Шумерская погремушка - Наталья Николаевна Александрова
– А вот и нет. Обычно туда действительно доставлял Бубенчиков, клиенты его очень хорошо знали, а как раз в тот день к ним приехал другой курьер.
– Не может быть!
– Вот только не надо мне лапшу вешать сами знаете куда! Со мной этот номер не пройдет! Клиенты из двадцать шестой квартиры Бубенчикова очень хорошо знают, но в тот день к ним приехал другой курьер. Незнакомый. И очень, между прочим, подозрительный. Так что выбирайте – или вы мне все расскажете про того курьера, или мы продолжим этот разговор в другом месте, а ваш офис я закрою впредь до окончания следствия! А это значит – очень надолго!
Менеджер охнул.
– Не надо закрывать! Не надо в другом месте! Он мне сказал, что никто не узнает…
Менеджер понял, что проговорился, и испуганно захлопнул рот рукой – но было уже поздно: слово, как известно, не воробей, вылетит – не поймаешь.
– Так, а теперь медленно и подробно, – отчеканила Ксения, уставившись на менеджера пронзительным прокурорским взглядом. – Кто такой он и о чем вы с ним договорились?
– Загорелый, худой, невысокий, с черными волосами… ему зачем-то нужно было попасть в ту квартиру.
Ну да, тот самый человек, которого она видела в Таврическом саду… тот человек, который убил Анну…
– Он тебе заплатил?
– Ну да, заплатил, конечно…
Больше ничего менеджер не сказал.
Едва Ксения вышла от прохиндея-менеджера, как позвонила Розалия Степановна.
– Деточка, я тебя не отвлекаю от важных дел?
– Что вы, Розалия Степановна, всегда рада вас слышать! – Тут Ксения слегка покривила душой, дел-то у нее было навалом. Но она хотела узнать новости. – Как вы? Все здоровы? Как дочка?
– Ох, ты понимаешь, странная какая-то вещь произошла! Лена моя болеет.
– Да что вы?
– То есть ей уже лучше, но… в общем, видно, переохладилась там, на озере, простудилась.
– Оно и неудивительно, вода холодная… осень как-никак, и края у нас не южные.
– Да, конечно. Температура у нее была очень высокая, кашель… бредила даже ночью. Но время прошло, ей сейчас получше, на поправку идет. Но вот казус: совершенно забыла про Артема. То есть вообще не помнит, что замужем была за ним! Первого своего мужа помнит, а Артема – нет!
– Так, может, это и хорошо?
– Да я тоже так думаю. На всякий случай, пока Лена лежала, мы с новой горничной все его вещи убрали подальше, кое-что вообще выбросили. С глаз долой – из сердца вон. Но все же никак понять не могу, как это получилось…
«Не обошлось тут без шумерской погремушки», – подумала Ксения, но не стала ничего говорить.
– И вот понимаешь, какое дело, – продолжала Розалия Степановна, – я все думала, как бы выяснить, что там с зятем, определиться как-то. И тут звонят из клиники. Я-то ведь сбежала оттуда тайно, а у них там проверка какая-то, они слезно просят, чтобы я в документах расписалась. А одной боязно ехать – надо же что-то с Артемом решать. А вдруг он очнулся там и домой запросится?
– Ну…
– Извини, что отвлекаю, попросила бы Степу…
«Вот-вот, – обрадовалась Ксения, – отчего бы племяннику не свозить тетку по ее личным делам…»
– Но он, понимаешь ли…
– Заболел?
– Да нет… не заболел… – по голосу понятно было, что старушка улыбается, – то есть как посмотреть, возможно, и заболел. Знаешь такой термин – любовная лихорадка?
– Да что вы! Неужели ваш племянник влюбился?
– Вот ты не поверишь! – в полном восторге заговорила Розалия Степановна. – Влюбился, как мальчишка, с первого взгляда! Сам мне сказал – как увидел ее – так и упал. Мысленно, конечно.
– Да кто она такая? – Ксения очень постаралась, чтобы в голосе ее не прозвучали ревнивые нотки.
Но Розалия Степановна кое-что все же поняла. Женщина ведь.
– Вот говорила я тебе… – начала она, но вовремя вспомнила, что ехать в клинику надо, а Ксения ведь может и послать ее подальше, если обидится. – В общем, это Соня – его коллега из Нижнего Новгорода. Очень милая молодая женщина, симпатичная, кстати. Из интеллигентной семьи, опять же у них общие интересы.
– А он уже и вас с ней познакомил?
– Ага. Ну что я могла сказать? Чтобы подождали, проверили свои чувства? Так ему и так сорок три уже, куда уж больше ждать… В общем, Степан теперь недосягаем, так что извини. Если откажешься, то я не обижусь.
– Да что вы, Розалия Степановна, конечно, поедем в клинику. У меня сейчас есть время.
Ксения вспомнила, что ей и самой неплохо узнать, что там с Александрой. И Алену навестить.
Ксения с шиком подъехала к парадному входу клиники, помогла выйти Розалии Степановне.
Старушка сегодня одета была очень дорого, сумка стоила целое состояние, на пальцах и в ушах – бриллианты, подарки покойного мужа.
Ксения тоже была одета в деловой костюм и причесана гладко. Еще бы очки в простой оправе – получится идеальный секретарь. Но очки Ксения решила не брать, могут помешать.
– Я к заведующему отделением! – высокомерно бросила Розалия охраннику.
Другой, отметила про себя Ксения, не такой толстый, нету в глазах ленивого равнодушия, форма аккуратная.
– Ксения, вы можете подождать меня в машине! – бросила Розалия и подмигнула, отвернувшись от охранника.
Ксения тотчас вышла, но не села в машину, а обошла здание, нажала известный код на замке калитки и очутилась во дворе.
Дверь служебного входа была открыта, как видно, новые порядки на нее не распространялись, и топталась поблизости алкоголичка Катька в том же розовом костюме и кедах со стразами.
Было удивительно, но Катька узнала Ксению даже в таком деловом виде, видно, не совсем еще мозги пропила.
– Привет! – сказала она. – Сигаретки нету?
Ксения отдала ей заранее припасенную пачку, и Катька едва целоваться не полезла. Закурила и принялась болтать.
На отделении теперь большие перемены. Этого козла Романа Андреевича уволили, потому что вскрылись многочисленные злоупотребления.
– Да ну? – Ксения показала свою заинтересованность.
– Ну да, после той ночи, дня три назад, когда шум был, нагрянула проверка. Одна пациентка исчезла, а в буйном отделении обнаружились двое неучтенных больных. Кто такие – никто не знает, Роман Андреевич юлил тут, выкручивался – его и уволили. Главное – клиника же платная, а эти лежат себе, ни копейки за свое содержание не платят. Очень главврач рассердился.
– А с теми больными что?
– А, один мужик совсем никакой, лежит как бревно,
