Летний детектив для отличного отдыха - Татьяна Витальевна Устинова
Люба опять свернула ткань и опять развернула.
– Меня вывели за ворота и отпустили на все четыре стороны. Я потом долго шла. Меня от метро на машине возили, иначе никак не добраться, а тогда не повезли, конечно. Я несколько часов шла.
Элли тоже взяла со стола какую-то тряпку и стала сворачивать, глядя себе на руки.
Плетнев тряпку отобрал и бросил.
– Вот и все дела. Я на следующий день хотела таблеток наглотаться… Но ребенка стало очень жалко. Я собралась и поехала к маме. И стала тут жить. Потом Игорь родился, я на работу пошла.
Люба посмотрела по сторонам, как будто просыпаясь и не сразу узнавая привычное.
Вот комната. Вот герани на окне. Вот цветной половичок и швейная машинка. Вот ковровый диван, а на нем какие-то люди.
– Я думала, здесь никто и никогда не узнает. А она откуда-то узнала и сказала, что, если я не оставлю Федора в покое, она найдет тех людей, скажет, что я опять соблазнила неподходящего человека, и они дадут делу ход. Да еще Тереза Васильевна свое кольцо у меня нашла! А я не брала ничего ни тогда, ни сейчас, понимаете?!
– Я стараюсь.
– Федору ничего этого я рассказать не могла, я просто просила его оставить меня в покое. А он все равно не унимался. И вот какая опять получилась… мерзость.
Плетнев встал, походил по половичку, заглянул за занавески и в крошечную комнатуху с двумя кроватками по стенам.
– И вы снова решили бежать. Продать дом и уехать. Только теперь вам ехать некуда. Убежище у вас было именно здесь, но и оно вас не спасло.
– Нет, – уныло согласилась Люба. – Не спасло. И Федор в историю попал.
– Тащите вашу мяту, – распорядился Плетнев, которому вдруг стало легко. – Ставьте чайник. Или что вы ставите? Самовар? А лучше пойдемте все к Нателле, у нее есть лепешки с сыром. И вообще много чего есть.
– Я не поняла, – отчетливо и спокойно выговорила Элли. – Объясни мне, Алеша. Кто эта «она», которая обещала тебя посадить, Люба? И кто возвел напраслину на Федора? И за что?
– Ну, конечно, Женька! – сказал Плетнев. – Которая все время врет и собирается поступить в модели! Мне еще Николай Степанович говорил, что она врет! – Тут он подумал и добавил: – Не Гумилев, а егерь. И все это никакая не трагедия, а глупость.
Он походил по комнате, взял со стола кусок ткани, стал было сворачивать, рассердился и бросил.
– Ей совершенно нечем заняться. Она девушка видная, фигуристая, а спроса на нее никакого!.. Из мужиков один Федор Еременко, и тот почему-то интересуется престарелой матерью-одиночкой, а на нее не обращает внимания.
Тут Люба вдруг засмеялась – весело, от души. Плетнев мельком ей улыбнулся.
– Она была уверена, что заполучить Федора ничего не стоит, и чем больше он сопротивлялся, тем больше она злилась. Нет, как это так? Она молода и прекрасна, у нее бюст из лифчика выпадает, и она каждую минуту готова на все, а он в ее сторону не смотрит даже, а продолжает починять Любе крышу и покупать мороженое ее мальчишке! Соперницу требовалось устранить. Откуда она узнала о той истории, непонятно, но мы ее спросим, и она нам расскажет. Федору пригрозила, что обвинит его в изнасиловании – как это сделать, с утра до ночи объясняют по телевизору, и все умные девочки знают, что это очень легко. Их разговор с Федором в кустах я и подслушал. Она всем говорила, что Люба ворует в домах, где убирает, но никто особенно не верил, потому что ничего не пропадало, и пришлось устроить так, чтобы пропало. Один раз вроде даже пропало, но никто ничего не заметил.
– У кого пропало? Кто не заметил?
– У вас, конечно!
Элли вытаращила на него глаза, и он чуть не завыл.
– У нас ничего не пропадало, Алеша!
– Косынка, – сообщил Плетнев. – И не смотри на меня!
– Какая косынка?
– С надписью «Международный форум ЦЕРН» и какой-то год. Двухтысячный, по-моему. Эту косынку носит дочь «газпрома».
– Я не обращала внимания.
– Еще бы! Это сувенирная штука, цена ей грош, зато очень красивая. Привезти ее мог только человек, который участвовал в этом самом форуме. ЦЕРН – Объединенный центр ядерных исследований в Женеве, и из всех соседей в таких форумах участвовал только твой отец. Ты мне говорила, что он физик. «Газпром» сказала, что косынку подарил маме Маратик, а у него она откуда взялась? Он ее или сам украл, но он никогда у вас не бывал, или ему отдала Женька, которой не сразу пришло в голову, что надо не только украсть, но и сделать так, чтобы подумали на Любу. И косынка не наделала никакого шума! Вы ничего не заметили, естественно. Тут она сообразила, что пропасть должно нечто ценное и у правильных людей, которые поднимут шум на весь мир. Ну, и пропало! У «газпрома»… да что же я все забываю, как ее…
– Тереза Васильевна.
– Она мне и сказала, что Женя накануне приходила к Маратику, и они слушали музыку из телефона. Телефон Маратика на месте, а два других исчезли. Женя взяла то, что лежало близко, – какое-то барахло из шкатулки и два телефона, а третий остался у Маратика, они же по нему музыку слушали!.. Подложила кольцо Любе и привела сюда «газпром». Мне Валюшка сказала, что кольцо именно Женя увидела. То есть все сложилось прекрасно. Люба воровка, ее разоблачили, и Федор теперь в полном Женином распоряжении. Она пришла к нему, совершенно уверенная, что победила, а он ее выгнал. Я видел, как она выскочила из его калитки. Вся в слезах. Должно быть, после этого она и написала заявление об изнасиловании. По крайней мере, дома ее какое-то время не было. Витюшка сказал мне, что они все уехали. Дядя Паша с тетей Нюрой к бабке в Павельцево, Иришка на работе, а Женька незнамо где.
– Как ты все помнишь?.. – пробормотала Элли.
– Это очень просто.
– Но Женя! Она же самая обыкновенная девушка…
– Она все время врет, – возразил Плетнев. – А это очень опасно. Не зря твоя мама боится медведей и… гадюк. Чтоб гадюка не укусила, нужно надевать резиновые сапоги. Даже я это знаю.
Они помолчали.
– А
