Семь лет молчания - Марина Серова
– А вас обоих я попрошу пройти в мой кабинет после того, как допрошу ваших родственников, – спокойным тоном обратился к нему Кирьянов.
Первым мы с Володей допросили главного врача Константина Семеренко. Он отказался от услуг адвоката, утверждая свою невиновность. В кабинете у Кирьянова он вел себя спокойно, в отличие от своего брата, который периодически на кого-то кричал в коридоре.
– Вы узнаете этих девушек? – Кирьянов положил перед ним на стол две фотографии Лизы и Марины.
– Впервые вижу, – бегло взглянул на них Семеренко.
– Тогда посмотрите сюда, – Володя показал ему другие фото, которые сделала я, когда пробралась в подвал клиники. – Что это за комнаты, узнаете? Снимки были сделаны в вашем медицинском учреждении.
– В нашей клинике не было таких помещений. Вы что-то путаете.
– Вы, конечно, будете отрицать, ведь перед отъездом вычистили там все, не оставив следов.
– Вы правы, когда мы уезжали, то наняли для уборки клининговую компанию, чтобы после себя помещение оставить чистым.
– Но здание под снос, зачем его мыть? По-моему, это бессмысленно, – спросила я Семеренко.
– Бессмысленно держать меня тут, не имея весомых доказательств.
– Почему же вы сбежали со своим сыном сразу после того, как мы обнаружили похищенных девушек в Климовке?
– Хотел провести с ним больше времени. С похищенными девушками это никак не связано.
– Дом в Климовке строили вы?
– У меня нет там дома.
– Тогда как вы объясните, что мы нашли фирму, которая строила этот коттедж? Все документы подписаны вами, оплата за их услуги производилась с вашей банковской карты, – Кирьянов разложил перед ним ксерокопии чеков и документов.
– Повторю: это не мой дом.
– Да, по документам собственником числитесь не вы, а ваш племянник. Но он утверждает, что вы его попросили записать дом на себя и даже заплатили ему за это немалую сумму. Зачем?
– Не понимаю, для чего мне это было нужно?
– Наверное, чтобы прятать там людей. И получать за это деньги. В этом доме мы нашли пропавших семь лет назад девушек. Они сейчас в больнице и уже дали свои первые показания. У нас также есть признание человека, который на вас работал.
– А доказательства моих злодеяний у вас есть?
– Мы работаем над этим. Нам также нужно знать о третьем месте, где вы прячете людей.
– Не понимаю, о чем вы. Проверьте мою клинику. Мы недавно переехали в новое здание. Там нет никаких подвалов. Все абсолютно законно. Пациентов лечат, согласно их диагнозам. А что касается каких-то там пропавших девушек, я понятия не имею, о чем вы. Вы нашли их в доме Матвея. С него и спрашивайте. И да – я оплачивал строителей, потому что сначала хотел этот дом для себя, но потом подарил его племяннику.
– Может быть, вы подарили его приемному сыну?
– Нет, племяннику, – продолжал настаивать на своем главврач.
– Мы были в новом помещении клиники. Действительно, там все законно. Потому что никаких подвалов в этом здании не предусмотрено. С этим у вас вышла заминка. Поэтому и развезли своих неучтенных пациентов по разным точкам. Две из них мы обнаружили. Осталась третья. И вы не выйдете отсюда, пока не скажете мне адрес, – Кирьянов ударил по столу кулаком.
– Подполковник, вы ходите вокруг да около. Нет у вас доказательств. Поэтому либо арестовывайте меня, либо отпускайте.
– По закону я имею право арестовать вас на двое суток до выяснения новых обстоятельств.
– Тогда, если у вас ко мне больше нет вопросов, отведите меня в камеру. Я устал, хочу отдохнуть. Возраст, понимаете ли.
– У меня есть вопрос, – вмешалась я в допрос. – Константин Владимирович, кто сейчас ездит за рулем вашего сливового «БМВ»?
– Филипп. Это его машина уже много лет, – ответил Семеренко.
– И никто, кроме него, не водит ее? К примеру, месяц назад?
– Нет, он даже своей жене ее не доверяет. Холит и лелеет свою «ласточку».
– Я поняла. Спасибо. У меня вопросов больше нет.
Кирьянов посмотрел на меня с удивлением и приказал увести Семеренко в камеру.
– Ты о чем-то догадалась? – спросил он меня, когда дверь закрылась. – Поделишься?
– Ты помнишь, с чего все начиналось? Инна Николаевна мне при первой нашей встрече рассказывала, что видела, как Лизу везли в этой самой машине.
– Ну да. Мы ведь ей не поверили тогда.
– Так вот. Мы тогда не проверяли камеры, потому что не знали, в каком направлении уезжал автомобиль. Но сейчас нам точно известно, что девушек везли в сторону Климовки. А с того самого перекрестка, где Инна Николаевна их видела, выезд из города только по одной дороге. И я точно знаю, что там есть камеры. Нужно проверить. Там постоянно дежурят сотрудники дорожно-патрульной службы. Они ведь там стоят с камерами и часто пишут видео. Свяжись с их начальством, может, нам повезет.
– Сейчас им позвоню, – обрадовался моей новой догадке Володя.
– И еще, – продолжила я. – Уже ясно, что Филипп у него на побегушках. И в психологическом плане он намного слабее отца. Надо на него надавить и, возможно, где-то смухлевать, чтобы он сознался.
– Если бы знать, как это сделать. Слишком мало доказательств.
– Когда нас это останавливало? Кстати, Марина говорила про какую-то секретную папку, из-за которой они и поплатились свободой. Она сказала, что ректор хранит все важные бумаги в сейфе. Я вспомнила, что и при нас с тобой он что-то убирал туда. Чутье подсказывает, что именно там лежат доказательства. Но без ордера мы не сможем получить содержимое сейфа.
– Давай послушаем, что сейчас расскажет нам Афонин, – сказал Кирьянов и попросил сержанта завести в кабинет Филиппа.
Филипп, как и его отчим, на допросе вел себя сдержанно. Он лишь раз взглянул на меня с легкой ухмылкой. Его явно развлекала вся эта ситуация.
– А у вас тут уютненько, – сказал он Кирьянову, оглядывая кабинет.
– Ну, кому, как не вам, это знать. Судя по досье, вы уже бывали на допросах в полиции, гражданин Афонин, – заглядывая в папку, начал Володя. –
