоит еще одна задача – возвратить ее законному владельцу. Причем желательно без скандала.
В старинном особняке князей Беломорско-Балтийских происходила торжественная церемония открытия международной филателистической выставки. В недавно отреставрированных залах особняка толпились многочисленные представители прессы, среди которых затерялись рядовые посетители и представители городского клуба филателистов. Отдельно от них с загадочным видом стоял Станислав Полуянов. Обычно он не посещал мероприятия, где мог столкнуться с бывшими коллегами по клубу, но сегодня сделал исключение из правил: он не мог пропустить такое важное событие, кроме того, ждал грандиозного скандала.
По залу с озабоченным видом прохаживались представители охранной структуры, отвечавшие за безопасность акции.
Интерес прессы и особые меры безопасности объяснялись двумя причинами. Во-первых, в газеты просочилась информация о том, что на время экспозиции одна из выставленных марок застрахована на рекордную сумму. Кто-то называл пять миллионов долларов, кто-то десять, но сумма в любом случае была значительная.
И второй, хотя на самом деле главной, причиной было то, что открытие выставки собирался почтить своим посещением наследный принц Гримландии Фердинанд Август.
Большинство читателей, да и журналистов, впервые услышали об этой маленькой европейской стране всего несколько дней назад, но тем не менее интерес к выставке был обеспечен.
Начальник охраны подозвал к себе одного из подчиненных и вполголоса спросил:
– Почему пустили в зал собаку?
Действительно, на одном из самых почетных мест, всего в нескольких шагах от витрины со знаменитым «Розовым Маврикием», стояла элегантная молодая женщина с крошечным песиком на руках. Питомец был древней мексиканской породы чихуахуа и держался с таким достоинством, как будто в его жилах текла по меньшей мере кровь личных собак императора Мексики.
– Дело в том, что это… – охранник перешел на шепот. Шеф выслушал его доклад, с сомнением взглянул на даму с собачкой, но отошел в другой конец зала.
По залу пробежал шепот, как утренний ветерок по кустам. Журналисты оживились, приготовили камеры и диктофоны и дружно уставились на входную дверь.
Дверь распахнулась, и в выставочный зал вошли три человека.
В центре этой группы шел, гордо расправив плечи и высоко задрав подбородок, низенький полный мужчина лет пятидесяти в удивительном мундире, расшитом золотыми позументами и увешанном самыми разнообразными орденами, как новогодняя елка игрушками. В нем нетрудно было узнать гримландского принца, чьи фотографии в последние дни не сходили со страниц городских и центральных газет.
По правую руку от Фердинанда Августа шел тоже весьма известный человек, хотя держался он гораздо скромнее. Это был рослый, худощавый мужчина с заметно поредевшими седыми волосами, которого хорошо знали в лицо любители музыки на всех пяти континентах, – вы-дающийся дирижер Вячеслав Леонардович То-машевский, владелец «Розового Маврикия» и почетный председатель филателистического общества.
Зато человека, который шел слева от принца, знали в лицо только специалисты. Это был сутулый пожилой мужчина с густыми кустистыми бровями и круглыми очками на мясистом носу – выдающийся гримландский эксперт-филателист, который должен был сегодня, в присутствии прессы и публики, подтвердить подлинность «Маврикия Томашевского».
Эксперт потирал маленькие мягкие ручки и спрашивал у дирижера, когда же наконец он увидит его знаменитую марку.
– Вот она! – произнес Томашевский, гордым жестом счастливого собственника указав на витрину с «Розовым Маврикием».
До этого момента взгляды всех присутствующих были прикованы к вошедшим в зал персонам, поэтому никто не заметил, как крошечный песик спрыгнул с рук хозяйки и перебрался поближе к центру зала. Там, в непосредственной близости от витрины с маркой, стоял штатив с укрепленной на нем телекамерой. Камера принадлежала центральному каналу и в данную секунду снимала гримландского принца и его свиту. Песик обежал вокруг штатива, опутав его опоры своим поводком. Провернув эту начальную стадию операции, песик на секунду замер.
– Пуишечка, детка, ко мне! – вполголоса позвала его хозяйка.
Чихуахуа стремглав бросился на ее голос, изо всех сил дернув за поводок. Штатив покачнулся, накренился, и тяжелая камера с грохотом обрушилась на витрину.
Сверхпрочное стекло, не выдержав удара, пошло трещинами и с жалобным звоном разлетелось на куски.
В зале наступила тишина, какая бывает на море перед бурей.
Даже охранники замерли в растерянности, не зная, что предпринять в такой неожиданной ситуации. Только какой-то сообразительный фотограф раз за разом щелкал, снимая последствия происшествия.
И вдруг, когда шеф охраны уже отдавал какие-то приказы, сверху, из-под потолка зала, на разбитую витрину спикировало что-то большое и яркое.
Присутствующие ахнули, придвинулись…
Неопознанный летающий объект оказался большим разноцветным попугаем. Приземлившись на край витрины, попугай наклонил голову набок и хриплым пиратским голосом проорал:
– Полундр-ра! На абор-рдаж!
С этими словами он засунул клюв в витрину, схватил бесценную марку и тут же взмыл под потолок.
– Держите попугая! – крикнул начальник охраны, окидывая зал орлиным взором. – Не подпускать его к окнам! Не стрелять!
По своему практическому опыту шеф знал, что стрельба в замкнутом помещении, наполненном
