Роковая монета - Наталья Николаевна Александрова
Надежда с Марией переглянулись. Тот самый пергамент, который они нашли в хранилище!
– Тогда брат уверился, что монета существует…
– Твой старший брат – это знаменитый уголовник Груздь? – уточнила Надежда.
– Ну да, он самый… он очень долго искал эту монету, а тут она почти оказалась у него в руках – он узнал, что сребреник находится в коллекции одного одинокого старика. И тут этого старика ограбил какой-то мальчишка… Но до этого он стал искать кого-то, кто бы купил у него монеты. Брат узнал про это и договорился с ним купить коллекцию за цену, которая жадному паршивцу казалась запредельной.
– Васька Гусаков!
Груздев быстро взглянул на Надежду:
– Откуда вы все это знаете?
– Да уж знаю! Знаю также, что этого Ваську убили… это сделал твой брат? А может, ты сам?
– С тех пор уже почти полвека прошло! – отмахнулся Груздев. – Ничего не докажешь, да и срок давности вышел! Да это вообще неважно! Важно, что среди того, что принес Васька, этой монеты не оказалось. Она как сквозь землю провалилась…
– Все эти годы она пролежала в тайнике под подоконником…
– Если бы я это знал… или брат…
– Ваш брат давно умер?
– Двадцать лет назад. И до самой смерти он искал эту монету…
– Это все очень интересно, – перебил Груздева Глеб, взглянув на часы, – но только мне пора идти. Скоро здесь появится Машин знакомый полковник со своими людьми, а мне не хотелось бы с ними встречаться.
– Но ведь вы лицо официальное?
– Я-то да, но начнется выяснение правового статуса этих этюдов, а моя страховая компания хотела бы решить этот вопрос полюбовно, с наименьшими финансовыми потерями. Так что позвольте откланяться. А с вами, Маша, я свяжусь в ближайшие дни – вам ведь действительно причитается вознаграждение…
– И только? – тихо проговорила Мария. – Знаете, мне от вас ни… – тут она поперхнулась, потому что Надежда сильно наступила ей на ногу. С ума сошла – от таких денег отказываться!
– Я с вами свяжусь! – заверил ее Глеб, упаковал картины и ушел.
Он очень точно рассчитал – через пять минут в квартире появился племянник профессора Туманяна в сопровождении нескольких спортивного вида молодых людей, чем-то неуловимо похожих друг на друга.
– Груздев! – Армен Степанович обрадовался старому вору, как родному. – Давно не виделись!
– Век бы вас не видать… – проворчал тот. – Это дело вы мне не пришьете!
– Не торопись, у нас будет много времени! А для начала скажи, что ты сделал с моим дядей? Что-то вколол или это гипнотическое воздействие?
Груздев мрачно молчал.
– Лучше скажи.
– И куда пергамент дел? – грозно вопросила Надежда Николаевна.
Груздев отчего-то ее испугался и пробормотал, что на профессора Туманяна он воздействовал гипнозом, вернее, не совсем гипнозом, а заклинанием, которому его научила одна эвенкийская шаманка, когда после отбытия срока на зоне в далекой Сибири он жил там на поселении. А пергамент исчез после того, как он его прочитал. То есть он его куда-то положил, но не помнит куда…
– Врет? – Полковник смотрел с сомнением.
– Да не похоже…
В эту минуту у Надежды зазвонил телефон, это ответственный доктор Крылов сообщил, что готов лично приехать к больному сегодня после пяти вечера.
– Ой, спасибо вам! – обрадовалась Надежда Николаевна и передала трубку племяннику Туманяна.
Полковник продиктовал адрес и предлагал прислать полицейскую машину, но доктор мягко отказался. Затем Армен Степанович распорядился увести арестованных и сердечно распрощался с обеими дамами.
Наконец дверь за посторонними закрылась и подруги остались вдвоем.
– Господи, слава богу, все закончилось! – вздохнула Мария. – До чего же я устала! Нет, такие приключения не по мне. Я привыкла к спокойной, размеренной жизни… Надя, я не могу представить, как ты занимаешься своими расследованиями. Постоянная нервотрепка, криминальные личности…
– А мне без этого скучно. Чего-то не хватает… Кстати, ты зря говоришь, что все закончилось. Нам еще нужно подумать, что делать с этой роковой монетой…
– Ох, в самом деле! – спохватилась Мария и достала монету из кармана. – А я о ней совсем забыла…
– Позволь мне тоже взглянуть… – Надежда протянула руку.
Мария отдала ей монету, и тут же странная, щемящая тоска заполнила сердце Надежды Николаевны.
– О ней нельзя забывать, – раздался вдруг совсем рядом хрипловатый, словно надтреснутый голос.
Надежда вздрогнула и обернулась.
Они с Марией были в прихожей не одни – неподалеку от них стоял невысокий пожилой человек со смуглым, изрезанным морщинами лицом, в поношенной куртке с капюшоном. Встретив его на улице, Надежда приняла бы этого человека за дворника-гастарбайтера. Но было в нем что-то значительное, даже величественное. Что-то такое, отчего сердце Надежды забилось чаще обычного, а во рту пересохло, как будто она долго шла жарким днем по растрескавшейся от солнца глинистой дороге…
– Надя, – проговорила Мария севшим от волнения голосом, – мы что, опять забыли дверь закрыть?
– Да нет, дверь тут ни при чем. Это не тот случай, когда закрытая дверь что-то меняет.
– Вы правы! – проговорил незнакомец.
В эту минуту перед глазами Надежды словно упал невидимый занавес, и она увидела пожилого незнакомца не в поношенной куртке, а в пыльном, выбеленном солнцем плаще из верблюжьей шерсти, накинутом поверх рваной туники, и в простых кожаных сандалиях. И сам он неуловимо изменился – от него будто исходил невидимый свет. А вокруг была не тесная прихожая обычной, довольно захламленной питерской квартиры, а раскаленная пустыня, прикрытая одеялом душного полуденного зноя…
Надежда моргнула, и все стало как прежде – Машкина квартира, а в ней пожилой мужчина в куртке с капюшоном, с внимательными блекло-голубыми глазами…
– Вы правы, – повторил он. – Никакая дверь не остановила бы меня. Я пришел за монетой.
– А кто вы такой?.. – начала было Мария недоверчивым тоном, но Надежда остановила ее, схватив за руку.
– Конечно, мы отдадим вам монету. Только, если можно, расскажите о ней.
– Можно, – кивнул незнакомец. – Вы заслужили. Эта монета непростая, да вы и сами об этом знаете. Это – цена самого большого предательства в человеческой истории и самого большого самопожертвования. И эта монета не должна оставаться в руках людей… в руках обычных людей. Она может воздействовать на них по-разному. Кого-то сделает лучше, кого-то – гораздо хуже, а кого-то может подвигнуть на предательство и
